Остальные всадники тоже подъехали к загону, Питер спрыгнул с коня и взобрался на изгородь, и Дженис услышала, как он крикнул Тайлеру:
— Я согласен ставить на этого коня, Монтейн! Он победитель!
Дженис резко остановилась, недоуменно переводя взгляд с мужчины, только что избежавшего смерти, на других, еще сидевших на лошадях и довольно ухмылявшихся. Она, наверное, ослышалась.
— Только если ты поскачешь на нем, — крикнул в ответ Тайлер, боком подводя ближе свою лошадь. — Бен вывихнул ногу. Он вне игры.
К полному ужасу Дженис, Питер подошел к Тайлеру и протянул руку:
— Ну что ж, тогда моя доля будет больше. Кто распространит слух о том, что конь дикий?
Тайлер со смехом пожал ему руку. На Дженис они совершенно не обращали внимания и вообще вели себя так, как будто все случившееся было лишь разыгранной ими самими удачной шуткой. Только что чуть не погибли люди, а они прикидывают, как поделить ставку на бегах!
В ярости она развернулась и столкнулась лицом к лицу с Эви.
Эви поймала ее за руку и, взглянув через плечо Дженис на мужчин, радостно хлопавших друг друга по спинам, повела к дому.
— Что ж, это было волнующее зрелище! Должна сказать, что твой муж скачет на лошади слишком хорошо для янки. Думаю, нам всем сейчас надо выпить холодного лимонада. Бен уже в доме, жалуется на женщин, которые суетятся вокруг него. Может, ты уговоришь Питера пойти к нему и обуздать? У него это хорошо получается. Бену с его ногой действительно пока нельзя ходить.
До этого Дженис никогда не испытывала настоящего гнева. Страх был хорошим приятелем, но гнев всегда считался таким же бесполезным, как слезы. Но уж лучше гневаться, чем биться в истерике, как было недавно. Ничего, если конь не убил Питера, она сама сделает это! Значит, он рисковал своей жизнью, их будущим ради каких-то бегов? И собирается сделать это снова? А все для того, чтобы получить деньги на золотой рудник, которого, может, и нет вовсе! Ее буквально трясло от ярости.
Выходит, она вышла замуж за сумасшедшего, за неисправимого игрока, неудачника с пустыми карманами, который всю жизнь будет жить за счет друзей и гоняться за химерами? Нет, придется бросить его, найти работу и начать все сначала. Она хотела, чтобы у нее был свой дом, было будущее, и не желала строить грандиозные песочные замки в надежде на случайные забеги и призрачность золота рудников. Она не желала жить с Питером Маллони!
Справившись с гневом, Дженис встала, чтобы утешить нетерпеливого Бена. Выпив протянутый кем-то лимонад, она обняла Бетси и отправила ее играть во двор. Когда в окружении ликующих мужчин в гостиной появился Питер, она повернулась к нему спиной и вышла.
Питер недоуменно смотрел ей вслед. Он сделал то, что надо было сделать, и считал себя героем-победителем. Мало того, он нашел способ заработать деньги на рудник и думал, жена будет гордиться им, ожидал поцелуев и объятий. Но чего он никак не ожидал, так это ледяного взгляда и стука хлопнувшей двери.
Тайлер и Эви, стоявшие у него за спиной, переглянулись.
— Какие же вы, мужчины, дураки! — прошептала она.
— Дураки? А что мы такого сделали? — На лице Тайлера отразилось точно такое же недоумение, как и у Питера.
— Вы разбиваете вдребезги мечты и топчете их!
Тут к Эви подбежал сынишка, и она, улыбнувшись мальчику, пошла за пирожными.
Глава 18
— Ты целый день бегаешь от меня. Что случилось?
Вечером того же дня Питеру наконец удалось поймать жену на открытой галерее. С наступлением темноты магнолии пахли просто одурманивающе, и все же на свежем воздухе было приятнее, чем в светлом, но душном доме.
— Мне некогда, — натянуто ответила Дженис. — Надо посмотреть, легла ли Бетси. Пусти, я пойду.
— Черта с два! Бетси уже вполне взрослая девочка и может лечь сама. А даже если и нет, то найдется кому помочь и без тебя. Этот чертов дом кишит людьми. Я не могу улучить и минуты, чтобы ты была одна.
Она подняла бровь:
— А почему ты хочешь, чтобы я была одна? Я вполне могу разговаривать и в компании.
— Не надо обращаться со мной, как со школьником, миссис Маллони! Я ведь не вчера на свет появился. Ты бегаешь от меня, и у меня есть для этого только одно объяснение: ты что-то вбила себе в голову. Выкладывай!
— Зачем? Это же моя голова.
Мило улыбнувшись, Дженис попыталась проскользнуть мимо него, но Питер ухватил ее за турнюр и потащил назад. Она повернулась, собираясь дать ему пощечину, но Питер прижал ее руки к бокам.
— Теперь ты моя жена. Все, что твое, — и мое тоже. Значит, я имею право знать, что там у тебя в голове.
— Это смешно… — Дженис тихо вскрикнула, когда ее маленькая шляпка, которую она надела перед прогулкой, полетела на кусты магнолий. — Ты не имеешь права! У меня всего две шляпки…
— Я куплю тебе другую. У этой такой вид, будто ты нашла ее на коровьем выгоне. Ну а теперь говори, что случилось, а не то мне придется самому забраться к тебе в голову и проверить, что там.
Он потянулся к шпилькам и гребешкам, державшим ее прическу. Дженис шлепнула его по рукам:
— Ничего не случилось. Прекрати! Я не маленькая девочка и могу думать и поступать, как мне хочется.
Понадобилось вынуть всего одну-две шпильки, чтобы первая прядь выпала из пучка. Дженис раздраженно откинула ее с плеча.
Питер намотал на палец ее мягкий локон.
— Ты обещала честно исполнять брачные обеты. Разве они не включают уважение и послушание?
Он нарочно опустил первую часть клятвы. Может, Дженис и обещала любить его, но он отлично понимал, что это невозможно. Конечно, женщины способны вообразить любовь, но эта женщина никогда не полюбит человека, олицетворяющего собой все то, что она презирала. Питер знал: Дженис, так же как и он, презирает его семью. Она говорила о нищете и голоде, и он знал, кто виновен в таком ее прошлом, прекрасно понимая, что для нее нет разницы между ним и его отцом. Поэтому Питер и не мечтал о любви, его вполне устроили бы уважение и послушание.
— Ну, знаешь, всему есть предел, — заявила Дженис. — Если ты велишь мне прыгнуть с обрыва, я тебя не послушаю. А если ты превратишься в подзаборного пьяницу, я не стану тебя уважать. Клятвы, конечно, красивы, но не практичны.
— Зато ты очень практична, да? Тогда скажи мне, моя практичная жена, что такого я сделал? Чем оскорбил твою практичность? Я что, должен был позволить этому коню растоптать вас? Или удачно свернуть себе шею, чтобы ты могла, проливая слезы, явиться за приютом к Дэниелу и жить в роскоши всю оставшуюся жизнь? Что, скажи на милость, я сделал не так?
Дженис безуспешно попыталась вырваться из кольца его рук.
— Ты женился на мне. Вот что ты сделал не так. Ну а теперь пусти меня, Питер! Не надо со мной так обращаться!