— Мы закрываемся через десять минут.
— Я подожду.
Уилл отвернулся и осмотрелся. Главный зал библиотеки был совершенно таким же, каким Уилл запомнил его со школьных лет, когда ему приходилось изредка бывать здесь, если учителя требовали написать доклад или реферат по какому—нибудь предмету. На полу дешевый ковер; сам пол покрыт линолеумом в крупную клетку. На деревянных полках — потрепанные, захватанные книги стоят бок о бок с новенькими томами. Изрезанные дубовые столы и стулья здесь, должно быть, со дня открытия библиотеки. На крышке одного из этих столов снизу должен оставаться след Уилла — ругательство, вырезанное отцовским перочинным ножом.
— Говорят, за много лет здесь мало что изменилось. Это правда?
Селина ходила между столами, поправляла стулья и собирала оставленные посетителями книги.
Одна перемена, безусловно, была налицо. В прежние времена Уилл никогда не воображал, как распластает на одном из этих столов старенькую мисс Рассел и займется с ней чем положено. Впрочем, на этот счет Уиллу не хотелось распространяться.
— В этом городе меняешься только ты.
Прижав стопку книг к груди, Селина принужденно улыбнулась.
— Ну да, я выросла.
Два дня назад она была готова продемонстрировать, насколько она выросла, но он отказался проверять. А может быть, испугался. Он приглашал ее и тут же отступал в сторону. Смотрел на нее нагло и в то же время нежно, а потом отворачивался. Наверное, он был искренен, когда говорил, что может принести ей одно лишь страдание. Наверно, он считал, что она заслуживает лучшей участи. Или просто играл с ней, развлекался в свое удовольствие.
Селина закончила расставлять книги по полкам, а потом принялась гасить свет, хотя было только без нескольких минут пять. А ровно в пять часов Селина и Уилл уже шли к ближайшему овощному магазину.
— Мисс Роуз заезжала сегодня днем в библиотеку до собрания в церкви, — как бы между прочим сообщила Селина, внимательно наблюдая за движением их теней по тротуару.
Уилл не попался на приманку и ловко переменил тему:
— А ты по средам ходишь в церковь, а, Сели?
— Нет. Только в воскресенье утром.
Он ухмыльнулся.
— Значит, в тебе тоже есть что—то от грешницы.
Она холодно взглянула на него.
— В тебе тоже есть что—то от праведника, Уилл.
— Увы, нет, мисс Селина, — отозвался он со смешком. — Я насквозь черен.
— Человек не может быть весь хорош или весь плох.
— А как же я? Или ты? — И бросил, опережая ее возражения: — Можешь назвать хоть один свой греховный поступок?
Они уже дошли до магазина, и Селина задержалась у двери.
— Я соблазняла тебя. — Ее простодушная улыбка совершенно не соответствовала ее словам. — У меня в мыслях было такое, от чего покраснела бы и шлюха. А еще знаешь что я тебе скажу? — Она шагнула к нему и прикоснулась к его плечу; ничего интимного, обыкновенный дружеский жест. Улыбка сошла с ее лица. — Настанет день, когда тебе будет легче уступить и сделать меня счастливой, чем отвергать меня.
С этими словами Селина повернулась и вошла в магазин. В дверях она поздоровалась с соседкой матери, потом взяла тележку и поклонилась сидящей на контроле покупок жене пастора. Уилл нагнал ее уже в торговом зале. Он хмурился, а глаза его горели нехорошим блеском.
— Возможно, настанет день, когда я уступлю, — согласился он, возобновляя прерванный разговор. — Молись, девочка, чтобы потом не жалеть, если это произойдет.
Селина положила в тележку сеточку с яблоками и подняла голову.
— Я не девочка, Уилл, — тихо, но отчетливо произнесла она. — Если ты намекаешь на мою неопытность, то зря. А если ты этим напоминаешь себе… — Она смерила его с головы до ног жарким, вызывающим взглядом. — Тоже напрасно.
Видя, что он уже вспыхнул, она одарила его безобидной дружеской улыбкой и поинтересовалась:
— Что ты собирался покупать?
Если бы Джеред Робинсон был таким, как Уилл Бомонт, с брезгливостью думал мальчик, если бы он прожил жизнь Бомонта, то вел бы себя на улицах города поосторожнее. Если бы он был не таким прожженным самовлюбленным негодяем, то оглядывался бы время от времени, чтобы убедиться, что его не преследуют.
Но Бомонта интересовала только мисс Селина. И у него на ее счет были дурные мысли, это заметно. Он смотрел на мисс Селину так, что Джеред в ярости сжимал кулаки. Большинству женщин, однако, польстили бы такие взгляды. А мисс Селина их как будто бы даже не замечала.
Наконец Джеред отвел глаза от парочки, посмотрел на список покупок, который нес в руке, и принялся наполнять пластиковую корзину. До сих пор все его внимание занимал Бомонт. А ведь нужно спешить и купить все, что ему поручено, иначе деду надоест ждать в грузовике, и он зайдет в магазин. А когда он заметит Бомонта…
Джереду не нравилось, как переменился его дед с появлением в городе Бомонта. Его бесконечные ссоры с бабушкой прекратились, но прекратилось и все остальное. Он ходил на работу и возвращался домой. Больше ничего. Он был постоянно угрюм и рассеян. По вечерам он долго засиживался у себя в комнате и вновь и вновь листал альбом с фотографиями Мелани. Он уже не ходил с Джередом по субботам на рыбалку, как бывало, не играл с ним в мяч и не возился со стареньким «Шевроле—65», который Робинсоны намеревались подарить Джереду в следующем году. Короче говоря, дед сник.
Джеред свернул в соседний ряд, чтобы прихватить с полки бумажные полотенца, и застыл как вкопанный. Прямо перед ним стояли мисс Селина — и он. И он смотрел на Джереда, но не узнавал. Даже не узнавал! Мисс Сели его, конечно, узнала, улыбнулась и хотела было поздороваться, но запнулась, осознав, насколько неловко он должен себя чувствовать. Улыбка ее пропала. Она перевела взгляд на Бомонта, потом опять посмотрела на Джереда и наконец выговорила:
— Привет, Джеред.
Джеред не ответил. Молчал и Бомонт, и тогда мисс Селина сказала:
— Уилл, это Джеред. Сын Мелани Робинсон.
«Твой сын, — подумал про себя Джеред, и краска гнева стала заливать его щеки. — Но не могла же она, в самом деле, сказать: «Уилл, это Джеред, твой сын. Джеред, познакомься, это твой отец». Человек, которого нужно знакомить с собственным сыном, заслуживает только виселицы, сказал бы дед, и Джеред был с ним совершенно согласен.
Несколько мгновений они просто стояли и молча смотрели друг на друга. Джереду говорили, что он ни капли не похож на отца, и теперь он воочию убедился в том, что это правда. У Бомонта волосы темные, у Джереда — светлые. Бомонт поджар и мускулист, Джеред — нет. Глаза у Бомонта темно—карие. И пустые, словно эта встреча не означала для него ровным счетом ничего. И неудивительно. Сын был нужен ему еще меньше, чем Мелани. Он предпочел сбежать из родного города, лишь бы не иметь сына. И шестнадцать лет ничего не изменили. Он не намерен признавать Джереда.