— Сделай что-нибудь, — попросила Катрин.
Я отошел от очереди и пошел ловить частника. Я никогда не делаю этого, только для Катрин. На углу я увидел пустую машину и превратился в Юрия Никулина.
— Куда тебе? — спросил шофер, когда я сунул голову Никулина в окошко.
— В Сокольники.
— Садись, Юра, — пригласил шофер.
Я позвал Катрин, и она спросила меня, когда мы шли к машине:
— Ты кого ему показал?
— Юрия Никулина, — ответил я.
— Правильно, — одобрила Катрин. — Он будет горд, что возил тебя.
— Ты же знаешь…
— Что-то давно тебя в кино, Юра, не видел, — сказал шофер, наслаждаясь доступностью общения со мной.
— Занят в цирке, — объяснил я.
Мне приходилось все время думать о нем, хотя я предпочел бы смотреть на Катрин. Катрин веселилась. Она прикусила нижнюю губу, и кончики острых клыков врезались в розовую кожу. Шофер был говорлив, я дал ему рубль, и он сказал, что сохранит его на память.
Под большими деревьями у входа было прохладно и все места на лавочках заняты. Впереди, за круглым бассейном, поднимался купол, оставленный американцами, когда они устраивали здесь выставку. Теперь тоже была выставка «Интер что-то-71». Я подумал, что если Гуров прочтет наш с Крогиусом доклад к понедельнику, то во вторник приедет в лабораторию. Крогиус сам не понимал, что мы натворили. Я понимал.
— Пойдем левее, — предложила Катрин.
В лесу, изрезанном тропинками, у какого-то давно не крашенного забора Катрин постелила две газеты, и мы сели на траву. Катрин захотела пива, и я достал бутылку из портфеля. Я купил ее по дороге с работы, потому что подумал, что Катрин захочет пива. Открыть бутылку было нечем, и я пошел к забору, чтобы открыть ее о верх штакетника. Перед забором была большая канава, и я подумал, что могу ее перелететь — не перепрыгнуть, а перелететь. Но на тропинке показались две женщины с детскими колясками, и я перепрыгнул через канаву.
— Ты хотела бы летать? — спросил я Катрин.
Катрин посмотрела на меня в упор, и я заметил, как ее зрачки уменьшились, когда в них попал солнечный свет.
— Ничего ты не понимаешь, — фыркнула она. — Ты не умеешь читать мысли.
— Не умею, — согласился я.
Мы пили пиво из горлышка и передавали друг другу бутылку, как трубку мира.
— Очень жарко, — пожаловалась Катрин. — И все потому, что ты не разрешаешь мне закалывать волосы.
— Я?
— Ты сказал, что тебе больше нравится, когда у меня распущенные волосы.
— Мне ты нравишься в любом виде, — заверил я.
— Но с распущенными волосами больше.
— С распущенными больше.
Я принял ее жертву.
Катрин сидела, упершись ладонью в траву, рука у нее была тонкая и сильная.
— Катрин, — предложил я, — выходи за меня замуж. Я тебя люблю.
— Я тебе не верю, — сказала Катрин.
— Ты меня не любишь.
— Глупый, — сказала Катрин.
Я наклонился к земле и поцеловал по очереди все ее длинные загорелые пальцы. Катрин положила мне на затылок другую ладонь.
— Почему ты не хочешь выйти за меня замуж? — спросил я. — Хочешь, я буду всегда для тебя красивым? Как кинозвезда.
— Устанешь, — сказала Катрин.
— Давай попробуем.
— Я никогда не выйду за тебя замуж, — вздохнула Катрин. — Ты пришелец из космоса, чужой человек. Опасный.
— Я вырос в детском доме, — объяснил я. — Ты знаешь об этом. И я обещаю, что никогда не буду никого гипнотизировать. Тебя тем более.
— А ты мне что-нибудь внушал?
Она убрала ладонь с моего затылка, и я почувствовал, как ее пальцы замерли в воздухе.
— Только если ты просила. Когда у тебя болел зуб. Помнишь? И когда ты так хотела увидеть жирафа на Комсомольской площади.
— Ты мне внушал, чтобы я тебя любила?
— Не говори глупостей и верни на место ладошку. Мне так удобнее.
— Ты врешь?
— Я хочу, чтобы ты в самом деле меня любила.
Ладонь вернулась на место, и Катрин повторила:
— Я тебе не верю.
Мы допили пиво и поставили бутылку на виду, чтобы тот, кому она нужна, нашел ее и сдал. Мы говорили о совсем ненужных вещах, даже о Татьянином отчиме, о людях, которые проходили мимо и смотрели на нас. Мы вышли из парка, когда стало совсем темно, и долго стояли в очереди на такси, и когда я проводил ее до подъезда, Катрин не захотела поцеловать меня на прощание, и мы не договорились о завтрашней встрече.
Я пошел домой пешком, и мне было грустно, и я придумал вечный двигатель, а потом доказал, что он все-таки не будет работать. Доказательство оказалось очень трудным, и я почти забыл о Катрин, когда дошел до своей улицы. И тут я понял, что, когда я приду домой, зазвонит телефон и Крогиус скажет, что у нас ничего не выйдет. Мне не захотелось обходить длинный газон, и я решил перелететь через него. Летать было непросто, потому что я все время терял равновесие, и поэтому я не решился взлететь к себе на четвертый этаж, хотя окно было раскрыто. Я взошел по лестнице.
Когда я открывал дверь, то понял, что кто-то сидит в темной комнате и ждет меня. Я захлопнул за собой дверь, не спеша закрыл на цепочку. Потом зажег свет в прихожей. Человек, который сидел в темной комнате, знал о том, что я чувствую его, но не шевелился. Я спросил:
— Почему вы сидите без света?
— Я вздремнул, — ответил человек. — Вас долго не было.
Я вошел в комнату, нажал на кнопку выключателя и сказал:
— Может быть, я поставлю кофе?
— Нет, только для себя. Я не буду.
От человека исходило ощущение респектабельности. Поэтому я тоже напустил на себя респектабельный вид и внушил гостю, что на мне синий галстук в полоску. Гость улыбнулся и сказал:
— Не старайтесь, ставьте лучше кофе.
Он прошел за мной на кухню, достал из кармана спички и зажег газ, пока я насыпал в турку кофе.
— Вы не чувствуете себя одиноким? — спросил он.
— Нет.
— Даже сегодня?
— Сегодня чувствую.
— А почему вы до сих пор не женились?
— Меня не любят девушки.
— Может быть, вы привыкли к одиночеству?
— Может быть.
— Но у вас есть друзья?
— У меня много друзей.
— А им до вас и дела нет?
— Неправда. А как вы вошли в квартиру?
Человек пожал плечами и объяснил:
— Я прилетел. Окно было открыто.
Он стоял, склонив голову набок, и рассматривал меня, будто ждал, что я выражу изумление. Но я не изумился, потому что сам чуть не сделал то же самое — только побоялся потерять равновесие и удариться о перила балкона. Человек сокрушенно покачал головой и сказал:
— Никаких сомнений, — и поправил пенсне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});