— Букмекеры, — сказал Фултон, проследив за направлением моего взгляда. — Пока они не напьются, ведут себя довольно смирно. Чего не скажешь о крутых гангстерах, которые заявятся попозже. — Он закурил следующую сигарету и подвинул пачку в мою сторону. — Ну, ладно, хватит о грустном. Как у тебя прошло со стариком?
— Не часто встречаешь людей с таким змеиным взглядом, — ответил я. — Да и в кабинетах такого размера мне еще не доводилось бывать. Не сладко, наверное, на него пахать!
— Золотые слова и к месту сказаны! Я уже подобрал себе работенку полегче: отныне буду возить одну забавную старушенцию по супермаркетам, носить за ней бумажные пакеты и всячески ублажать. Мне новая хозяйка понравилась. Может быть, у меня и язва зарубцуется, которую я заработал, вкалывая на Криди.
— Кстати, о старушенциях, — подхватил я. — Что можешь рассказать о Херце?
На лице Фултона появилась гримаса отвращения:
— Нет, ты точно решил испортить мне вечер. Откуда ты про него узнал?
— Когда я пришел в кабинет Криди, он уже был там. С первого взгляда этот паренек показался мне отъявленным головорезом. Что у него общего с Криди?
— Херц его прихлебатель и телохранитель, — сказал Фултон, наморщив нос. — Если Криди прикажет ему расправиться с кем-нибудь, Херц с удовольствием выполнит поручение.
— Зачем Криди нужен телохранитель?
Фултон пожал плечами:
— Чем богаче эти твари, тем больше они думают о своей безопасности. Им повсюду мерещатся грабители и воры, они помешаны на мысли, что их не сегодня так завтра собираются ограбить или убить. А ты спрашиваешь, зачем ему телохранитель. Позволь задать тебе один вопрос, а к чему понадобились именные таблички на автостоянке? Не знаешь? То-то. Для пущей важности. Вот зачем. Как только наймешь себе телохранителя, все сразу начнут думать, что ты важная птица. Конечно, Криди чудит, но не подумай, что это безобидный старик. Он опасен, он очень опасен. Как ядовитая змея. Гангстеры, которые вот-вот сюда подойдут, ему в подметки не годятся, хотя в карманах носят ножи и револьверы. Криди — хозяин города, он делает все, что захочет. Захотел иметь плавучее казино — и вот, пожалуйста, в заливе стала на якорь яхта. Ему наплевать с высокой колокольни, что из-за него в городе наплыв криминальных элементов, рулетка, видите ли, привлекает туристов. А все доходы от азартных игр прямиком сыпятся ему в карман.
Мне надоело слушать про этого змея, и я перевел разговор на обезьяну.
— Херц действительно такой отъявленный негодяй, каким кажется?
— Да. — Фултон кивнул. — Криди обожает все первосортное. Если он нанимает гангстера, то это должен быть стопроцентный бандит. Честно говоря, я побаиваюсь Херца, у этого урода не все в порядке с чердаком.
Я подумал, что в этом отношении Херц мало отличается от капитана Кетчена.
— Хочешь сказать, что у него поехала крыша?
— Мало сказать. Я как-то раз видел, как на него окрысился пес. Так этот зверь, не задумываясь, разрядил в него полную обойму.
Так. С обезьяной тоже разобрались. Пора переходить к насущным вопросам.
— Тим, ты читал., что сегодня утром на пляже Бэй-Бич убили одного парня?
— Видел что-то в вечерней газете, — ответил Фултон. — А что тебе до него?
— Этот парень был моим компаньоном. Думаю, что пару дней назад он заходил к Криди. Ты случайно его там не встречал?
— Заходил к старику? Возможно, я его и видел. На этой неделе я почти все время дежурил у ворот. Как он выглядел?
Я дал подробное описание Шеппи. У покойного была огненно-рыжая шевелюра, и я не сомневался, что если Фултон встречал его, то ему не составит труда припомнить. Как оказалось, я был прав.
— Конечно, я его помню, — ответил он. — Высокий парень с рыжими волосами. Так-так. Его документы проверял Логан. Я в это время находился у шлагбаума и фамилии не расслышал.
— Ты не ошибаешься? Если, предположим, тебя вызовут в суд как свидетеля, ты сможешь показать под присягой, что это был Джек Шеппи?
— Конечно, могу поклясться. Как сейчас помню, он приезжал во вторник: высокий рыжий парень с короткой стрижкой. Так и стоит он перед глазами в сером костюме за баранкой «бьюика».
Упоминание о нашей машине окончательно убедило меня, что Джек виделся с Криди. Теперь необходимо было выяснить, что побудило обоих к встрече. Я не очень-то надеялся, что это окажется легким делом.
— Значит, твоего приятеля убили? — спросил Фултон, заглядывая мне в глаза.
— Да. Полиция считает, что его прикончил из ревности какой-нибудь шалопай. Вполне возможно, что это соответствует действительности: Джек любил поволочиться за юбками.
— Ты говоришь — «полиция считает». Ты что, с ними накоротке?
— Меня вызывал капитан Кетчен. Должен тебе сказать, что по этому мерзавцу, должно быть, давно скучает виселица.
— Верно, это еще та скотина. Капитан иногда заходит к Криди за своей долей. Раза четыре в год. Не поверишь, сколько грязи развелось у нас, а Кетчен делает вид, что ничего не происходит.
— Криди на этом греет руки?
— Я уже говорил, что у него в руках весь город. Может, он и не числится владельцем всех этих кабаков, казино и домов свиданий, но, будь уверен, доход от каждого получает немалый. Кетчен тоже урывает солидный кусок.
— У него есть жена?
— У кого? У Криди? Он был женат раза четыре, а может быть, и больше. Его последняя женушка — Бриджит Бленд, бывшая кинозвезда. Видел когда-нибудь эту девчонку на экране?
— Видел, но давно. Кажется, она первостатейная красотка.
— На нее и сейчас не грех полюбоваться. Но Бриджит ни в какое сравнение не идет со своей падчерицей. Вот это действительно красотка! Такой смазливой куколки я никогда не встречал, хотя в жизни своей перевидал немало всяких.
— Она живет с ними в одном доме?
Фултон отрицательно помотал головой:
— Нет. Раньше они жили вместе, но мачеха ее выжила. Из бабьей зависти. Когда у старика бывали гости, на нее никто не смотрел, все внимание доставалось Марго. Ни одна женщина не потерпела бы такого. Они непрерывно ссорились, и в конце концов Марго съехала. Сейчас она снимает квартиру на бульваре Франклина. Говорят, что старик привязан к ней и очень скучает. Мне тоже без нее было тоскливо: как-никак, а в том проклятом доме только с ней одной и можно было поговорить по душам. А от одного вида ее мачехи у меня начиналась зубная боль: чуть услышу, как она брюзжит или ругается после бессонной ночи, так верхние бивни будто бор-машинкой на крепость пробуют.
Ого, я начинал узнавать полезные вещи. В нашем распоряжении оставался еще целый вечер, и подгонять события не имело особого смысла. Поэтому я перевел разговор на предстоящий чемпионат мира по боксу и терпеливо ждал, пока Фултон не выскажет свои соображения по такому важному вопросу. Потом мы перешли к спортивным играм типа бейсбол и футбол и наконец плотно застряли на самой старой, но в то же время самой интересной теме для нашего брата, мужчины, — о женщинах.
Было около девяти, когда мы наконец разделались с бутылкой виски. Солнце село, оставив на потемневшем небе огромные красные пятна.
Я подозвал официанта и велел принести давно заказанных цыплят. И Фултон, и я чувствовали себя приятно захмелевшими. Мы оба пребывали в отличном настроении. Мы правильно сделали, что пили не спеша, но сосредоточенно, как это и полагается делать с добрым шотландским напитком. В ином случае мы наклюкались бы до чертиков.
За окном в сгустившейся тьме сверкал огнями Сан-Рафаэль. В эту минуту он казался самым чудесным местом на земле.
— А Бриджит ладит со старым хрычом?
Фултон пожал плечами:
— Покажи мне человека, кто с ним ладит! У него на уме одни деньги, на все остальное ему наплевать. И женщины не исключение. А Бриджит, не будь дурой, времени не теряет.
— Она развлекается на стороне? С кем, если не секрет?
Фултон хихикнул:
— Есть у нее один канадский француз — Жак Трисби. На вид писаный красавец, а если судить по повадкам — самое примитивное животное.
Ага, мой зверинец все пополняется и пополняется. Теперь в нем фигурировали змей Криди, обезьяна Херц и просто животное Трисби.
Я смотрел в окно, прислушиваясь к тому, что говорит Фултон, и не сразу обратил внимание на подошедшего к нашему столику человека. От выпитого виски рефлексы мои замедлились, и я было решил, что это официант принес нам заказ. Потом я услышал, как у Фултона перехватило дыхание, так бывает с сильно напуганным человеком. Я обернулся.
Возле нас, пристально сверля меня своими безумными глазками-буравчиками, застыл Херц. За ним, образуя угрюмый полукруг, тусовались четверо рослых смуглых парней. О том, чтобы пройти к выходу без происшествий, не могло быть и речи.
2
Шум в баре неожиданно стих, и теперь все присутствовавшие пялились в нашу сторону.