* * *
Во внутреннюю политику страны мы вошли так же тонко и виртуозно, как слон заходит в посудную лавку. Нет, мы ничего не били и не громили физически. Просто зная, у кого впереди неприятности, мы сначала играли на понижение, а потом выкупали подешевевшие акции крупными пакетами.
Отдельным бизнесом занималась молодёжь. Те самые будущие алькальды. Они осваивали бартер. Далеко не все папочки из коллекции князя Куракина я передал в службу Имперской безопасности. Нет, те, что касались государственных измен и преступлений против власти я передал князю Обдорину все, а вот компромат про грязные делишки и финансовые махинации себе придержал. Больно уж время сейчас подходящее. Служба безопасности лютует, причём именно в тех Кланах и союзах, с которыми будущие алькальды проводят бартер. В спокойное время такого эффекта бы не получилось. Одни клиенты понадеялись бы на княжескую поддержку, другие на связи. Зато сейчас, когда даже у князей под мягким местом подгорает, рисковать никому не хочется.
Так что мы меняем папочки на доли в предприятиях, и не абы каких, а ключевых, и скидываем активы на недавно открытые товарищества. Не всё отбираем, иногда бывает достаточно договориться о реальной продаже, которая в иных других случаях попросту не стала бы обсуждаться.
Может это и не красиво, и не по — благородному, так никто этих господ не заставлял мошенничать, обманывая компаньонов, пайщиков и акционеров.
Уверен, если кто-то захочет глубоко копнуть, то оценит наше принуждение к сделкам, как шантаж. Скорее всего, так оно и есть. Но мы не за деньги и выгоды бьёмся. Сейчас, когда служба Обдорина пытается докопаться до ключевых фигур в хитрых клановых построениях, мы стараемся взять под контроль их экономику.
Понятно, что не головные предприятия приобрести. На это ни у меня, ни у Императора денег не хватит, но кто мне мешает установить свой контроль над некоторыми критически важными узлами и болевыми точками клановых союзов.
* * *
— Где Эммануил Яковлевич? Что у вас тут происходит? Какой, к чёртовой матери, ремонт моста, если у меня уголь в начале осени раскупают в очередь? — ворвался в кабинет управляющего железной дороги дородный господин, изрядно вспотевший, невзирая на прохладную погоду.
— Я полагаю, вы интересуетесь бывшим хозяином железнодорожного участка? — тихим, бесцветным голосом поинтересовался очень милый старичок в пенсне, — Так он уехал в Ялту. Какое-то серьёзное заболевание у него открылось. Доподлинно утверждать не стану, но ходили слухи о скоротечной чахотке. Участок дороги продан нашему товариществу. Проведённая государственная экспертиза выявила необходимость ремонта обоих мостов на нашем участке. С актами желаете ознакомиться?
— К чёрту ваши акты! Мне вагоны под уголь нужны! Много вагонов! — раненым медведем взревел незваный гость.
— О предстоящем ремонте вас загодя предупредили, как и предусмотрено в пункте шесть дробь два нашего с вами контракта. Через двадцать девять дней мы закроем железнодорожное сообщение на всё время ремонта. Потом та же самая бригада перейдёт на второй мост. Если строители не подведут, то к началу июня железнодорожное сообщение будет восстановлено. Поверьте, меньше года на столь серьёзный ремонт — это весьма по-божески.
— Вы с ума сошли! — схватившись за голову, тяжело упал толстяк на стул, жалобно скрипнувший под его тушей, — Да я вас засужу! Вы мне такую неустойку выплатите, что вся эта ваша дорога через месяц станет моей!
— А вот это вряд ли, — ни на йоту не повысил голос новый управляющий, — О ремонте вы официально предупреждены, в точном соответствии с контрактом. Документы с вашими входящими отметками у нас имеются. Полагаю, суд вам не выиграть.
— Вы ещё моих связей не знаете! — зло усмехнулся толстяк.
— Даже если вам каким-то неправедным способом удастся выиграть суд, в чём я сильно сомневаюсь, то это лично для вас ни к чему хорошему не приведёт. Предусмотренную неустойку в нашем с вами контракте полностью перекроет другая неустойка, в результате которой железная дорога отойдёт Сталепромышленной компании. Мы вчера заключили с ними очень дорогостоящую сделку и неустойка по ней в разы больше, чем у нас с вами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что ещё за сделка? — нетерпеливо поморщился владелец угольных шахт.
— Я мог бы не отвечать на ваш вопрос, но вам, как главному заинтересованному лицу и нашему основному клиенту, я могу открыть некоторые детали, — протянул железнодорожник руку за тоненькой папкой, — Поставка рельс, стальных ферм моста, сорока пяти полувагонов. Итого — пятнадцать миллионов рублей. Сумма неустойки ровно такая же. Мне надо напоминать, что у нас с вами предусмотрена неустойка в триста двадцать тысяч?
— Вы что тут, Транссибирскую железную дорогу решили открыть? У вас всего-то тридцать пять километров до основной железнодорожной магистрали!
— Тридцать шесть километров и триста двадцать метров, — увещевающим тоном заметил милый старичок, в котором некоторые столичные судьи легко бы узнали довольно известного стряпчего, давненько представляющего интересы князя Бережкова, — Но это детали. Если вернуться к вашему вопросу, то Сталепромышленная компания сможет обанкротить наше товарищество в течении двух недель, а вот ваш иск затянется года на полтора — два. И скорее всего вы его проиграете, выплатив изрядную сумму судебных издержек.
Неизвестно, что хотел сказать владелец шахт, так как его внимание отвлёк изрядный шум за окном.
Прямо перед окном кабинета, над его машинами и охраной, зависла пятёрка пилотов в МБК. И знаки знаменитого охранного агентства, прогремевшего на всю страну во время последнего заговора, не смог бы разглядеть только слепой.
— Сейчас вам лучше всего успокоить ваших людей и попросить их не делать резких провоцирующих движений. Надеюсь, телефон приёмной князя Бережкова вы в состоянии найти сами. Он опытный промышленник и наверняка сможет посоветовать вам, как стоит вести себя в столь сложной ситуации, — жестом попросил стряпчий толстяка на выход.
Такие, или примерно такие же спектакли прошли не один десяток раз.
Затем в стране появился Фонд княгини Бережковой — Вайдбольской. На удивление многих, он оказался очень значимым, хотя всего лишь объединял несколько десятков недавно созданных товариществ.
Его отличительной особенностью являлась должность князя Белозёрского. В Дашкином Фонде он был её заместителем, оставаясь при этом Главой Клана, в который входил Род Вадбольских. Для светского общества — это нонсенс, а для нас — нормально.
Всё всех устроило.
Дарья, благодаря Фонду, получила статус, согласно которому она негласно вышла на уровень Светлой княгини, а князь Белозёрский получил в свои руки ощутимые экономические рычаги, позволяющие ему очень живо манипулировать экономическими интересами ранее не слишком дружественных Кланов, а при желании, так и вовсе ставить некоторые из них в позу эмбриона.
Половину получаемой прибыли Фонд тратил на своё развитие, а вторая часть шла на содержание лекарских училищ, которых было открыто пока всего лишь три, но принимались туда девушки с Даром из простолюдинок и обучались бесплатно.
Дашке охотно помогали две мои жены — Императрицы, которых сильно заинтересовали училища, и по вечерам они втроём частенько обсуждали, как бы у себя в стране такое же устроить.
А что получил я?
На самом деле, смешной вопрос для человека, который, как минимум, теперь контролирует не меньше сорока — пятидесяти процентов реальной экономики центральной части России.
* * *
В связи с наступлением нового учебного года у нас произошёл резкий отток воспитанниц. Те девочки, которых я когда-то вывез из Камышина, подросли и, с моей помощью, стали магами.