— Вот и мне непонятно, зачем стараться обидеть его? — смотрела в глаза Димы, немного подняв голову. Такие тёмные, с чёрными прожилками, зрачки у него расширились от полумрака, поглощая своей глубиной и тьмой.
— Защитная реакция, — пожал он плечами. — Я вот тоже рядом с тобой веду себя нелепо, но это не значит, что мне всё равно или душу не выворачивает, — слишком тихо, немного хрипло выдохнул мужчина. Рука его в нерешительности зависла в сантиметре от моей щеки, будто спрашивая разрешения. Когда такового не последовало, пальцы Димы мягко и нежно коснулись её. — Просто все слова, что хочу сказать, что вертятся на языке, куда-то улетучиваются, стоит увидеть тебя. Оказаться так близко…
— Какие?.. — прошептала. Кожу кололо под подушечками его пальцев, они оставляли след на моём лице, словно мужчина вёл по нему воском.
— Что ты дорога мне, что нужна, что я идиот!.. — завороженно смотря на мои губы, перечислял как в бреду Дима.
— Почему идиот? — невольно улыбнулась такой характеристике его умственных способностей.
— Потому, что обидел такую женщину, которая так любила меня, а я променял её на какую-то ерунду… — с сожалением проговорил кареглазый.
— Дим! — перебила его, не в силах больше слушать, и так понимала, что он сожалеет о случившемся. У меня внутри всё скручивало и тянулось к нему. Не удавалось нормально ни дышать, ни мыслить, ни говорить…
— М-м-м? — тоже растеряв слова, протянул он задумчиво.
— Поцелуй меня… — прозвучало как мольба. Но я не успела договорить.
Котов как будто ждал этой просьбы, сдерживался, боясь спугнуть меня. Мужчина взял моё лицо в ладони и глубоко, трепетно и одновременно жадно поцеловал. Стон удовольствия вырвался у нас обоих. Гладила лицо любимого, его волосы. Снежинки таяли, капельки влаги намочили пальчики. Дима переместил руки на мою талию, но не лапал, не сжимал, а просто крепко прижимал к себе. Как что-то ценное, дорогое и очень важное для него.
Мы потеряли счёт времени, наслаждались губами, касаниями и дыханием друг друга. Наверное, это был лучший поцелуй в моей жизни: самый желанный и наполненный глубоким смыслом. В этот момент мы показали друг другу, что любим, что мы не чужие, а те три месяца между нами — правда, не игра и не спектакль, ведь такое не сыграть…
— Настя, — рвано выдохнул Дима, целуя моё лицо и перебирая волосы. — Что же я наделал…
— Влюбился, — хихикнула, ловя его губы, подставляя себя под мужские ласки.
— Это слово не подходит, — покачал головой Дима. — Оно какое-то плоское и банальное. Между нами что-то большее, чему я ещё не нашел подходящего определения.
— Поделишься, как определишься? — игриво уточнила, отстраняясь от мужчины.
— Обязательно, — серьёзно кивнул он, нехотя отпуская меня и замерев на долю секунды, растягивая мгновения нашего уединения. — Мне пора, — с досадой произнёс он.
— Конечно, иди, — натянула беспечность на лицо, подавив разочарование от столь скорого расставания.
— Мне нужно на работу, — будто оправдываясь, объяснил Котов. — Я приеду завтра?
— Ты спрашиваешь разрешения? — удивилась вопросу.
— Не хочу тебе докучать…
— Котов! — рассердилась на него. — Я тебя сейчас ещё раз тресну, честное слово!
— Вряд ли, — вальяжно ответил Дима, расплываясь в улыбке и видя мои насмешливо вздёрнутые брови, пояснил: — Больше я не дам для этого повода.
— Посмотрим, — хмыкнула в ответ.
Проводив любимого, отправилась искать Покровского. Хотелось убедиться, что с ним всё в порядке. Сейчас понимала, насколько он одинок в этом мире. Макс нашёлся на балконе. Он стоял в футболке и спортивных штанах, держась за перила, и просто смотрел вдаль.
— Они уехали, — неловко начала я, пытаясь как-то отвлечь мужчину от самокопания.
— Поразительно, — не поворачиваясь, грустно проговорил блондин. — Такой большой дом, а стены давят, будто я в картонной коробке сижу.
Молчала, не зная, что сказать и как подбодрить мужчину.
— Выпьем? — поворачиваясь ко мне, предложил Макс.
— Давай, — кивнула, радуясь, что он отмер.
Мы устроились за маленьким столиком, спешно сервированным Людмилой закусками и напитками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Удалось поговорить с Димой? — разливая по бокалам алкоголь, непринуждённо начал Покровский.
— Почти, — улыбнулась, вспоминая наш поцелуй.
— О-о-о, глаза горят, щёки покраснели. Кот, видимо, не только говорил? — уточнил с улыбкой мужчина.
— Не только, — не стала скрывать от друга нашу общую радость, хотя и хвалиться особо пока было нечем. Но даже это незначительное сближение боялась сглазить, потому решила перевести тему с отношений с Димой в другую сторону: — Макс, а ты доверяешь Денису?
— Я понимаю твой негатив в его адрес, но поверь, как друг — он верный и надёжный, — серьёзно ответил блондин.
— Хорошо, — согласилась с Максом, доверяя его мнению.
— Что тебя беспокоит, Насть? — присматриваясь ко мне и нахмурившись, спросил мужчина.
— Я переживаю за пятницу. Боюсь за вас. Не могу места себе найти, какое-то плохое предчувствие не покидает меня, — поделилась с ним тревогами.
— Меня теперь тоже, — недовольно скривился Покровский. — А я склонен доверять своей интуиции. Как только Инга вошла в мою столовую, то она сразу завопила, что дело дрянь.
— Может, ты тоже просто негативно настроен в её адрес? — усмехнувшись, вернула Максу его же слова.
— Возможно, — тоже не стал спорить он. — Поживём — увидим.
Мы засиделись допоздна. Я слегка захмелела, а Макс напился. Правда, вёл он себя прилично — тут претензий никаких.
— Я спать, — объявил он, поднимаясь со второй попытки. — Кстати, твоё желание сбежать ещё в силе?
— Да, — уверенно ответила я.
— Понял, — пьяно кивнул Макс. Он уже дошёл до двери, но повернулся и, тяжко вздохнув, добавил: — Как бы и я хотел сбежать далеко отсюда… Желательно на другую планету. Только… От себя не убежишь: Инга мне мозги и душу даже там будет выкручивать.
— Влюбиться вам, Максим Николаевич, надо, — с умным видом выдала ему.
— Чур меня, — засмеялся блондин. — Не дай Бог!
Макс смешно скорчил лицо и, подмигнув мне, удалился.
А утром… Точнее к обеду, пришла беда. Я только встала и, приняв душ, вышла из комнаты, когда заметила нездоровое оживление в доме. Охраны значительно прибавилось, а девочки из обслуги бегали с красными лицами, до жути напуганные.
— Что случилось? — спросила у пробегающей и заплаканной Людмилы, ловя её буквально на лету. Я уже практически довела себя до состояния истерики, ничего не понимая.
— А вы не знаете? — поразилась женщина, вновь начиная плакать и вытирать платком слёзы.
— Нет… — растерялась, отпуская её. — Что-то с Димой? — в ужасе закричала, вновь хватая её за плечи.
— Нет, что вы, с ним всё в порядке, — замотала головой Людмила. — Максим Николаевич… Сегодня у офиса в него стреляли…
— Что?.. — глупо переспросила, зажимая рот рукой. Всхлипы разрывали грудь, меня пригвоздило к полу от страха за Покровского.
— Да, киллер сидел где-то неподалеку, и стоило им выйти из машины… Господи, в какое время мы живём. Максим Николаевич был моим лучшим работодателем… — причитала женщина сквозь рыдания.
— Что значит «был»? — рассердилась на неё за такие слова. — Как он? Что с ним? — мой мозг просто отказывался верить в то, что Макс может погибнуть!
— В реанимации, в коме, но шансов мало, — убито прошептала она и вновь горько заревела.
Оттолкнула Людмилу и бросилась в комнату. Быстро набрала Диму и, вытирая щёки, молила его поскорее взять трубку.
— Да, Насть, — наконец, ответил он. Выдохнула и села на кровать, с Димой всё в порядке. Хоть и слышно, что я помешала, что он бежит куда-то, но ответил — это главное!
— Дим, что с Максом? — торопливо проговорила, а голос всё же предательски сорвался.
— Ни черта не знаю, он вроде на операционном столе, — рассеянно ответил Дима, а после рявкнул, не убирая трубку: — Дэн, твою мать, шевелись! Совсем мозги отшибло?