Читать интересную книгу Убийцы Сталина. Главная тайна XX века - Юрий Мухин

Генерал Григоренко, в свое время известный на Западе антисоветчик, рассказал в воспоминаниях, как ему, начальнику инженеров Минского укрепрайона, зачитали характеристику с точнейшими фактами о нем, данную ему польской разведкой в докладе польского разведчика в СССР. Характеристика заканчивалась словами: «Заметных пороков не обнаружено. Подходов для вербовки нет. Можно попытаться действовать через женщину, хотя надеяться на успех тоже трудно»166.

Ну и что, скажете вы, ну и вышла бы польская разведчица за него замуж, а он бы всю жизнь прослужил майором в каком-нибудь заштатном гарнизоне. Во-первых, и это для разведки уже кое-что. Во-вторых, боюсь, что если бы эту шпионку не разоблачили, а Григоренко на ней женился, то он очень быстро стал бы генералом. Ведь все разведки легко связывались с заговорщиками, заговорщики были, с одной стороны, разведкам должны, а с другой стороны — они все время активно пытались рассадить своих сторонников на ключевых постах в государстве. Разведка вполне могла попросить заговорщиков попутно помочь сделать карьеру и своему человеку, причем мотивировать это родственными связями либо еще чем-нибудь, непосредственно со шпионажем не связанным. Ведь все разведчики помимо службы решают тысячи своих личных дел, поскольку отношения между агентами и резидентами в идеале должны строиться не на запугивании, а на чисто дружеской, доверительной основе. В результате в тегоды разведки имели возможность женить перспективных руководителей СССР на шпионках, а затем быстро сделать этим руководителям карьеру, получив через 5— 10 лет высокопоставленного руководителя в качестве шпиона либо в качестве источника информации для жены-шпионки.

Вы понимаете, что все, написанное выше, — это построенное на логике умозаключение, и, чтобы быть истиной, нужно проверить его практикой. Поэтому давайте с этой целью рассмотрим судьбы двух довоенных маршалов СССР, о которых на сегодня имеется мало-мальски достаточная информация. Правда, из этих двоих маршал СССР только один, а второй носил звание генерального комиссара госбезопасности, но это звание тогда соответствовало маршальскому.

Г.И. Кулик и Н.И. Ежов

Сначала оценим довоенную биографию маршала Г.И. Кулика.

Я уже писал, что та злоба, с которой о Кулике отзываются его коллеги, написавшие мемуары, должна иметь под собой основания. Думаю, что Кулик в этом контексте является как бы эрзац-Сталиным. На Сталина мемуаристы вешают всех собак, чтобы оправдать свою собственную подлость и тупость («Сталин не дал поднять войска по тревоге», «Сталин так приказал» и т. д. и т. п.), а на Кулика его коллеги-генералы вешают собак за собственную вину в предвоенной неготовности артиллерии, поскольку послевоенное натужное и голословное восхваление советской артиллерии никак не нейтрализует мнение западных историков, что способность советских генералов применять артиллерию на поле боя во Второй мировой войне оставалась на уровне способностей царских генералов в Первой мировой. В этом виноваты очень многие предвоенные генералы и маршалы, и Кулик среди них далеко не самый одиозный, хотя и не более того. Он если и превосходил всвоем понимании военного дела остальных, то только таких, как Тухачевский, Жуков или Конев. В целом же и на нем лежит ответственность за убогую тактику артиллерии, за отсутствие артиллерийских средств разведки и связи. Четыре предвоенных года он возглавлял Главное артиллерийское управление РККА, а за четыре года многое можно успеть сделать, даже если тебе мешают.

Итак, немного о биографических странностях маршала РККА Григория Ивановича Кулика. Происхождением из крестьян, Кулик, судя по тому, что о нем известно, был человеком умным и способным. Об этом говорит уже то, что, призванный в царскую армию в 1912 г., он уже к 1914 г., к началу Первой мировой войны, становится старшим фейерверкером (младший фейерверкер — командир орудия) и всю Первую мировую воюет командиром артиллерийского взвода, по теперешним положениям — офицером. А артиллерийское дело, даже у оканчивающих военные училища и академии дворян, считалось очень непростым и требующим больших знаний и ума. Среди офицеров царской армии ходила присказка: «Щеголь — в кавалерии, умник — в артиллерии, труженик — во флоте, а дурак — в пехоте».

В Гражданской войне Г. Кулик быстро выдвигается как артиллерийский военачальник, командуя артиллерией общевойсковых армий красных в целом ряде тяжелейших, но победных сражений, за что награждается двумя орденами Красного Знамени.

После Гражданской, несмотря на пятикратное сокращение армии и на то, что множество красных генералов осталось не у дел, карьера Кулика продолжает идти в гору — в 1920—1922 гг. он воюет на Кавказе в должности командующего артиллерией Северо-Кавказского военного округа. В 1923—1924 гг. он учится в академии им. Фрунзе и по окончании ее становится помощником командующего артиллерией всей Красной армии, а в 1926 г. он назначается на должность начальника Главного артиллерийского управления —фактически на маршальскую должность, вторую по значению в артиллерии РККА167. Это был первый пик его карьеры, и он длился три года. В это время Кулик, естественно, служит в Москве, получив квартиру в правительственном доме на одной площадке с Я. Гамарником — главным политическим комиссаром РККА, т. е. вошел в самую высшую элиту Красной армии.

Однако в конце 1929 г. что-то случилось, и в карьере Кулика наступил крах — его снимают с должности начальника ГАУ и сначала не дают вообще никакой должности. Сам он в своей автобиографии пишет об этом так: «С конца 1929 года по апрель 1930 года по состоянию здоровья находился в распоряжении народного комиссара обороны СССР» 168. Здоровье здесь, разумеется, ни при чем, поскольку в апреле Кулика назначают на должность с огромным понижением: с должности маршала он скатился на должность генерал-майора — его назначают командиром стрелковой дивизии, а эта должность требует здоровья не меньше, чем должность начальника ГАУ. Неизвестно, действительно ли он, артиллерист, командовал этим общевойсковым соединением, поскольку в ноябре 1930 г. его снова посылают учиться в ту же академию им. Фрунзе и в ней он пребывает до конца 1932 г. По окончании академии его в прежних должностях, хотя бы в должности начальника артиллерии округа, не восстанавливают, а назначают командиром 3-го стрелкового корпуса. Но с началом гражданской войны в Испании его посылают туда советником.

Мне уже приходилось писать, что заговорщики в РККА устроили из Испании трамплин для карьерного роста участников военного заговора: побывавшим в Испании заговорщикам создавался имидж специалистов, «имевших опыт современной войны», и их стремительно повышали в должностях. Таким способом заговорщики, в частности Уборевич, пытались захватить в армии ключевые посты для облегчения будущего мятежа.

И Кулик, возвратившись в 1937 г. из Испании, получил орден Ленина и был наконец восстановлен в сшей прежней должности, которой он лишился в 1929 г., — он вновь становится начальником Главного артиллерийского управления РККА. В 1939 г. его посылают координировать действия фронтов при освобождении западных областей Украины и Белоруссии, затем на Халхин-Гол помогать Жукову в разгроме японцев, затем доверяют командовать армией в войне с Финляндией, и весной 1940 г. Г.И. Кулик, вдобавок к своей прежней должности, становится заместителем наркома обороны, и ему присваивают звание маршала. Это был второй пик карьеры Г.И. Кулика.

Теперь о втором маршале — о генеральном комиссаре госбезопасности СССР Н.И. Ежове. Из ленинградских (петроградских) рабочих. Был очень маленького роста (151 см) и, возможно, по этой причине болезненно самолюбив — на обидчиков лез в драку невзирая на их силу, много читал, в поручаемом ему деле стремился достигнуть выделяющих его результатов. В 1913 г. был призван в армию, в 1915-м — ранен и дальнейшую службу проходил в армейских ремонтных мастерских. В 1917 г. вступил в партию большевиков, но защищать идеалы революции на фронтах Гражданской войны особо не спешил и пребывал на незначительных тыловых партийных должностях, пока, наконец, его не призвали в 1919 г. в Красную армию с должности заведующего клубом в Вышнем Волочке. В армии он служил на таких же мелких партийных должностях (помощник комиссара (писарь при нем) радиошколы и т. д.), пока не выслужил свою максимальную армейскую должность в 1921 г. — комиссар радиобазы. После этого Н.И. Ежов начинает работать в партийных органах, но на далекой периферии, отсутствие партийных кадров ощущалось особенно остро — в Татарском обкоме, секретарем Марийского обкома, затем едет дальше на восток и становится секретарем Семипалатинского обкома. Наконец, в 1925 г. он достигает первого пика своей карьеры — становится секретарем Казахского крайкома ВКП(б), т. е. в более поздних терминах — секретарем компартии союзной республики, по меньшей мере вторым (после Голощекина) человеком в Казахстане.