качестве исходного материала.
Парк стел в Аксуме, Эфиопия. На переднем плане видны остатки Большого обелиска. (ФОТО: SAILKO)
Положение эфиопского центра стало решающим в период исламской экспансии, начавшейся в седьмом веке. Мусульманское влияние пришло с востока, через Красное море, через сеть арабских купцов и портов. Позже арабское влияние пришло и с севера, через Египет, с которым Эфиопия всегда имела экономические и культурные связи (Аксум был городом обелисков в египетском стиле, некоторые из которых сохранились до наших дней). Одной из причин северных связей была работорговля, поскольку Египет использовал порабощенных эфиопов для комплектования своей армии. Еще одним давним влиянием на эфиопскую интеллигенцию были ученые, работавшие в Александрии, с ее значительными писцовыми традициями, уходящими далеко в древность.
Возникновение и распространение ислама можно рассматривать как параллельный эксперимент по передаче и выборочному слиянию религий. Хотя пророк Мухаммед никогда не был приверженцем еврейской Библии, его пророчество, продиктованное переписчикам, которые превратили его в Коран, тонко использовало ее материал в качестве ресурса, заимствуя некоторые из ее историй и фигур. Хотя ислам гораздо более далек от еврейской Библии, чем христианство, его все же можно рассматривать как проект выборочного переноса, как религию, которая рассматривает более древнее Писание как ресурс для повествования. Это выборочное заимствование включает в себя историю о царице Савской и ее визите к Соломону (но не их сексуальный союз или кражу ковчега, которые относятся исключительно к Кебра Нагаст).
Эфиопские христиане сосуществовали с мусульманами даже тогда, когда ислам распространился на запад через северное побережье Африки и в Испанию, а также на восток в Месопотамию, Персию и Индию. Эфиопы сохранили христианство, продвинувшись дальше вглубь страны и уступив контроль над побережьем арабским торговцам. Это отступление почти неизбежно превратилось в ощущение засады, реальной или воображаемой, и Кебра Нагаст помогла эфиопам сохранить свою культурную идентичность. Текст заимствует (якобы крадет) у одной культуры, иудаизма, сохраняя при этом дистанцию с другой, исламом.
В 1450 году эфиопский монарх выразил чувство надвигающейся гибели в недвусмысленных выражениях: "Наша страна Эфиопия [окружена] язычниками и мусульманами". Гибель пришла в лице Ахмада ибн Ибрагима аль-Гази, местного правителя, союзного с арабами, который победил эфиопского императора Лебна Денгеля с войском, состоящим из турок-османов, арабов и различных африканских сил. Он завоевал Аксум и разрушил его центральную церковь, Богоматери Марии Сионской, хранительницы ковчега, в 1530-х годах. Денгель и правящий класс бежали в горы, где он умер в 1540 году. Невероятная история Эфиопии, казалось, подошла к концу.
Но происходило и другое геополитическое событие: португальский мореплаватель Васко да Гама сумел обогнуть Африку и пройти вдоль западного побережья Африки. Его целью было пересечь Индийский океан и установить морской путь для прибыльной индийской торговли пряностями, так как теперь, когда рост Арабской империи сделал сухопутный путь трудным и дорогостоящим. Помимо меркантильных мотивов, им двигали истории: рассказы о сказочном христианском королевстве на востоке Африки. Солдаты, возвращавшиеся из крестовых походов в XII веке, привозили сообщения о христианском короле по имени Прест Жоао, или Престер Джон (сухопутная экспедиция установила контакт с Престе Джоном в 1490 году). Когда Гама пробирался вдоль побережья, он услышал от мусульманских торговцев подтверждение того, что такое королевство действительно существует на севере, вглубь Африки от Африканского Рога. Гама не останавливался для исследований, потому что ему не терпелось поскорее попасть в Индию, но после его плавания появилось еще больше португальских кораблей, которые установили контакты в восточной Африке.
Именно к группе этих португальцев эфиопский двор обратился за помощью, на которую пришел Кристовао да Гама, сын Васко да Гамы. С помощью четырехсот мушкетов он освободил двор из горного укрытия, спас жену Денгеля и сумел победить Ахмада ибн Ибрагима аль-Гази. Кристовао отдал свою жизнь за дело: он был схвачен и обезглавлен в 1542 году. Но ему удалось создать эфиопско-португальский альянс.
Поражение мусульманских войск помогло Эфиопии сохранить христианскую ориентацию (хотя португальские иезуиты были ошеломлены специфической формой эфиопского христианства, столь отличной от европейского католицизма). Португальцы первыми перевели историю, рассказанную в "Кебра Нагаст", на европейский язык в XVII веке. В Европе эта история была воспринята как еще одно доказательство того, что легенды о Престере Джоне, которые долгое время будоражили воображение европейцев, были правдой.
Эфиопия столкнулась с другим противником в лице Британской империи. В 1868 году британские войска начали "карательную" миссию в ответ на сообщения о том, что Эфиопия заключила нескольких миссионеров в горную крепость. Королева Виктория послала генерала Роберта Напьера, армия которого сумела взять крепость; поражение довело императора Теводроса II до самоубийства. Следуя своей обычной процедуре, британцы прочесали древний город Аксум в поисках культурных ценностей для отправки домой, одновременно установив другого правителя, императора Йоханниса. Среди украденных сокровищ были две копии Кебра Нагаст. Когда Йоханнис обнаружил кражу, он написал в Лондон:
Есть книга под названием "Кивера Негуст", в которой содержится закон всей Эфиопии, и в этой книге есть имена шумов [вождей], церквей и провинций. Молю тебя, узнай, у кого есть эта книга, и пришли ее мне, ибо в моей стране мои люди не будут подчиняться моим приказам без нее.
Без основополагающего текста Эфиопия не могла управляться. Британцы вернули два экземпляра - редкий пример того, как европейцы отказываются от своей культурной добычи.
Необыкновенная история Кебра Нагаст и то, как она повлияла на судьбу Эфиопии, в значительной степени остались без внимания. Эфиопская форма христианства стала периферийной как для греческой православной веры, так и для католицизма, распространяемого Римом. Но пренебрежение к Кебра Нагаст было вызвано также более общим пренебрежением к истории африканской культуры, которое началось в древности и продолжается до сих пор. У Гомера эфиопы описаны как eschatoi andron, самые отдаленные люди. Даже библейская история о царице Савской и слухи о Престере Иоанне и христианском царстве в Африке не отменили идею о том, что Эфиопия была отдаленным, периферийным и эксцентричным случаем, как не отменили и европейскую идею о том, что Африка была континентом без истории, литературы и цивилизации и каким-то образом была отключена от культурного обмена, который втягивал различные части мира во все более густую паутину обмена. Когда художник эпохи Возрождения Пьеро делла Франческа, наряду с другими европейскими художниками, изобразил встречу Соломона и царицы
Савской, он написал ее в светлых тонах.
Пьеро делла Франческа, "Встреча царицы Савской с царем Соломоном" (ок. 1452-66 гг.). На картине изображено посольство царицы Савской к царю Соломону, описанное в латинской Библии,