Степан произвёл на меня весьма благоприятное впечатление, что не удивительно: не умей он производить положительное впечатление, не работал бы там, где работал. Мотивы его я тоже раскусил быстро. Скорее всего, он раздумывал над тем, стоит ли нас с Лёшей взять под опеку. Пока намерение это он не озвучивал, но чем ещё мог быть продиктован его интерес? Человеку идёт пятый десяток, обеспеченный, ни в чём не нуждается, только детей нет. А тут родственник попадает в тюрьму, оставив двух ребят на произвол судьбы.
Не знаю, как было на самом деле, но догадки мои выглядели правдоподобно. Что ж, если так, значит, мир этот наконец начал поворачиваться ко мне лицом. Но это не отменяло главной проблемы: мне по-прежнему надо устранить князя Куракина и его помощника-казачка. Осталось два дня, завтра и суббота. Я даже подумывал, не отпроситься ли в субботу от уроков.
До ночи я проторчал в гараже, ремонтируя мотоцикл, а ночью выгнал его на пустырь. Как запустить двигатель, догадался не сразу. Точнее сказать, если бы не воспоминания Дениса, я ни за что в жизни не завёл бы этот драндулет. Нужны были танцы с бубном, а точнее, манипуляции с воздушной заслонкой.
Но вот, наконец, восемьсот пятидесяти кубовый двигатель приятно заурчал и забулькал, демонстрируя свою исправность. Ещё какое-то время ушло на то, чтобы привыкнуть к переключению передач, которое осуществлялось рычажком на левой стороне бензобака, но всё же к управлению я приноровился.
Было два часа ночи, когда я, накатавшись кругами по пустырю, вывел утробно урчащий агрегат на дорогу и, устроившись в широком потёртом седле, помчал по спящим улицам. И вдруг я понял, что слезать с железного коня совсем нет желания. Хотелось, наоборот, всё бросить и уехать куда-нибудь в ночь; мчать по пустым дорогам, пока не достигнешь края света. Ну или пока не закончится бензин. Чтобы ветер в лицо, и чтобы забыть обо всех проблемах, терзавших меня хищной стаей. Как птица, вырваться из клетки и улететь в беспечные просторы — вот этого хотелось. И я мчал по ночному городу, наслаждаясь скоростью и стараясь не думать о том, что приготовило коварное завтра.
Но к сожалению, я не мог вырваться из плена этого города, пока оставались незаконченные дела. А мотоцикл мне нужен был лишь для того, чтобы удрать с базы, когда убью Куракина (ну или не убью — тут уж как повезёт).
А потому я направился в сторону базы, чтобы разведать пути отступления. Сейчас главное было не нарваться на полицейский патруль: прав-то у меня нет.
Не сказать, что я много увидел во время своего ночного заезда. Было темно, фонарей на промзоне горело мало, так что сегодня днём предстояло вернуться, но только на своих двоих, и более детально обследовать окрестности, дабы составить чёткий план.
Конечно, я волновался. И чем ближе становился день Х, тем сильнее я переживал. Надо было всё обдумать, всё предусмотреть, не упустить ни одной детали, которая могла стоить мне жизни. Но я даже знал, что меня ожидает следующей ночью, не знал, к чему готовиться. Я мог лишь догадываться о замыслах Куракина. Рассчитывал, само собой, на лучшее, надеялся, что молодой князь явится сам собственной персоной, но ведь всё могло оказаться иначе, не так, как я ожидал, и Куракин не приедет. А даже если и приедет, как всё сложится? Может, они меня засекут прежде, чем я предприму хоть что-то? Или мои демоны окажутся бесполезными? Не зря Эстер не рисковала связываться с «духовными». И если для ахуры опасно встречаться с местной аристократией, то что говорить про простых керибу?
Пятница мне показалась бесконечной. Я еле-еле отсидел четыре урока и опять чуть не уснул. Состояние было такое, что хоть спички в глаза вставляй. И в то же время куча сомнений и страхов навалилась на меня, и я не знал, куда от них деваться. Места не находил. С радостью похрапел бы после школы, но какой может быть сон, когда на носу такое важное мероприятие?
Сегодня я вновь оказался за партой один. Амалия больше не подсела ко мне. Мы за весь день даже словом не обмолвились. Вероятно, она ожидала от меня каких-то шагов, а я включил игнор. Наверное, обиделась. Эх, знала бы она, во что я вляпался, тогда поняла бы, почему я так себя веду. Но я же не мог рассказать ей, что гложет мою душу.
После уроков я собирался заскочить домой, скинуть рюкзак и отправиться к базе, пока светло. Но у подъезда меня снова ждал бежевый седан капитана Лаптева. Офицер выглянул из окна и махнул мне рукой, чтоб я садился в машину.
Его появление меня не только не испугало, но, казалось, даже не удивило. То ли от бессонницы эмоции притупились, то ли я подсознательно ждал этого. Лишь досаду почувствовал: мол, на носу ответственная операция, а тут отвлекают почём зря.
Как и прошлый раз, я сел на место рядом с водителем.
— Вижу, ты решил меня не сдавать, — устало произнёс я, захлопнув за собой дверь. — Какие на этот раз ко мне вопросы?
— Ты мне поможешь, — коротко ответил Лаптев. — И если ты сказал правду, что ищешь Веру, то тебе это тоже будет интересно.
«Да неужели? — усмехнулся я про себя. — Неужели, от тебя и правда какой-то прок будет, господин полицейский, а не одна нервотрёпка?»
— Вы узнали, кому её продали? — спросил я.
— Нет, но есть двое подозреваемых, и их не мешает проверить. Этим ты и займёшься. Полагаю, со своими способностями сможешь кому угодно развязать язык.
— Понятно. Грязная работа, как я предполагал…
— Можешь называть, как хочешь. Я должен убедиться, что от тебя есть польза, и твои эти… демоны способны послужить правосудию. Я слышал, что произошло во вторник в Липовом переулке. Хорошая работа, кстати. Вот только дело передали в ИСБ. Будет расследование.
— И много у них шансов выйти на меня?
— Я не знаю, полиция не имеет доступа к работе ИСБ. Это совсем другая инстанция, и полномочия у них значительно шире. Но давай к делу, некогда мне с тобой болтать, — Лаптев достал с заднего сиденья кожаный портфель и вынул папку. Передал мне. Там было несколько бумаг и фотографии двух мужиков восточной наружности.
— Первый, к кому следует сходить — Исхак Мамедов, — объяснил Лаптев. — Я пробил его. Есть одно закрытое дело о похищении, по которому он проходил подозреваемым. Держит два борделя в Измайлово, ещё несколько в других районах. Второй — Адарбад Гилани. Перс. Тоже владеет сетью борделей и много чем ещё. Два раза находился под следствием, оба раз выпутался благодаря то ли адвокатам, то ли взяткам и большим связям. Принадлежит банде Аношака. Знаешь, кто это такой? Почитаешь, там информация есть. В общем, Адарбад — шишка крупная, так что будь осторожен. Но если уж ты наркоторговцев порешил на складе, думаю, и с этими что-нибудь придумаешь. Адреса и все необходимые сведения я распечатал. Осталось только допросить.
Лаптев вынул из внутреннего кармана пиджака фотографию. Со снимка на меня смотрела Вера своими большими ясными глазами, вновь порождая волну тех жутких воспоминаний, которые так и сидели в моей голове.
— Что спрашивать — сам знаешь, — капитан отдал фотокарточку. — Не облажайся. По этим двум уродам плакать никто не будет, поэтому делай с ними, что хочешь. Ну и не попадись, само собой. Попадёшься — я тебя не знаю.
— Я понял, — я положил снимок в папку. — Сделаю. Спасибо.
— Удачи. Как закончишь, звонишь, я скажу, где встретимся. Сюда больше не приеду. Но только звони на домашний вечером. Не на рабочий, понял? Всё, давай.
Интерлюдия 3
— Присаживайтесь, майор, — полковник указал приземистому, широкому, как шкаф, военному на один из стульев возле своего стола.
Майор Орлов-Бельский должен был лично руководить завтрашней операцией по срыву незаконной сделки, но сейчас Пётр Данилович вызвал его совершенно по иному поводу.
— Не кажется ли вам, Борис Александрович, что слишком далеко зашёл конфликт? — спросил полковник, когда подчинённый расположился на предложенном месте.
— Что вы имеете ввиду, Пётр Данилович? — пробасил майор, стараясь продемонстрировать своим каменным тяжёлым лицом что-то похожее на удивление.