* В свете сказанного выше теряет значение обвинение Ломоносова в неискренности и лести, которое выдвигалось многократно по поводу его похвальных од и в XIX, и еще в XX веках. Дело осложняется здесь тем, что Ломоносова, уже начиная с 1770-х годов, усердно старались присвоить себе официально-правительственные круги. Уже к началу XIX века из его наследия была сочинена официальная икона, и царское правительство объявило великого человека своим верным слугой. Это можно было сделать потому, что подлинное звучание од Ломоносова забылось, и потому, что похвальная ода после Ломоносова, особенно в начале XIX столетия, сделалась в основном жанром казенного характера, жанром официально-реакционных песнопений во славу царя. Именно с этим казенным одописанием, как и с казенным умилением по поводу фальсифицированного Ломоносова, боролся Пушкин, а за ним и критики-демократы, например Белинский, отрицая поэтическое достоинство од Ломоносова. Однако в настоящее время у нас нет никаких оснований продолжать борьбу в ущерб Ломоносову. Когда Советская страна поминала память великого сына русского народа в день 125-летия со дня его рождения (18 ноября 1936г.), в статьях, помещенных в центральной прессе, вопрос об одах Ломоносова был поставлен на правильный путь его разрешения.
Конечно, созданный Ломоносовым образ идеального монарха, так явно превышавший все реальные возможности подлинных российских самодержцев, служил уроком этим самодержцам, а отчасти и укором им. Ломоносов в качестве просветителя не боялся поучать царей. Так, например, в оде 1762 г. Ломоносов обращается к царям:
Услышьте, судии земные
И все державные главы:
Законы нарушать святые
От буйности блюдитесь вы,
И подданных не презирайте
Но их пороки исправляйте
Ученьем, милостью, трудом.
Вместите с правдою щедроту,
Народу наблюдайте льготу,
То бог благословит ваш дом.
Тема идеального монарха приобретает у Ломоносова особое, наиболее значительное содержание там, где он говорит о Петре I. Петр – это любимый герой Ломоносова, воспетый им много раз в различных жанрах. Поэтическая речь Ломоносова становится исключительно патетической, яркой, убедительной, как только она коснется Петра I*. Петр для Ломоносова заключал в себе много черт, действительно свойственных его идеальному представлению о просветителе-царе, прогрессивном руководителе страны. Петр для него служил доказательством возможности осуществления его идеала и примером, образцом для монархов.
* См.: Мотольская Д. К. Петр I в поэзии XVIII века//Ученые записки Ленингр. пед. института им. А.И. Герцена. Т. XIV. 1938.
Изображая Петра, Ломоносов выдвигал и подчеркивал только те черты его личности и его деятельности, которые он считал заслуживающими подражания. И тот величественный образ царя-гражданина, который Ломоносов воплотил в своих стихах о Петре, отразился во многих прекрасных произведениях русской литературы (например, в «Полтаве» Пушкина). Это был образ труженика, работника на троне, посвятившего свою жизнь служению государству, неустанно стремящегося к общему благу, забывая о себе; это был образ просветителя родины, реформатора, отрекшегося от старины, прокладывающего для своей страны новые пути.
В оде 1747 г. Ломоносов посвящает Петру ряд стихов, в которых речь идет и о его борьбе с варварством, и о победах, и о строительстве флота, и о постройке Петербурга, и о насаждении наук. В оде 1752 г. Ломоносов говорит о том, что Петр «свет открыл России всей»; в оде 1761 г. в Петре Ломоносов видит «защитника, отца и героя»; в надписи к статуе Петра он писал:
Се образ изваян премудрого Героя,
Что ради подданных лишив себя покоя,
Последний принял чин и царствуя служил,
Свои законы сам примером утвердил,
Рожденны к скипетру простер в работу руки,
Монаршу власть скрывал, чтоб нам открыть науки...
Наконец, гимном славы Петру должна была стать эпическая поэма «Петр Великий», из которой Ломоносов написал только две песни. В первой песне повествуется о походе Петра с гвардией на Север, обратившем в бегство от Архангельска шведский флот; тут же, в виде рассказа самого Петра, излагается история стрелецких бунтов; во второй песне Петр на пути от Белого моря к Петербургу «осматривает горы и, приметив признаки руд и целительных вод, намеряется основать заводы, чтобы в близости производить металлы для новых влйск и для флота. НестройностьЛадожского озера… подает ему мысль соединить Волхвов с Невою впредь великим каналом» (изложение содержания поэмы, сделанное самим Ломоносовым). Затем подробно описывается взятие Петром Нотебурга (Шлиссельбурга).
Темы од Ломоносова. Величие Петра, величие идеального монарха вообще, воспеваемое Ломоносовым, было для него как бы символом величия самой России,! Слава и польза России – вот, в сущности, главная, в конце концов единственная обобщающая тема одического, да и вообще почти всего поэтического творчества Ломоносова. Величие родины, ее мощь, ее огромные возможности Ломоносов воспевает восторженно, с огромной любовью и благоговением к ней. Он находит яркие поэтические краски для изображения природных богатств и необъятных просторов родной страны. Он находит гордые и смелые слова для изображения одаренности, могучего духа русского народа в войне и в мире. Вспомним великолепные строфы оды 1747 г.,. посвященные этой теме, или же грандиозный аллегорический образ России в оде 1748 г.
Такие же мотивы в оде Петру III 1762 г. (строфы 15–16) или в оде Екатерине II. Мечтая о великом будущем своего отечества, Ломоносов не устает проповедовать в своих стихах необходимость для него просвещения, наук. Рисуя великолепные картины богатой природы не изведанных еще краев России, он призывает направить усилия правительства и народа туда, на освоение всех этих богатств; он доказывает, что именно наука поможет создать благосостояние государства. Он обращается к императрице:
Воззри на горы превысоки,
Воззри в поля свои широки,
Где Волга, Днепр, где Обь течет;
Богатство в оных потаенно
Наукой будет откровенно...
(Ода 1747 г.)
Ломоносов мечтает о том времени, когда наука заставит природу отдать свои сокровища людям. Он мечтает о том, как «сребро и злато» потекут из недр Урала, как просвещение научит людей его родины подчинить себе стихию. Излюбленная Ломоносовым тема прославления наук была для него одновременно темой прославления будущего прогресса России. Он был уверен в том, что русский народ способен выдвинуть из своей среды многих творцов культуры, которые смогут дать стране гораздо больше, чем выписанные из-за границы ученые. Он обращался к будущим русским ученым, своим ученикам:
О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих,
О, ваши дни благословенны
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
(Ода 1747 т.)
В оде 1750 г. Ломоносов опять обращается к русским ученым, и его завет до сих пор звучит волнующим призывом:
Пройдите землю и пучину,
И степи, и глубокий лес,
И нутр Рифейский, и вершину,
И саму высоту небес.
Везде исследуйте всечасно,
Что есть велико и прекрасно,
Чего еще не видел свет.
Далее он рисует грандиозную картину того, что, по его мнению, должны принести России науки в своем практическом применении. Тут и кораблестроение, и строительство каналов, и мысль о мирном завоевании огромных пространств земли путем осушения болот, и строительство городов, и развитие металлургической промышленности, и научное развитие сельского хозяйства. Понятно само собой, насколько неосуществим был весь этот план в условиях крепостничества и монархии. Но Ломоносов горячо проповедовал свою колоссальную мечту. Он обращается к отдельным наукам; к механике:
Наполни воды кораблями,
Моря соедини реками,
И рвами блата иссуши;
Военны облегчи громады,
Петром основанные грады
Под скиптром дщери соверши.
Далее идет химия:
В темное недро ты. Химия,
Проникни взора остротой,
И что содержит в нем Россия,
Драги сокровища открой.
Отечества умножить славу
И вящще укрепить державу
Спеши за хитрым естеством.
Астрономия и география также должны прославить отечество; наконец, Ломоносов обращается к метеорологии:
Наука легких метеоров,
Премены неба предвещай,
И бурный шум воздушных споров
Чрез верны знаки предъявляй;
Чтоб земледелец выбрал время,
Когда земле поверить семя,
И дать когда покой браздам,
И чтобы, не боясь погоды,