После кончины Познякова дом был продан в 1821 г. с аукциона и его приобрел московский богач, знаток и любитель театра князь Николай Борисович Юсупов. Возможно, что он предполагал продолжить успешные представления здесь, но о них уже не слышно. В 1829 г. он поместил объявление о том, что сдается «в наймы каменной двуэтажный дом с театром. ценою в год за 6000 рублей». Там давались концерты, выступали «акробатическое общество Киарини», немецкий театр, а также «оптический и кинетозографический театр», где, в частности, показывается «город Лондон с Блак-Фраирским мостом, на нем толпы проходящих, скачущие кареты, верховые, фиякры, все в заботном движении».
Возможно, что в этом доме в начале января 1831 г. побывал у Юсупова А.С. Пушкин по просьбе Вяземского, которому были необходимы сведения о Фонвизине для его биографии. В 1852 и 1876 гг. главный дом и другие строения на участке радикальным образом переделываются. Внизу поместились магазины, а на верхних этажах (в 1876 г. надстроили третий по проекту архитектора М.Н. Никифорова) – квартиры. В советское время надстроили еще два этажа. В 1894–1896 гг. тут располагалась редакция одного из самых популярных и распространенных журналов «Русская мысль», переехавшая сюда из дома № 21 по тому же Леонтьевскому переулку. В числе сотрудников и авторов журнала были почти все крупнейшие писатели и публицисты того времени: С. Булгаков, Л. Шестов, М. Гершензон, З. Гиппиус, Д. Мережковский, Н.С. Лесков, П.Д. Боборыкин, В.М. Гаршин, Максим Горький, Д.В. Григорович, В.Г. Короленко, Д.Н. Мамин-Сибиряк, А.П. Чехов, Д.Н. Анучин, П.Г. Виноградов, В.И. Герье, Н.И. Кареев, В.О. Ключевский, П.Н. Милюков и многие другие. Журнал придерживался либеральных традиций, и неудивительно, что он один из первых был запрещен коммунистами. В этом доме в редакции «Русской мысли» 16 февраля 1897 г. собрались Чехов, архитектор Шехтель, Станиславский, чтобы обсудить вопрос о создании в Москве народного театра. Чехов уже предлагал своему хорошему знакомому Шехтелю взяться за разработку проекта: «…затевается, нечто en grand, с народным театром, с читальной, с библиотекой…» Проект его понравился всем участникам, но продолжения не получил.
Осенью 1917 г. в этом доме жил П.А. Кропоткин. Он писал друзьям: «С первых дней, как революция стала известна, буквально жил, как в чаду…» Он приехал в Россию в июне, поезд пришел ночью, а вокзал и прилегающие улицы были заполнены встречающими: «Стояли белые петербургские ночи. При слабом свете утра выстроились шпалерами войска с знаменами и плакатами. На дебаркадере были. министры, дамы, подносившие П.А. цветы, анархические черные знамена, а на площади стояла многотысячная толпа». Он внимательно следил за развитием событий. По совету врачей переехал в Москву, где его поселили в Кремле, но очень скоро Кропоткин переехал в двухкомнатную квартиру на Большой Никитской. 15 октября он писал отсюда в Петроград Половцевой, что на душе у него часто бывает «скверно. Работа есть кое-какая. Читаю корректуры „Великой Революции” (его книги о Великой французской революции. – Авт.) и „Записок”, вижу много народа. Готовлю другую большую работу. и уделяю время Обществу сближения с Англией. А вечером, после 8-ми, почти каждый день заходят посетители». О ходе боев в октябре 1917 г. Кропоткин почти не оставил записей: 1 ноября 1917 г.: «Вчера уже 5 дней продолжается перестрелка в Москве. Пальба из орудий и ружейная днем и ночью. Все это оч[ень] близко от нас. Вчера получил хлеба на ч[елове]ка 1/8 фунта. 3-й день 1/4. Сегодня вовсе не получил хлеба: дворник отказался идти в Комиссариат и возобновить карточки. Вдоль Никитской все время шальная пальба ружейная. Вчера горел громадный дом № 6 на Тверском бульваре. и никто не тушил. А 3-го дня горел дом, где Большая Никитская аптека у Никитских ворот. Пришли пожарные тушить». Кропоткин не принял политику большевиков и уехал в Дмитров, где и скончался в 1921 г.
Дом Мещерских
В маловыразительном пятиэтажном здании (№ 2а), находившемся до постройки современного, в 1887–1892 гг. жил артист А.И. Южин. Здесь же жила вдова московского нотариуса П.Д. Перевощикова вместе с молодой дочерью Марией, которая под псевдонимом Лилина стала известной актрисой Художественного театра. Она выступала в спектакле «Коварство и любовь» в роли Луизы, а Фердинанда играл Станиславский. «Оказывается, – вспоминал Станиславский, – мы были влюблены друг в друга и не знали этого. Но нам сказали об этом из публики. Мы слишком естественно целовались, и наш секрет открылся со сцены». В этом доме Константин Станиславский сделал ей предложение.
Два нижних этажа дома сохранялись с XVIII в. – он тогда был хозяйственным строением усадьбы князей Мещерских. Ее главный дом (№ 4), стоящий торцом к переулку – характерная черта постановки жилых зданий в старой Москве, – появился здесь в первой половине XVIII в., возможно, в то время, когда участок принадлежал полковнику князю Г.С. Мещерскому. Внешний вид этого дома, однако, относится уже к ампирным временам, к восстановлению его после пожара 1812 г. после приобретения усадьбы у князя А.Н. Долгорукова в 1817 г. капитаном лейб-гвардии Семеновского полка Николаем Аполлоновичем Волковым на имя жены Екатерины Андреевны, урожденной княжны Оболенской. Напротив барского дома находился, как часто бывало у богатых домовладельцев, хозяйственный участок. По воспоминаниям князя В.М. Голицына, «…в самом элегантном центре Москвы. расположен был обширный пустырь. На этом пустыре разбит был огород с грядками капусты, моркови и прочих овощей, и огород этот возделывался многочисленной прислугой домовладельца, как для себя, так и для продажи». До конца 1840-х гг. в этой усадьбе, принадлежавшей Волковым (известны письма одной из представительниц этой семьи о России начала XIX в., опубликованные в журнале «Вестник Европы»), жил артист Малого театра И.В. Самарин – его отец был крепостным Волковых. Хозяйкой дома в 1858 г. становится графиня А.Ф. Закревская, жена московского генерал-губернатора Арсения Закревского, грубого солдафона, призванного Николаем I «подтянуть» после предыдущего губернатора «распустившуюся Москву»:
Князь Щербатов ускакал,И ракетою конгревскою[3]На уснувший город палПресловутый граф Закревский.
С 1848 г. в продолжение 11 лет Закревский, не считаясь ни с какими законами, самоуправно вершил дела в Москве – о его «подвигах» неоднократно с возмущением и сарказмом писал Герцен. Император Николай Павлович, говоря как-то с известным остроумцем князем А.С. Меншиковым, сказал ему: «– Я езжу в Москву всегда с особенным удовольствием. Я люблю Москву. Там я встречаю столько преданности, усердия, веры. Уж точно, правду говорят: святая Москва.
– Этого теперь для Москвы еще мало, – заметил Меншиков. – Ее по всей справедливости можно назвать не только святою, но и великомученицею».
С 1880-х гг. и до 1918 г. дом-дворец принадлежал богатым меховщикам Сорокоумовским. Основатель династии зарайский купец Петр Ильич открыл в Москве меховую торговлю, которая со временем разрослась, и к 1830-м гг. он открыл несколько магазинов в российских городах, а в Москве – скорняжную фабрику. С 1859 г. делами фирмы управлял Петр Павлович Сорокоумовский, при котором она приобрела всероссийскую известность и вышла на международный рынок. Именно к нему обратилось дворцовое ведомство для заказа горностаевых мантий для коронации Николая II, и Сорокоумовский поставил соболь для реставрации шапки Мономаха. Глава фирмы активно занимался общественной деятельностью, был членом множества комиссий, комитетов, попечительств, и он, как, впрочем, и другие Сорокоумовские, широко занимался благотворительностью. На Большой Якиманке на месте современного строения под № 37 стоял дом для бесплатных квартир имени П.П. Сорокоумовского, а для учеников Мещанского училища было выделено 10 стипендий.
В советское время особняк отвели под Московский коммунальный музей, который даже занял уже часть здания, но, в конце концов, в нем разместился Дом работников просвещения и искусств, где в 1922 г. прошла последняя 47-я выставка знаменитого Товарищества передвижных выставок. Позже здесь находилась редакция «Учительской газеты».
Граф Арсений Андреевич Закревский
Дом этот привлекает внимание протяженной колоннадой портика, обращенной во двор, – она состоит из 12 дорических колонн, сгруппированных попарно, за которыми расположена глубокая лоджия. Несмотря на протяженность портика, он изящен и представителен. Ограда особняка относится уже к XIX в. Ныне здесь посольство Греции.
В 1859–1864 гг. – это адрес профессора Московского университета математика Н.Д. Брашмана, сделавшего в России замечательную научную карьеру (он родился в Чехии, близ города Брно, в местечке Расснове) – удостоился двух полных Демидовских премий, из его школы вышел знаменитый математик П.Л. Чебышев.