Читать интересную книгу Иван Шуйский - Дмитрий Володихин

Итого получается порядка 25—27 тыс. конников, пехотинцев и артиллеристов. Это, конечно, меньше тех 40 с лишним тысяч которые теоретически могли быть собраны для действий на всем «главном театре военных действий», — используя терминологию X. Котарского. Но следует учитывать, что силы главного направления были разбросаны по разным точкам и участкам, помимо королевской армии, осаждающей Псков.

Косвенно правильность этих выводов подтверждают свидетельства о сборе Стефаном Баторием воинской силы для похода на Псков. Некий Нарвит, офицер из роты кастеляна Гнезненского, примкнувший к армии польского короля, сообщает в письме от 9 июля 1581 г., что у Батория к тому времени имелось менее 10 ООО бойцов, годных для военных действий. По мнению Нарвита, волонтеры набирались плохо, их меньше, чем в прошлом году. Да и войск в целом вряд ли окажется больше, нежели год назад. Ядро армии к тому времени составляли венгры, но их лишь 5000365. Между тем поход Батория на Псковщину начался в 20-х числах июля. По дороге к его армии присоединилось несколько отрядов, не изменивших численность королевского войска кардинально. Вряд ли за декаду или чуть более Баторий сумел увеличить количество своих бойцов в четыре раза: с десяти тысяч до сорока!

По словам того же Пиотровского, к 14 ноября 1581 г. всей кавалерии у осаждающих осталось менее 7400 бойцов (результаты смотра, проведенного поротно), а к 4 декабря — 7000 конников366. Таким образом, задолго до завершения осады в этом роде войск армия Батория потеряла около 2500 человек (в том числе и дезертирами). После этих цифр мало веры можно дать известию Гейденштей- на, будто в составе армии, отступавшей от Пскова после неудачной осады, оставалось... 24 000 одних только кавалеристов367. Но ведь не зря же Гейденштейна именовали «герольдом воинской славы Стефана Батория»! У него многое показано в несколько... облагороженном виде.

В походе 1579 г., когда Стефан Баторий брал Полоцк, под его знаменами собралось воинство в 16 000 бойцов, превосходившее осажденные русские войска по численности в 2,6 раза (6000, но есть данные, что там было 3000); позднее, при взятии Великих Лук, «...численное преимущество войск Речи Посполитой» было подавляющим — 5,8 : 1 (35 ООО против 6000 или даже около 1500)»368. Похоже, к 1581 г. польский король совершенно уверился в собственной непобедимости. Его новая армия в лучшем случае лишь вдвое превосходит силы защитников Пскова, притом сами поляки считают, что там собралось гораздо больше бойцов... Если сложить этот факт с другим, а именно с тем, что Стефан Баторий взял с собою в поход недостаточное количество пороха и ядер (а источники не оставляют в этом ни малейшего сомнения), то всё его масштабное предприятие начинает испускать отчетливый запах авантюры...

Сам король, явившись под стены города, почувствовал огромный риск своего положения. Он не стал скрывать сомнений от ближайших советников. Его биограф Рейнгольд Гейденштейн сообщает об этом с полной откровенностью: «Рассмотрев укрепления города, король легко понял, что он был прав, когда не соглашался сначала с мнением тех многих, которые утверждали, что лучше всего прямо идти сюда, и что далеко не все, как он сам теперь узнал, было ему сообщено о положении города Пскова и его укреплениях. Он видел, что приступил к осаде города, не имея достаточно пехоты, что если бы он хотел, не щадя величайших усилий, взять город приступом, то нужно было бы привести ее втрое больше, что у него не было и достаточных запасов пороха (курсив мой. —Д.В.). Запас в Сузе (Суше? Сураже? — Д.В.) сгорел от неосторожного обращения с огнем тех, которые охраняли его; а в замен его, вследствие предвзятой мысли о мире, с самого начала подскарбиями заготовлено было недостаточное количество; да притом, вследствие особенной трудности подвоза, так как только по реке оставалась возможность транспорта, они с трудом могли привезти даже и тот, который был приготовлен. Вследствие того, раздумывая о всех случайностях, ему казалось иногда, что лучше было бы или, оставив Псков, направиться прямо к Великому Новгороду, который, как полагали, был менее укреплен, или обратиться к соседним крепостям: Порхову и Гдову и уже, покорив их, из них теснить город, так как первая, находясь между Новгородом и Псковом, как полагали, очень удобна была для того, чтобы отрезать Псков от подкреплений и подвоза съестных припасов, а последняя прилегает к крепости Ивангороду, который образует Нарвский порт; но с одной стороны как и вышеуказанные доводы и опасность от Пскова, а с другой и слава самого Новгорода, который также, как известно, и сам может иметь значительные силы, чтобы сопротивляться, наконец дальность дороги, ибо уже кончалось лето и ожидались непогоды, не допускали исполнить упомянутое намерение. Что касается до второго способа осады и взятия соседних крепостей, то, по его мнению, во-первых, это было бы недостойно славы начатого похода, а во-вторых, придало бы мужества неприятелю. Вследствие таких соображений, не отчаяваясь в возможности преодолеть вышеозначенные трудности при помощи доблестного духа и храбрости своих воинов, при содействии которых он уже достиг многого другого, король стал обдумывать выбор места для лагеря»369.

Иными словами, бывалый полководец, придя под стены великой крепости, почуял, что дал маху, подготовившись недостаточно хорошо. Но отступать-то уже поздно! Приведя в действие огромный военно-политический механизм Речи Посполитой, монарх не мог просто взять и вернуться с армией назад. В то же время он не мог отыскать приемлемой замены для цели похода. Тут уж, как говорится, раньше надо было думать. Что же Баторий, изобрел какой-то свежий тактический ход? Отыскал способ доставить под Псков новые силы, добыть еще пехоты, еще пороху? Может быть, он разработал иной стратегический план давления на Северо-Западную Русь? Нет, ничего подобного.

Он просто понадеялся на польский авось. Иначе говоря, на «доблестный дух и храбрость своих воинов».

Авантюра?

Очень похоже на то.

Правда, у поляков имелось преимущество иного рода: они располагали армией, состоящей из профессионалов. Стефан Баторий собрал шляхту и наемников — венгров, немцев, французов, шотландцев, итальянцев и т.п. Иными словами, людей, которые на протяжении многих лет занимаются военным делом, живут от войны к войне. Они соответствующим образом вооружены, экипированы, обучены. По вооружению и боевому опыту на один уровень с ними могут быть поставлены наши стрельцы, казаки, а также поместное ополчение (дворяне и их боевые холопы). Что же касается горожан и селян, способных выйти на стены и драться с неприятелем, то при всем их героическом настрое они в боевом отношении стоят гораздо меньше, чем любой из наемников Батория. Качественное преимущество королевской армии отчасти компенсирует недостаток преимущества численного.

Это качественное преимущество еще скажется...

Польские источники говорят о том, что русский царь располагал громадной армией, чуть ли не 300 ООО бойцов, но не решился напасть на Батория в открытом поле. Время от времени он отправлял какие-то громадные орды татар — в 7000,10 000 и даже 20 000 на врага, а доблестное польское рыцарство их разгоняло. Псковский летописец также пенял государю, мол, отчего не помог нам, когда на нашу землю пришел иноземный монарх, а у тебя в Новгороде стояло 40 000 с князем Ю. Голицыным и в Старице еще 300 000 под твоим командованием?

Но откуда бы взяться подобным армиям? Что за фантазии? Какие 300 000? Какие 40 000 тысяч? Да и татар служилых никогда не собирали такое множество! В 1579-м, специально для отражения Батория, их отмобилизовали в армию, возглавляемую самим государем, чуть более 6000 — со всей России! В составе легких самостоятельных полевых соединений служилых татар бывало намного меньше.

Для сравнения: в 1577 г., руководя крупной армией вторжения, куда были отмобилизованы главные силы Московского государства, Иван IV располагал 20 ООО боеспособных войск! В 1579-м, собираясь биться с Баторием, царь возглавил 28 ООО бойцов! Все силы царства пришлось напрячь, концентрируя такие рати. Но в обоих случаях дворянской конницы было намного менее половины. Часть этих сил пришлось потратить, занимая многочисленные крепости Ливонии гарнизонами. Другая часть полегла в несчастливом сражении у Вендена. Кому-то следовало бороться со шведами в русской Ливонии. Кому-то — оборонять от литовцев Смоленск и Северскую землю. Кто-то сложил голову в крепости Сокол, а также в несчастливых для России боях при Торопце и Холме... Что мог бросить в бой государь Иван Васильевич против Батория, когда тот устремился к Пскову? Наверное, тысяч десять — пятнадцать. В лучшем случае...

Исходить надо из того, что Речь Посполитая, даже если не считать союзных для нее шведов, значительно превосходила Россию по численности бойцов на направлении главного удара. Вышел бы царь Иван против Батория с войском, и в лучшем случае погиб бы со славой после первого же большого сражения.