Читать интересную книгу Огненный лис - Никита Филатов

- Рогова и Рослякова из шестого отряда.

- Все облазали, Федорыч, - исступленно округлил глаза Еремеев. - Даже на крышах цехов... Нигде нет!

- А у зэков спрашивали? У "кумовских"? Может, видел кто? Или знает что-нибудь.

- Спрашивали, конечно. Ничего!

- Тогда и я знать ничего не хочу, - отмахнулся Быченко. - Ищите... Где угодно ищите, но чтоб нашли! Начальнику я ничего докладывать не стану. Надоело мне вместо вас зад свой подставлять.

Контролеры повздыхали для порядка, но отправились на дальнейшие поиски осужденных.

Короткий зимний день как-то внезапно, не обременяясь сумерками, перешел в безветренную звездную ночь. Мороз, как обычно, окреп и ближе к полуночи укутал все вокруг синеватым туманом. В отрядах гасили электричество, и хотя кое-кто ещё шаркал по коридорам в домашних шлепанцах, большинство зэков, зевая, успокоилось до утра по кроватям. Из воспитательных комнат потянуло специфическим запахом "травки"...

- Черти бы их разодрали, - ворчал себе под нос пожилой контролер Иваныч, перелезая через заснеженный, заиндевелый штабель досок. - Куда могли запропасть эти ублюдки?

Дверь строительного модуля-вагончика приоткрылась, выпустив на улицу густые, подсвеченные фонарем клубы тепла. Затем появилась заспанная физиономия рабочего ночной смены:

- Кто тута? Кто?

- Хрен в драповом пальто! - Сьязвил Иваныч. - Закройся там и дрыхни... Хотя нет, погоди! Погоди-ка. Ты Рогова и Рослякова из шестого отряда не видел?

- Не-а, - зевнул во всю рожу зэк. Поежился с морозца, притопнул валенком и добавил:

- Плющева я видал.

- Да на хрена мне твой Плющев-то?

- Не знаю, - рабочий пожал плечами.

- А зачем ты мне про него талдычишь?

- Так. Может, на что сгодится.

- Пьяный, небось?

- Кто, я? - Встрепенулся зэк. - Ни в одном глазе, ты чего!

- Я о Плющеве спрашиваю, - вздохнул Иваныч. Потом протянул собеседнику пачку сигарет:

- Закуривай!

- Кажись, трезвый... Спасибо.

- А чего он тут делал?

- Крутился, - зэк выпустил в небо струйку дыма.

- Понятно, что не сидел! Куда пошел, спрашиваю?

- Так это... прямиком к литейке и пошел! Точно, прямиком. Я ему: здрас-сте, гражданин начальник! А он - ни гу-гу... Прямиком к литейке.

Иваныч отер ладонями намерзший на ресницах иней и нехотя выволокся на бетонную, сплошь покрытую льдом дорожку.

- Чего он туда поперся? - Размышлял контролер, бредя в направлении развалин. - Время позднее, мороз... Сидел бы себе на печи, кашу гречневую уплетал за обе щеки. С молоком... Или с подливой? С печенкой жареной, говяжьей? Красота... Нет. Все-таки, с молоком лучше. А он шныряет тут, как дурень, шатается туда-сюда, как псина бродячая. Все высматривает, вынюхивает, выслужиться хочет! Можно подумать, если он показательно бдит, то повышение получит, с последующим переводом куда-нибудь в более цивильное место...

Иваныч на удивление бодренько прыгнул и замер в позе начинающего каратиста. Он шумно, резко выдохнул, выбрасывая перед собой, в темноту увесистый кукиш:

- Н-на тебе! Не дождешься... Где, милок, родился - там и пригодился. Здесь тебе век коротать, здесь на пенсию - и окочуришься тоже здесь. А мы, соратники и коллеги, тебя в сыру землю с почестями прикопаем.

Так, порой громко вскрикивая, а порой бормоча под нос себе всякую ерунду, контролер добрался до развалин литейного цеха.

- Во, дела! - Выразил он удивление струями пара, исходящими из-под земли к небу. - Как на Камчатке, ей-Богу... Кругом снега, а посередине гейзер.

Иваныч даже чуть-чуть прищурил глаз и отшатнулся в ожидании взрыва и устремленного ввысь фонтана кипятка.

Но - нет, обошлось...

Совершенно случайно, блуждая рассеянным взглядом по сторонам, контролер вдруг заметил ползущего на карачках среди развалин Плющева.

- Эй, паря! Вчерашний день потерял? Или нализался?

- Здесь они, - приглушенно ответил оперативник. - Точно здесь!

- Да ты что? - Удивился иваныч. - Где ж им тут быть?

- Под плитами, - почему-то ещё тише пояснил Плющев. - Я ж говорил, что усек, как они сюда шастали. Думал, ссать бегают, но нет - мочи нигде не видно. Что-то удумали стервецы, затеяли, но... Похоже, завалило их.

- Да иди ты! - Всплеснул руками Иваныч.

- Грунт, видать, оттаял. И осел.

- А как теперь этих придурков доставать?

- Автокран надо, плиту поднять. Там, вроде, вход был раньше.

- Какой же сейчас автокран? На дворе ночь глухая.

- Кто сказал, что сейчас? - Плющев встал и отряхнулся с недоброй ухмылкой. - Завтра! Рассветет, и начнем. Если живы - потерпят, а нет, то тем более нечего торопиться...

... Огарок церковной свечи давно кончился. оставив после себя лишь лужицу теплого, расплавленного парафина.

Васька безразлично, за ненадобностью, отбросил кружку в сторону. Плюхнувшись в воду, она моментально утонула.

Несколько часов назад друзья наощупь, по памяти нашли в стене, под самым потолком нишу - выступ бетонного блока. И теперь они сидели в ней смирно, в ожидании то ли своей участи, то ли просто так.

В общем, ничего не поделаешь... Оставалось только прижиматься покрепче друг к другу в тщетной надежде сберечь тепло. Холод в подвале был жуткий очевидно, подачу воды по трубопроводу прекратили.

К тому же и воздух оказался с какими-то примесями, отчего у Виктора начались галолюцинации. Он вдруг почувствовал себя уютно расположившимся в кресле сверхзвукового пассажирского самолета, а далеко внизу, озаренные солнечными лучами, проплывали хребты Урала, узкие ленточки рек, озера...

Рогов, тряхнув головой, очнулся:

- Эй, Васька! Ты живой?

- Живой, - без особой уверенности отозвался Росляков.

- Как думаешь, откопают нас?

- Не-а. Не откопают.

- Отчего такая меланхолия?

- А никто не в курсе, что мы здесь. Надо было все-таки Дяде рассказать. Глядишь, он бы ещё кому-нибудь трепанул...

- Чего ж делать-то? Замерзнем ведь.

- Не знаю, - признался Васька. - Может, грязью обмажемся?

- Зачем? Думаешь, теплее станет?

- Теплее, может, и не станет. Но хоть к земле начнем привыкать. Могила-то у нас здесь капитальная...

- Не паникуй, - отреагировал Виктор на черный юмор Рослякова.

И вновь утонул в забытьи...

В его глазах вспыхнул огненный круг, медленно сузился, превратился в крошечную точку - и вновь, словно взорвавшись, расплылся, растекаясь багряным закатом. Затем запульсировал, проблеснул маячком милицейсколй машины, и сразу исчез, растворенный во тьме, задернулся тяжелым, черного бархата театральным занавесом.

Но вот край материи отодвинулся, и из-за него украдкой заглянули прямо в обнаженную душу Рогова ледяные сполохи лисьих глаз. Потихоньку наползали они, увеличивались, приближаясь, пока не заполнили все пространство вокруг, всю сцену, весь мир... Угадывалось в этих глазах безразличие ко всему, безразличие к судьбе Рогова - но все же стало почему-то просторнее, дыхание облегчилось, возникли звуки.

Откуда-то сверху пробилась полоска солнечного, не страшного света, посыпалась пыль и слышны стали шорох, гул, скрежет и рокот двигателей.

Рогов приоткрыл глаза и увидел прямо над собой зияющую в потолке дыру с клочком голубого неба. Кто-то заглянул сверху вниз, отвернулся и крикнул:

- Здесь! Здесь они!

Виктор окончательно разлепил веки, старясь разглядеть спасителя, но тут же зажмурился - глаза слезились, не выдерживая перехода от кромешной темноты.

"Ну надо же, - мысленно усмехнулся Рогов. - Привидения. Зачем теперь-то? Я, вроде, помер уже... И чтоб именно Быченкина морда привиделась! Или не привиделась? Может, все взаправду? Нашли нас на самом деле... И ход подземный нашли! Тогда все. Полный гитлер капут... Тогда уж на фиг! Лучше глаза и не открывать вовсе - как говорится: померла, так померла. Пусть что хотят делают, а я буду лежать тут молодой-красивый, будто не при чем. Так спокойнее... Видеть ничего не вижу, и спроса никакого с меня нет."

Сознание вновь уплывало. Что-то из происходящего ещё воспринималось урывками, но...

Пришел в себя Рогов уже в санчасти. Вокруг суетились, сновали взад-вперед какие-то люди, а на соседней койке лежал друг Васька.

"Вроде, не дышит? Умер. А, нет - мизинцем пошевелил!"

Над Виктором склонился старший лейтенант медицинской службы Ламакин.

"Вроде, укол делает? В вену... Иглу-то протер спиртом, нет?"

Рядом с начальником санчасти, за внушительным, заставленным какими-то склянками столом возвышался сам Болотов и диктовал что-то, нацепив на нос очки:

- Двустронняя пневмония... Записал? Теперь срочно откачивай гной из легких, не то задохнется.

"Это он о ком? Обо мне?" - Успел удивиться Рогов, и сразу заснул, отвернувшись к стене.

Глава 2

- Витя! Что с тобой, милый? Очнись... Очнись, прошу тебя!

Рогов открыл глаза - будто и не спал вовсе.

Чужой потолок, незнакомые шторы, край одной из них закинут на подоконник. Старомодная двуспальная кровать, каких больше не выпускают, а жаль...

Хорошая вещь. Удобная. Но все же не своя, чужая, и от этого как-то неуютно, как-то не по себе.