Также важно отметить, что это мощное влияние новых сотрудников русской редакции внезапно привело к целому ряду конфликтов. Большинство из них, кому непривычны открытые и прямые отношения, принялось использовать атмосферу для торга, который трудно назвать действием доброй воли.
Здесь разговор идет о тех, кто случайно был подобран на эту работу и свою работу видит как вариант хорошо заработать. Особенно жаль в этой ситуации, что новые сотрудники в своей деятельности выражают ненависть по отношению к русскому народу, выражая свою неприязнь к священной религии».
Ответный удар не заставил себя долго ждать. Обе стороны, забыв о первоначальных требованиях, начали поливать друг друга грязью, обвиняя во всех смертных грехах.
Представляю, как радовались в Москве, когда там об этом узнали. В то время как Лубянка от радости хлопала в ладоши, ЦРУ был обеспокоен этим перманентным состоянием скандала на «Радио Свобода». Американцы подложили себе бомбу, и наступило время гасить пламя.
В этот момент я руководил Отделом новостей, то есть отвечал за первые двадцать минут передач. Центр категорически запретил мне вмешиваться в разногласия эмигрантов или занимать чью-то сторону.
Мне следовало докладывать обо всем происходящем. Москва внимательно следила за эскалацией разногласий и подливала, как я считаю, масло в огонь.
Безусловно, по разным причинам я не мог вести себя нейтрально. Это означало потерю имиджа и дружбы. Я принял позицию, которую защищаю и сегодня. Ее можно описать несколькими словами: невозможно пособничество национальной розни. Нельзя терпеть действия, порочащие и уничижающие народы. Призывы к антагонизму в Германии являются актом, ведущим к уголовной ответственности. Кампания компромата отдельных сотрудников национальных редакций и против всей русской редакции, вместе взятой, ставит себе целью скомпрометировать “Радио Свобода” перед Конгрессом США. С другой стороны, такая кампания является желанным подарком советской разведке, которая уже на протяжении длительного времени называет Радиостанцию змеиным гнездом».
Приблизительно в этом духе у меня дома был написан меморандум руководству Радиостанции и, начав рукопашную, я вступил в противоречие с указаниями Центра.
До того как был составлен этот меморандум, в Мюнхене появился новичок, диссидент Леонид Плющ, националист крайне правого уклона, выступивший перед сотрудниками русской и украинской редакций. Экстремисты каждого крыла как будто только ждали такого выступления. Вслед за выступлением Плюща вновь разгорелись страсти. Ситуация стала на самом деле взрывоопасной, так как эмигранты «третьей волны» подготовились к решительной атаке. Поэтому у меня дома был составлен совместный меморандум сотрудников, в котором мы просили руководство радиостанции незамедлительно принять решительные меры и положить конец денонсациям и провокациям, восстановив на радиостанции дружественную атмосферу.
Меморандум был готов утром 18 января 1977 года. Мы его обнародовали, собирая подписи. Всего подписало 70 человек, причем сотрудники не только русской, но и армянской, грузинской, таджикской, белорусской, азербайджанской и других редакций. Этот репрезентативный документ возымел должное действие на американское руководство.
Немедленно поступил дипломатичный ответ вице-президента «Радио Свобода» и «Радио Свободная Европа» Вальтера Скотта. Он призывал обе враждебные стороны заключить мир и прекратить взаимные инсинуации. В противном случае, предупреждал он, это может иметь непоправимые последствия для радиостанции. В связи с этим инициаторы меморандума на коротком совещании договорились поддержать аргументы Скотта и сделать все, чтобы разрядить конфликт. Кстати, это соответствовало нашей первоначальной позиции, изложенной в меморандуме.
Но противоположная сторона оставалась на пути конфронтации. Они даже подали иск в немецкий суд, обвинив всех подписантов меморандума в антисемитизме и других тяжких нарушениях.
Суд с недовольством рассматривал дело. Спор долго тянулся туда-обратно и закончился тем, что истец забрал свои обвинения и согласился на мирный договор.
Еще раз повторю, что весь многолетний скандал, объективно говоря, пошел на пользу моей стране. Был сорван «занавес тайны» вокруг «Радио Свобода», и западные средства массовой информации бились вокруг новых известий, используя все правила боя. У советских газет в первое время появился отличный материал для пропаганды. Забавно, что СМИ ФРГ достаточно часто цитировали этот материал, сообщая о последних событиях в Мюнхене.
У американских конгрессменов появлялись все новые вопросы, из-за чего возобновились заседания для проверки деятельности РС/РСЕ и в ЦРУ продолжали рубить головы.
Тогда, из-за памятного меморандума руководству, некоторые израильские эмигранты, в частности те сотрудники, кто мог быть мне благодарен за свой найм на работу, клеймили меня антисемитом. Какой бред! Мне можно все приписать, но только не это. Даже задумай я заняться какой-то экстремистской деятельностью, Центр в Москве нашел бы путь задушить такую попытку в самом ее зародыше. Иначе меня немедленно отправили бы домой.
В отличие от других, я не относился ни к каким группировкам или содружествам соотечественников. Я не был «старым эмигрантом», власовцем или евреем. У меня не было прошлого диссидентства в СССР. Я не был переселенцем без места жительства, а ясно и просто — был бежавшим моряком, особенным в своем роде. Со временем я научился извлекать из этого пользу. С момента, когда я появился в Мюнхене, курсировал слух, что у Туманова существуют связи с американской разведкой. Иначе трудно было представить, за какие заслуги меня наняли на работу на «Радио Свобода». Я прикладывал много усилий, чтобы развеять это мнение, после того как заметил, с каким пристрастием сотрудники относились к американцам. Особенно странно, что мой статус ничем не связанного и независимого человека вполне удовлетворял американцев. В любом случае руководство радиостанции много сделало для продвижения моей карьеры. Как любому руководству в США или СССР, в качестве руководителей среднего звена нужны не слишком талантливые или тяжело управляемые и непредсказуемые люди, а обычные рабочие лошадки, за какую меня американцы считали.
За двадцать лет деятельности на «Радио Свобода» мне удалось перепрыгнуть две ступеньки карьерной лестницы, став старшим редактором русской службы, то есть занять наивысший пост, доступный иностранцу.
В мае 1986 года русский писатель Владимир Максимов взял это на заметку, направив американскому президенту Рональду Рейгану открытое послание о неквалифицированном подборе кадров руководством «Радио Свобода». В своем характерном энергичном и резком стиле Максимов писал из Парижа:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});