Читать интересную книгу Командир Красной Армии - Владимир Поселягин

Когда объявили привал, я приказал поставить зенитки так чтобы охранять дивизион от налета, зенитчики всегда на страже, и собраться всем командирам у штабной машины чтобы доложить потери. Несмотря на то, что мои люди в основном ехали на машинах, все равно на их лицах была печать смертельной усталости. Этот день подкосил многих.

Радовало одно, именно за этот день я в первый раз почувствовал, что дивизион из амфорного состояния действительно превратился в боевую часть. Теперь это был более-менее хорошо смазанный механизм, с которым можно воевать, как когда-то, то есть несколько дней назад была моя батарея.

— Докладывайте, что у вас? Сазанов, начинай.

— Техника в норме, боекомплект и топливо дополучили. Сейчас расчеты чистят орудия, и ожидают ужин. Ранен один боец, осколок прошел на вылет, после перевязки он вернулся в строй.

— Ясно. После чистки отдыхать. Водители уже отдыхают?

— Да, когда я уходил уже уснули.

— Надо бы из бойцов расчёта им смену подготовить, пять умеющих водить во взводе Богданова есть, но нужно еще.

— Поспрашиваем, товарищ лейтенант.

— Хорошо. Так, Иванов, что у вас?

— При последнем отражении налета получил осколок один из подносчиков второго взвода четвертого орудия. По словам Михайловой шансов нет, хотя врачи медсамбата дивизии прооперировали его. Есть еще двое раненых, но легко, строя после перевязки они не покинули. По технике все в порядке. Хотя от частой стрельбы стволы трофеев сильно греются, приходиться отсекать очереди по десять снарядов. Боекомплект полон, орудия чистятся. Ждем ужин и собираемся отдыхать, как стемнеет.

— Понятно. Непейборода, что у нас с ужином?

— В данный момент началась раздача второй и третьей батарее, они ближе. Потом получит штаб и хозвзвод, а там кухню перевезут к первой батарее и ужин получат уже они.

— Ясно. Индуашвили, докладывайте.

— Потери у нас больше. Одна машина уничтожена вместе с расчетом, погибло четыре человека. Еще одна машина повреждена, сейчас ее возим на тросу.

— Пулемет с нее снять и переустановить на целую машину из состава хозвзвода, насколько я знаю, одна из машин освободилась от боезапаса. Повреждённую машину бросить, или использовать ее для перевозки личного состава так же на тросу.

— Есть, — кивнули Индуашвили и Непейборода.

— Продолжай.

— Общие на батарею потери шесть убитых и семеро раненых. Нам нужно пополнение в расчёты.

— Будет пополнение, изыщем резервы. Ты нам лучше расскажи про бой танкистов. Что там было?

— Да как такого я бой и не видел, мы в низине были укрыты, охраняли тылы. Овраг был хоть и небольшой, но не давал возможности осмотреться. В начале отбили атаку трех штурмовиков, сбить не сбили, но прицельно отбомбиться не дали. Так и стояли, пока танкист не подбежал и не сообщил, что до батальона пехоты обходит нас с фланга как раз с нашей стороны. Ну я взял обе машины и выгнал их на вершину холма. Там подъем удобный. А что могут сделать две счетверённых установки пулеметов «максим» в упор по пехоте вы знаете. Там пятьсот метров было не больше. Мы их в чистом поле застали. Батальон, конечно, не положили, но одна рота там навсегда осталась. В это время машина Семенова и получила попадание в мотор. Ну мы их на трос и стащили с холма, а внизу нам встретились танкисты на трофейном грузовике. Так что сами понимаете, боя с танками мы не видели. Это все происходило с другой стороны холма, но стрельба там шла изрядная, да и дымило сильно. Вот и все, дальше мы зацепили машину Семенова к трофейному «опелю» и догнали вас. Потерь среди личного состава нет, только наводчику из расчета Семенова каску с головы сбило. У него теперь шея болит и плохо поворачивается голова, и звон еще в ушах.

— Ясно. Богданов, что у вас?

— Потерь нет, товарищ лейтенант.

— Непейборода?

— Машины все целы, только некоторым мелкими осколками борта посекло, да один водитель в икру получил. Медведева осколок у него извлекла. Проблема только с топливозаправщиком. Он получил несколько попаданий пробивших бочку. Пока водитель срезал колышки и заткнул ими пробоины, мы потерли примерно литров двадцать горючего. Повезло, что не загорелся бензин. По кухне проблем нет, ужин был готов еще час назад. Сейчас идет раздача. Одна из машин действительно свободна от боеприпасов, но в нее уже загрузили раненых из медсамбата. Их не выкинешь, но в ЗИСе что мы отбили у диверсантов, кузов наполовину пуст. Если распределить груз, то можно установить пулеметы. Нужно посмотреть. У меня все.

— Михайлова?

— Все раненные перевязаны, некоторым чуть ли не на ходу были проведены операции. В критическом состоянии только один. Не довезем.

— Ясно. Майоров?

— Дивизион обеспечен всем что нужно. Если в чем остро нуждаемся, хозвзвод немедленно этим обеспечивает… даже если этого нет. Пока все нормально.

— Самакаев?

— С моей стороны пока все в порядке.

— Руссов?

— Личный состав дивизиона к отступлению относиться спокойно, без паникерства как в некоторых частях дивизии. Пока проводить политинформацию считаю не нужной, люди слишком устали. Были проведены политбеседы во время привала в первой батареи, показавшие высокие моральные качества бойцов. В планах провести политбеседы во второй и третьей батарее, после отдыха.

— Хорошо. Все свободны, всем отдыхать.

Когда бойцы разошлись, я повернулся к штабным работникам.

— Приказ отдыхать касается всех…

— Товарищ лейтенант? — обратился ко мне знакомый сержант, насколько я помнил, он был человеком Васильева. — Вас вызывают в штаб дивизии.

— Иду, — кинул я ему, после уже своим. — Отдыхайте.

* * *

У двух трофейных грузовиков, того же легкового «мерседеса» подполковника и одного из бронетранспортеров, у нас их осталось два на всю дивизию, царила деловитая штабная суета.

— Лейтенант! — окликнул заметивший меня Васильев, повелительно махнув рукой, подзывая.

— Товарищ майор… — начал было я, но был прерван начштаба.

— Вольно. Подожди, сейчас комдив подойдет, он поставит тебе задачу.

Прохоров, оказывается, инспектировал технику, что у нас осталась после засады.

В засаде участвовали семь танков, бронетранспортер, обе трофейные противотанковые пушки, и отделение бойцов с четырьмя трофейными пулеметами для прикрытия от пехоты противника.

Все эти пушки, транспортировали, прицепив к грузовикам, а так как они были нужны нам самим, то оставив пушки на месте засады, Прохоров грузовики то забрал, оставив один для эвакуации личного состава, так как забирать орудия он не собирался, приказав расчетам уничтожить их при отходе. Вот такие дела. Пока Прохорова не было, я поспрашивал Васильева насчет засады. Уж он-то должен был знать.

— Да бой был интересный, если танкисты все правильно доложили. Помнишь, ты советовал не атаковать в лоб по уставу, а замаскировать танки и пушки и стрелять из засады? Знаешь, а твоя идея удалась. Поэтому бой и продлился так долго, что немцы не могли сходу уничтожить засаду. Потеряли они четырнадцать танков до десятка грузовиков, три бронетранспортера, когда наши неожиданно врезали по их колонне. Мотоциклов то ли пять, то ли четыре. Там дымом все затянуло, подсчитать трудно было. Пехоты уничтожили до двух рот, но тут в больше твои отличились.

— А как немцы уничтожили засаду?

— Подтянули артиллерию да раскатали их, — пожал плечами майор. — Четыре экипажа сгорели в танках, решив атаковать, пока бьет артиллерия, вот немцы их и встретили распростёртыми объятиями. Остальные покинули танки и орудия, подожгли их, все равно снарядов не осталось, и эвакуировались на машине. Поступили они, как я считаю правильно, они нам еще пригодятся.

— Я тоже так считаю. Можно конечно погибнуть геройски, но потом кто будет уничтожать немцев, если ты гниешь где-нибудь в овраге или окопе?

— Вот и я о том же… Прохоров идет.

Вместе с Прохоровым шел исполняющий обязанности командира двести шестнадцатого полка капитан Соколов, о чем-то горячо говорящий подполковнику. Рядом шел майор Перепелкин, получивший временную должность командира двести семнадцатого полка.

— А, наша защита уже пришла, — заметил меня Прохоров. — Лейтенант Фролов!

— Я!

— За отличное прикрытие от налетов авиации противника выражаю вам личную благодарность.

— Служу Трудовому Народу.

— В общем, молодец. Но вызвали мы тебя не только выразить благодарность, тут у капитана Соколова появилась одна идея. Давай капитан, выкладывай.

— Есть, — козырнул тот, подойдя к капоту «мерседеса» где была расстелена карта, он начал говорить, показывая нужные квадраты на карте. — До брода к которому мы двигаемся, осталось сорок четыре километра по прямой или пятьдесят один по дорогам. Мое предложение такое: Взять весь автотранспорт и под прикрытием дивизиона Фролова в полном составе в одиннадцать ночи выдвинуться к броду, где занять оборону. Дивизия после короткого отдыха в час ночи выдвигается следом с задачей за ночь преодолеть как можно большее расстояние до брода. Я думаю что немцы уже оправились от потерь, понесенных в бою с погибшим капитаном Смолиным, и утром продолжит преследование так как идем мы в одну сторону. Поэтому двигаться нужно не останавливаясь, с краткими отдыхами до брода где нас будет ждать в обороне, чтобы отсечь противника, дивизион Фролова. Так же есть мысль, освободив у брода грузовики, выслать их обратно к дивизии, чтобы забрать раненых, сняв этот груз с дивизии. У меня все.