Бруст всегда возвращался.
Когда гоблины вырезали всю семью Стива, Бруст стал Первым в роду.
А еще Бруст сказал, что очень сильно сомневался, что Стив выживет. Крэган, который не мог вынести, чтобы младший оказался храбрее, Крэган, который, в конце концов, преодолел страх и вернулся в штольню, сказал, прислушиваясь к затихающим крикам Стива: "Он уже не жилец. Там очень глубоко, и он наверняка переломал себе все кости, и пока мы приведем помощь, он или утонет, или замерзнет насмерть. А нам в любом случае придется объяснять, как он здесь оказался, а главное, как здесь оказались мы. Я скажу Дарту, пусть он решает, но лучше бы оставить все, как есть".
В тот вечер, когда гоблины разбили в щепки ворота Утгартов, Крэган в стельку напился на празднике и утонул в котле для пива. В прочем, об этом старались поменьше говорить.
А потом Бруст долго, просто целую вечность, сидел на краю штольни и кричал Стиву всякие утешительные слова, а Стив старался отвечать, чтобы не расстраивать Бруста. А потом на крепкой веревке к Стиву спустился отец, а потом был долгий и мучительный подъем, а потом Стива закутали в меховой плащ, уложили на носилки и понесли, и Стив помнил, как пронзительно-ясно слышны были голоса, какими четкими были фразы, но смысл ускользал, ускользал…
Носилки покачивало, и от этого сильно хотелось спать, но Стив крепился, потому что очень важно было слышать голоса и знать, что это не вода качает его на своих ледяных коленях. А еще очень хотелось знать, о чем говорят остальные, и Стив старался, как мог, прислушивался и вдумывался в каждое слово, но слова звучали так странно… "Мы не можем таскать за собой припадочного дварфа, – сказал Зулин. – Мы не на пикник вышли. Хорош отряд, в котором единственный боец то кидается на своих же, то валится без чувств!" "И что ты предлагаешь?! – яростно прошипела Иефа. – Бросить его в лесу?! Давай, может, еще к дереву привяжем – для верности!"
Стив изумился, забеспокоился и попытался открыть глаза, но ничего не вышло. В его голове произошла вялая толкотня, и кто-то чужой выпихнул Стива через закрытые веки на волю, а на воле было так много света, ветра и зелени, что Стив моментально захлебнулся всем этим, и ушел под воду с головой, и конечно, тут же наглотался, и ботинки на ногах оказались вдруг невероятно тяжелыми, потащили на дно. Стив отчаянно забил руками и вынырнул, зацепился за голос и выбрался на топкий берег. "Зулин, ты не о том волнуешься, – раздраженно сказал Ааронн. – Нужно избавляться от проблемы, а не от ее последствий. Если проанализировать поведение Стива, то получается некая формула: Стив проявляет агрессию, Стив не дает себе возможности удовлетворить свою агрессию, Стиву становится плохо. Причем, заметь, первый раз его остановила Иефа, и он чувствовал себя вполне сносно. А второй раз он остановил себя сам, и это вымотало его окончательно. Получается, что его агрессия и его обморок связаны напрямую. Если он не реализует агрессию, ему становится плохо. Если он не реализует агрессию по собственной воле, ему становится смертельно плохо. Остается только выяснить, откуда в нем взялась эта жажда крови, и каким-то образом ее уничтожить…"
Вода почернела и стала затапливать берег. Стив отступал, отступал, отступал, и, в конце концов, вжался в холодную каменную стену, и подумал, что это очень глупо – вот так умирать, ни в чем не разобравшись, без возможности оправдаться. Вода дошла до колен, и ногам стало холодно, так холодно, что хотелось кричать.
"Мы несем его с самого утра, ползем, как черепахи! – воскликнул Зулин. – Выяснять, уничтожать – у нас просто нет времени на все это! Да если бы даже и было – как?! Объясни мне, как?!" "Так же, как мы это делали, когда однажды ночью ты уселся помедитировать возле ходячих трупов! – рявкнула Иефа. – Между прочим, именно Стив придумал, как тебя вытащить! И никому даже в голову не пришло бросить тебя одного посреди леса!" "Главное, понять причину, – гнул свое Ааронн. – Прекратите спорить и включите логику!" "Я больше не могу, – сказал Зулин. – Если ты такая умная, Иефочка, неси его сама, а я больше не могу – у меня уже руки отваливаются". "Солнце садится, – сказал Ааронн. – Пора разбить лагерь, отдохнуть и как следует подумать, как нам…" "Я пока еще командир в этом чахлом отряде! – буркнул Зулин. – И я сам буду решать, когда устраиваться на ночлег!"
Вода поднялась до подбородка, и все норовила забраться в рот, залить горло и заморозить Стива изнутри. Стив стоял на цыпочках и изо всех сил вытягивал шею, и даже пытался плыть, но кто-то чужой держал его за ноги у самого дна. Голоса вздымались, то падали, почти как волны прибоя; дрожащий от возмущения голос Иефы отгонял воду прочь, и тогда Стив изо всех сил дышал, вдыхал столько воздуха, что начинала кружиться голова, а тот, чужой, у дна, становился слабее. Стив хотел крикнуть Иефе, чтобы она не молчала, ведь это так важно, когда кто-то близкий кричит тебе откуда-то сверху всякие утешительные слова, что он, Стив, обязательно должен ей рассказать, как замечательно все понял про это Бруст, что тогда его голос был почти так же нужен, как толстая пеньковая веревка и широкая ладонь отца… Но Иефа умолкала, и вода поднималась снова. А потом покачивание прекратилось, и через некоторое время Стиву стало грустно и тепло, в штольне начало светлеть, совсем чуть-чуть, и чей-то теплый бок прижался к заледеневшему телу. Стив перестал думать о воде и успокоился, обхватил кого-то руками и вдруг медленно поплыл вверх, жмурясь и постепенно забывая черную штольню и чужие холодные пальцы на своих лодыжках.
– Хватит делать из меня монстра! – истерически крикнул Зулин над самым ухом. Стив вздрогнул и открыл глаза.
В чернильной кляксе неба неуверенно поблескивали звезды. Стив моргнул, пошевелил пальцами и повернул голову. Рыжие языки костра играли в салки с темнотой, правому боку было тепло и уютно. Стив скосил глаза и некоторое время тупо таращился на что-то бурое и желтое, не то мохнатое, не то в перьях, и это что-то (или кто-то?) безмятежно посапывало, уютно привалившись к Стиву. В мыслях произошел некий сумбур, Стив не мог решить, как поступить с непонятным соседом, а потом из спутанного клубка вытянулась тоненькая ниточка: ах, ну да, совомедведь. Точно. Стив вздохнул и успокоился, но тут же снова напрягся. В том, что детеныш устроился спать рядом с ним, было что-то неправильное. Вот только – что? Потянулась еще одна ниточка – враг. Почему враг? С чего вдруг?
От мыслей заболела голова, Стив закрыл глаза, вздохнул и приказал себе ни о чем не думать. Слишком все непонятно. Слишком много вопросов. Потом. Все потом.
– Вот ты, Иефа, смотришь на меня, как на последнего изверга, а я, между прочим, так и не услышал ни одного дельного предложения! – раздался сердитый голос Зулина. Стив насторожился – неужели что-то пропустил? – Вот мы сейчас распределим дежурства, уляжемся спать, так? А теперь представь себе: стоишь ты на часах, бдишь, так сказать, изо всех сил, а тут приходит в себя наш припадочный друг, тихонечко подымается, подкрадывается… Хвать! Иефочка хрипит и болтает ножками. А утром – разумеется, если мы доживем до утра – Ааронн орошает слезами твой несомненно обворожительный, но безоговорочно хладный труп!
– Не нужно пугать меня рыдающим Ааронном! – злым голосом ответила Иефа. – Говори по существу. Ты предлагаешь бросить его?
– Нет.
– Уже легче.
– Я предлагаю хотя бы его связать.
– Я более чем уверен, что когда Стив очнется… – начал Ааронн.
– Если очнется, – фыркнул Зулин.
– Когда Стив очнется, – с нажимом продолжил эльф, – он вряд ли будет помнить свои поступки.
– Может, кто-нибудь мне объяснит… – очень мягко начал Стив, но его голос произвел эффект взорвавшегося огневика: Зулин подпрыгнул на месте, Иефа взвизгнула и вскочила на ноги, Ааронн схватился за свой лук. Только Вилка, недовольный поднявшейся суетой, заворочался, высунул из-под лапокрыла заспанную мордаху, обвел ошалевшим взглядом поляну, чихнул с клекотом и снова пристроился спать.
– Стив, – дрожащим голосом сказала Иефа, – ну наконец-то… Ты как себя чувствуешь?
– Вы меня несли? – строго спросил Стив, сообразив, что правды нужно добиваться или сейчас, или никогда. – Долго несли?
– С утра и до самого заката, – проворчал Зулин. – Надеюсь, нам это зачтется, когда ты соберешься…
Иефа с Ааронном хором шикнули, Зулин состроил недовольную мину и умолк.
– А что случилось? – продолжал спрашивать Стив. – Был бой? С кем? Меня ранили? Где мы находимся? Почему вы меня боитесь? Почему Зулин решил, что я хочу удавить Иефу? Иефа, ты что, чем-то меня обидела?
– Нет… – пробормотала Иефа, и Стив подумал, что, пожалуй, она не врет, и дело тут в другом. Мысли путались, но больше всех не давала покоя та, первая, про…
– И еще я хочу знать, почему мне мешает твой совомедведь! – рыкнул, раздражаясь, Стив.