Длительная и кропотливая экспериментальная работа, поиск едва заметных следов, отмечавших происхождение и историю генетического кода, всѐ это почти детективное расследование природы генетического кодирования буквально завораживает интеллект современного биолога, «траченного», несмотря на все предостережения, почти лапласовским детерминизмом и механистическим мышлением, неизбежными знаками времени. Биология долго ещѐ будет исследовать «молекулярные машины» трансляции, репликации и кодирования, «механизмы» зрения, свертывания крови и т. п., не отдавая себе отчета в том, что ее предмет находится в полушаге от квантового мира, «механика» которого – никакая не механика, а детерминизм для которого – противоестествен. Но эти исследования постепенно обогащают наши знания и рождают новые увлекательные гипотезы и предположения. В этом описанные выше числовые особенности генетического кода, однажды обнаруженные, но не обогащенные пока пошаговой экспериментальной работой (требующей намного большего масштаба), казалось бы, уступают молекулярным исследованиям. Такая работа, однако, впереди.
Гипотеза «ключ-замок» подводит нас к мысли о том, что генетический код мог сформироваться примерно одним и тем же одновременно в нескольких местах с благоприятными условиями на первичной Земле. Более того, он, вероятно, должен оставаться таким же, будучи сформирован в благоприятных условиях и за ее пределами. Известные (хотя и небольшие) отклонения от универсальной версии могут в этом случае быть результатом исходных различий серии кодов, возникших независимо. Эта гипотеза не исключает, однако, и того, что код мог возникнуть в единственном месте, в котором случайно были скомбинированы необходимые условия. Тогда указанные отклонения можно считать результатом дальнейшей эволюции кода в меняющихся условиях. В любом случае и «ключ», и «замок» соответствовали друг другу не слишком точно, допуская определенный люфт, который свидетельствует о том, что эксперименты с аптамерами не стоит трактовать однозначно. Какой контраст с «гипотезой» точной подгонки, приписываемой Господу! С другой стороны, отклонения от универсального кода (их перечень и характер можно найти в ГенБанке70) могут серьезно нарушить симметрии матрицы и каллиграммы, а природа инструмента коррекции этих отклонений, приводящей к фиксации описанной здесь кодовой арифметики, совершенно неясна. Во всяком случае, естественная природа этой арифметики представляется чрезвычайно странной. Либо мы должны считать ее просто забавной иллюзией – подобно совпадению числа 76 в фибоначчи-подобном ряду Родиных и наиболее частого числа оснований в молекуле тРНК. И даже в этом случае, отмахнуться от всех этих симметрий, совпадений, «информационных символов» и т. п., однажды обнаружив их, невозможно. Они вновь и вновь притягивают внимание, поражая и красотой, и тайной, и самим своим существованием.
Современный естествоиспытатель вряд ли легко согласится (если согласится вообще) с тем, что генетический код – это артефакт, даже если это когда-нибудь станет фактом (невольный каламбур): несовместимая с сегодняшней наукой малохудожественная фантастика, конкретный косяк, как скажут нынешние блаженные младенцы. Трудно в наши дни думать об инопланетянах, иначе, чем о каких-то зеленых человечках, жутких монстрах или всемогущих ангелах во плоти. Но что мы скажем о нашей собственной цивилизации, если она – просуществовав достаточно долго – сумеет, в конце концов, освободиться от нынешнего убожества (что ни говори, но надежды на это она еще подает)? Неизбежным следствием развития технологий и науки станут, в частности, все более успешные попытки промоделировать условия возникновения жизни с помощью суперкомпьютеров будущего. Надежная верификация этих попыток, в конечном счете, потребует увеличения масштабов лабораторной реторты, «плавильного котла», в котором будут осуществляться теоретически рассчитанные молекулярные процессы, – вплоть до планетарных. Чистота и законченность такой экспериментальной работы потребует полной изоляции реакционной смеси (целевой планеты) и продуктов реакции. Возникающие в ходе этой работы хиральная чистота определенных веществ и генетический код, обеспечивающий уверенное воспроизводство молекулярных носителей информации, заключенных в клеточные структуры, будет означать, что эксперимент идет «в штатном режиме», и естественное любопытство ученых потребует продолжить его до полного завершения, то есть до того момента, пока на целевой планете не появятся разумные существа, способные не только– как сегодня мы сами – искать ответ на вопрос о происхождении жизни, но и освободить собственную цивилизацию от каких бы то ни было внутривидовых войн и идиотских властей от Бога с их идиотской политикой. Только в этом случае с ними можно будет разговаривать, только в этом случае эксперимент можно счесть успешным. До его завершения создатели приложат все усилия, чтобы оградить свои создания от каких бы то ни было «межзвездных» контактов.
Если дело пойдет подобным образом (а иначе и невозможно представить себе цивилизацию Homo), то, потребуется обязательно промаркировать эксперимент – чтобы потом не сомневаться в возможных контаминациях и легко отличать создания от визитирующих создателей. Такая метка должна быть помехоустойчивой и чрезвычайно стабильной (эксперимент продлится, скорее всего, около 5 миллиардов лет). Генетический код (оставляющий в рамках такой помехоустойчивости еще достаточно широкий выбор вариантов) – это, похоже, единственный пластичный материал, на котором можно оставить несмываемую временем метку, клеймо, тавро, информационную сигнатуру, оттиск, знак, «лейблУ», бренд – что угодно, свидетельствующее об артефакте, искусственной природе, неслучайности такого выбора. Экспериментаторам необходимо при этом следовать физическим и химическим законам и для будущих белков выбирать такие аминокислоты, аффинные аптамеры к которым или другие факторы, по крайней мере, не мешали бы формированию будущих стабильных кодонов. При этом исходный код – код жизни, произошедшей когда-то во Вселенной «первой», может отличаться от дочернего совсем ненамного. Возможно ли это в принципе – должен, как будто, показать анализ аффинитета различных аптамеров к альфа-аминокислотам, не вошедшим в нашу земную «элитную двадцатку».
Цивилизация, которая окажется способной поставить описанный выше эксперимент, должна будет также обладать средствами наблюдения за ним. Возможны ли они и какими будут, Автор судить не берется. Он не может представить себе ни прикладного будущего т. н. квантовой телепортации, ни контроля над течением времени, ни того, каким образом можно использовать тут темную материю, ни способности представителей сверх-цивилизации «прикидываться венграми». Но в чем он, всю жизнь занимаясь молекулярной биологией, уверен абсолютно, так это в том, что у неудачного эксперимента перспектива всегда одна: хромпик-канализация. Хромпик (3%-ный раствор бихромата калия в концентрированной серной кислоте) разрушает «грязь» предыдущего биохимического опыта, смывая ее со стенок стеклянной посуды, после чего колба многократно прополаскивается; вода сливается в раковину. Хромпик – это войны с «гарантированным» взаимным уничтожением, а о том, что такое канализация, узнают те немногие, кому все же «свезѐт» уцелеть в последней из них, поскольку гарантии не дает даже страховой полис. Вряд ли хорошо промытая реторта сгодится для следующей попытки создать жизнь; если грязь в ней все-таки сохранится, тогда от уцелевших бактерий может, в принципе, произойти только новый сапиенс. Но пока эксперимент продолжается, нельзя рассчитывать на то, что нам удастся обнаружить разум за пределами «нашей» лабораторной колбы, которая – пустынный шар в пустой пустыне. На то, что экспериментаторы будут с нами разговаривать, тоже надежды мало. Не о чем, да и военщина наша (или «вражеская») – случись ей разобрать инопланетную речь – немедленно попытается засекретить «контакт», воображая, что ей удастся привлечь инопланетян на свою сторону. Надежда на это – пустой номер, о чем и писал Станислав Лем в «Голосе Неба». Поэтому клеймо, которым помечена жизнь на Земле, что-то говорит толь ко тем, кто его поставил.
Можно представить и другие сценарии развития событий; не будем фантазировать. Но со стороны экспериментаторов нам на Земле вряд ли что угрожает: хромпик мы готовим себе самостоятельно.