До этого момента они только выражали удивление по поводу размеров пламени, яркости света и всей новизны процесса, но лишь только они увидели как вытекает этот огненный поток из горловины конвертора, как их привычный глаз мгновенно узнал, что это расплавленная сталь, они сами были «конвертированы», чтобы больше никогда не впадать в прежнее состояние безверия. Они остались посмотреть как производится разливка, взяли один из горячих слитков для испытания на своем заводе и в результате «Джон Браун и К°» стали первыми, получившими лицензию в Шеффильде на мои стальные патенты».
Какими же путями была достигнута победа?
Рассказ Бессемера о своей борьбе за успех очень многословен и вместе с тем очень неполон. О многих фактах ничего не сказано. Кое о чем сказано лишь вскользь, а о многом рассказано неверно.
«Этот факт (фосфор в чугуне и стали) поразил меня, как удар грома среди ясного неба», — пишет Бессемер в своей автобиографии. Но что же оставалось делать, как не работать дальше, исследовать причины явления и постараться их устранить. Деньги на это были. Их ведь дали за лицензии те слишком доверчивые или слишком поторопившиеся со спекуляцией на новом изобретении заводчики.
Половина денег была переведена на имя жены, на случай полной катастрофы. На остальную сумму начали вести дальнейшие исследования. Только сейчас они приняли более или менее научный характер. Неудача заставила обратить внимание на химический состав и материалов и получаемых продуктов. Профессор химии Генри был приглашен для производства анализов. Тесная связь была установлена с химиком Даулесовского завода — Эдуардом Райли. Анализировались однако только сырье и окончательные продукты, но не производилось анализа металла на различных стадиях его выработки в конверторе. Пройдет еще много лет, прежде чем начнут делать именно эти анализы и только тогда полностью раскроется действительная картина всего хода процесса.
Но химики мало помогли Бессемеру. Были перепробованы всевозможные чугуны, и пришли к очень печальному выводу. Английские чугуны изобилуют фосфором. И не было никаких средств удалить при бессемеровании эту вредную примесь. Чего-чего только не было испробовано: через расплавленный металл пропускались различные газы: водород, углеводород, углекислота, в реторту задавали различные флюсы, — все оставалось безрезультатным. Почему-то не было только испробовано как раз то средство, которое и могло разрешить задачу — доломит. Должно было пройти больше двадцати лет, прежде чем Томасу и Джилькристу посчастливилось открыть этот способ освобождения металла от фосфора.
С каждым днем все более и более ясным становилось одно обстоятельство: работа в данном направлении заводила в тупик, из которого, казалось, не было выхода, а между тем каждый опыт, фатально заканчивавшийся неудачей, поглощал сотни фунтов стерлингов и не одну неделю напряженной работы.
Помощь пришла извне, из Швеции. Об этом нам Бессемер не рассказал. Зачем рассказывать о фактах, в которых он является скорее учеником?
Что казалось бы проще — выписать из Швеции несколько тонн шведского чугуна, заведомо не содержащего фосфора и серы и переработать его в конверторе. Ведь это было бы вопросом всего немногих недель и расхода нескольких десятков фунтов стерлингов. Между тем опыт сразу показал бы применимость и годность самого способа. Но почему-то, такая простая мысль не пришла в голову изобретателю сразу же после первых неудач с английскими чугунами, а к ней пришли только после многих месяцев совершенно напрасно затраченных усилий и больших расходов. Очень вероятно, что на производство опытов со шведским чугуном натолкнул Бессемера приезд молодого шведского инженера Гэрансона в мае 1857 года.
Гэрансон начал свои опыты еще осенью 1856 года, как только он ознакомился из журналов с Чэлтенгемским докладом Бессемера, и эти первые опыты прошли вполне удачно. Но в дальнейшем Гэрансон долго не мог справиться с дутьем: водяная сила, приводившая в движение воздуходувку, была недостаточна. Гэрансон перенес свою работу на завод в Эдскен, принадлежавший фирме Эльфстранд, купившей у Бессемера его шведский патент. В связи с этим Гэрансон и приехал в Лондон посмотреть установку на Бакстер Стрит и посоветоваться с Бессемером.
Очень может быть, что как раз беседы с Гэрансоном и побудили Бессемера произвести опыт со шведским чугуном.
Самому Гэрансону советы Бессемера сразу впрок не пошли. На заводе в Эдскене он пробился еще чуть ли не целый год, пока не получил хороших результатов.
Эта конечная удача Гэрансона, разрекламированная одним из крупнейших металлургов того времени, австрийцем Туннером, произвела сильное впечатление в Европе и заставила технический мир изменить свое мнение о бессемеровском процессе.
Но надо сказать, что и самому Бессемеру к тому времени, к началу 1858 года, а может быть и несколько раньше, осенью 1857 года, вероятно, уже удалось разрешить затруднения. Ведь уже летом 1858 года был пущен в ход его Шеффильдский завод, а на проектирование и постройку его должно же было уйти несколько месяцев. Но вообще затевать все это дело постройки завода в центре стального производства, в целях назидания и убеждения шеффильдских фабрикантов, упорно не верующих в преимущества нового способа, конечно можно было лишь тогда, когда у себя, на Бакстер Стрит, в Лондоне Бессемером были уже достигнуты вполне хорошие результаты, иначе вся эта затея была бы рискованной и совершенно бесцельной авантюрой.
Проблема фосфора таким образом все же не была окончательно разрешена Бессемером, но выход был найден и самое изобретение его реабилитировано. Правда, препятствие не было ни разрушено, ни преодолено — оно было обойдено, а обходный путь оказался гораздо уже прямой дороги. Несомненно, такое косвенное разрешение проблемы значительно уменьшало ценность изобретения, съуживало сферу его применения. Может быть это обстоятельство и заставило Бессемера так упорно добиваться разрешения чисто технологической стороны проблемы. Но теперь очередная задача заключалась уже не в самом технологическом процессе, а в подборе сырья для него.
Начинаются поиски малофосфористого чугуна в самой Англии. Производятся систематические анализы английских железных руд. Некоторые из них — гематиты Лэнкашира и Кумберланда оказались с низким содержанием фосфора. Особенно чиста была руда из рудников, принадлежащих «Уоркингтонской железной компании» в Кумберланде. Чугун же, выпускаемый этим заводом, содержал большую примесь фосфора — обстоятельство, немало удивившее исследователя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});