Важно то, что большинство из них 15 ноября 1940 г. оказались на совещании у Сталина в его кремлевском кабинете (вместе с Таубиным и Шпитальным), где они докладывали результаты своей поездки в Берлин. А также то, что всего через четыре дня после этого совещания участник поездки в Берлин нарком вооружения (НКВ) Ванников подал 19 ноября Сталину докладную записку, в которой ходатайствовал о награждении конструкторов – создателей 23-миллиметровой авиационной пушки Таубина и Бабурина, а также ряда работников ОКБ-16, возглавляемого Таубиным. Следует отметить, что в этой докладной записке не указано, за что именно всех этих людей представляют к награде – за принятие созданной ими пушки на вооружение, за ее испытания или за ее разработку. Видимо, вождь прекрасно знал, за что. Возможно, по соображениям секретности их заслуги нельзя было оглашать. Но само собой напрашивается предположение, что ходатайство о награждении появилось именно в связи с итогом этой поездки в Германию. Вполне вероятно, что во время этой командировки в ходе испытаний авиационной пушки Таубина – Бабурина или, что более вероятно, после ознакомления с ней или с чертежами, а также с результатами ее стрельбовых летных испытаний в составе немецкого истребителя Ме-110, проведенных в СССР, немецкие специалисты очень высоко ее оценили. Не исключено, что немцы решили даже оснащать ею свои истребители и заказали для Германии целую партию этих пушек.
Поэтому когда Сталину доложили об этих успехах, он дал указание Ванникову срочно подготовить проект указа о награждении Таубина и группы работников его ОКБ. То, что в списке оказалось еще 16 человек, наводит на мысль, что Сталин, будучи в тот день в прекрасном настроении благодаря удачной поездке вообще и успеху с пушкой в частности (впервые не мы просим оружие у немцев – а немцы у нас!), на вопрос Ванникова «Сколько еще человек включить в список?» – ответил: «Как в номере этого КБ».
Награждение Таубина и его сотрудников прошло молниеносно. Постановление Политбюро по вопросу этого награждения П22/203 было принято на следующий день после представления – 20 ноября 1940 г. Его подписали лично Сталин, Молотов и Микоян, а Калинин, Каганович, Ворошилов и Андреев дали согласие по телефону.
Яков Григорьевич Таубин
Михаил Никитович Бабурин
В тот же день вышел Указ Президиума Верховного Совета. 21 ноября он был опубликован на первой полосе газеты «Правда» и многих других советских газет («Красная Звезда», «Московский большевик» и др.). И уже 28 ноября 1940 г. Калинин в Кремле вручил Таубину орден Ленина (фото Таубина и Бабурина с группой работников авиазавода № 32 НКАП, награжденных за ту работу, также было опубликовано в печати).
Проект Указа с визами членов Политбюро
На сохранившейся в семье Таубина фотографии, запечатлевшей момент вручения ему высшей награды СССР, видно, что церемония происходит не как обычно – в Екатерининском, или Свердловском зале Кремлевского дворца, а в отдельном кабинете (об этом свидетельствуют книжные полки на заднем плане).
Хотелось бы узнать, что же стало причиной столь небывалой срочности, публичности и даже экстраординарности этого награждения. Впечатление такое, что таким образом кому-то подавался некий знак, но кому и какой? Следует обратить внимание и на то, что Постановлением Комитета Обороны при СНК СССР № 423 от 16 ноября 1940 г. (то есть на следующий день после описанного совещания у Сталина) авиационную пушку ПТБ-23 приняли на вооружение (непонятно только, для какого самолета). А 23 ноября 1940 г., через три дня после подписания Указа Президиума ВС СССР о награждении Таубина и ряда работников его КБ, был подписан совместный приказ наркома авиапромышленности (НКАП) и начальника Главного Управления ВВС Красной Армии (ГУ ВВС КА) за № 657с/0293 «О конструировании и изготовлении установок на самолеты под 23 мм пушку и под 12,7 мм пулемет Таубина – Бабурина». В нем трем авиазаводам поручалось конструирование и изготовление установок для размещения пушек и пулеметов Таубина – Бабурина на самолетах Ильюшина и Лавочкина с целью проведения их испытаний.
Вырезка из газеты «Правда» с Указом
Однако в указе о награждении говорилось: «За успешное освоение новых образцов вооружения». Значит, испытания таубинской пушки в составе какого-то самолета уже были проведены, в противном случае в указе было бы сказано: «За разработку». Но единственные завершенные к тому времени испытания пушка ПТБ-23 прошла лишь на борту истребителя «Мессершмитт-110», приобретенного у Германии (одного из пяти штук). С какой же целью они проводились? Вариантов лишь три: либо Советский Союз собирался создавать аналогичный двухмоторный истребитель, либо изготавливать Ме-110 по немецкой лицензии, либо немцы решили использовать в своем Ме-110 лучшую на тот момент в мире авиационную пушку Таубина – Бабурина. Если это так, то полигонные испытания Ме-110 с пушками ПТБ-23 на полигоне НИИ ВВС проводились, вполне возможно, совместно с немцами. Тогда не исключено, что и запуск пушки ПТБ-23 в серийное производство был осуществлен безотносительно к конкретному советскому самолету, в первую очередь – для поставки немцам, но, естественно, и для советских самолетов тоже (поэтому одновременно с Таубиным и Бабуриным не наградили конструктора самолета – ведь им был Вилли Мессершмитт). Это подтверждается и тем, что пушка Таубина – Бабурина ПТБ-23 проходила затем полигонные испытания в составе трех самолетов. Сначала (в ноябре 1940 г.) – на купленном у Германии истребителе Ме-110, на который вместо двух его штатных пушек «Эрликон» поставили две ПТБ-23, в том числе одну – с пневмоперезарядкой, совмещенной с пневматикой самолета. А в марте-апреле 1941 г. – на штурмовике Ил-2 (испытания прошли полностью) и на истребителе ЛаГГ-3 (испытания не были закончены).
Слева – фото, сделанное после вручения наград в Кремле. Справа – оборотная сторона этой фотографии, на которой рукой М. Н. Бабурина написано: «Сидят слева направо: 1. ведущий конструктор конструкторского бюро № 16 М. Н. Бабурин. 2. начальник конструкторского бюро № 16 Я. Г. Таубин. 3. директор завода № 32 М. С. Жезлов; стоят: работники завода № 32: 1. начальник конструкторского бюро И. В. Веневидов. 2. главный инженер А. Ф. Гостинцев. 3. главный конструктор Г. М. Можаровский». Из этого следует, что вместе с Таубиным и Бабуриным наградили не конструктора самолета, а руководство авиазавода, обеспечившего установку пушки ПТБ-23 на каком-то самолете.
Тогда вся эта история с молниеносным награждением главного конструктора Таубина и сотрудников его ОКБ, а также запуск созданной ими авиационной пушки в серийное производство до того, как она была испытана на советских боевых самолетах, приобретает совсем другое звучание.
Таубин в кремлевском кабинете Сталина
Главный конструктор и начальник ОКБ-16 Я. Г. Таубин был в кремлевском кабинете Сталина всего три раза:
1. 22 июля 1940 г. При этом к вождю были приглашены еще лишь четыре человека: М. Н. Бабурин – соавтор Таубина по пушкам ПТБ-23 и ПТБ-37, ведущий конструктор ОКБ-16 (это была его единственная встреча с вождем); генерал-лейтенант авиации Я. В. Смушкевич – начальник ГУ ВВС (по нынешним понятиям, главком ВВС); генерал-лейтенант авиации П. В. Рычагов – первый зам. начальника ГУ ВВС и генерал-майор авиации А. И. Филин – начальник НИИ ВВС и зам. начальника ГУ ВВС. Совещание длилось 4 часа 45 минут, сначала только с руководителями ВВС, через полтора часа к ним присоединился Филин, еще через час были приглашены Таубин и Бабурин. Учитывая то, что с мая в НИИ ВВС испытывались приобретенные у Германии самолеты, в том числе двухмоторный истребитель Ме-110, можно предположить, что именно тогда, после сообщения Таубина и Бабурина о новой 23-миллиметровой авиационной пушке, и было предложено установить ее и испытать на истребителе Ме-110.
Что было первопричиной такого решения, можно только гадать: то ли неготовность советских самолетов, задерживающая запуск этой лучшей в те годы пушки в серию, то ли уже поступившая просьба немецкого руководства о поставке этой советской пушки в Германию. В любом случае получается, что Таубину лично Сталиным было дано правительственное задание установить пушки ПТБ-23 на немецкий истребитель и обеспечить их стрельбовые испытания на полигоне. И конечно же Таубин заверил вождя, что все будет сделано. (Нельзя не отметить, что все пять участников этого совещания в кабинете вождя были арестованы в мае-июне 1941 г., из них трое расстреляны 28 октября 1941 г., один – 23 февраля 1942 г. и один, М. Н. Бабурин, умер в заключении в 1944-м).