Но так как он этого не сделал, она ощутила вспышку гнева другого рода. «Ах так, значит, ты решил, что я недостойна стать вампиром… или кем-то там еще! Но для чего же я на самом деле привезла тебя сюда, в самое глухое место, какое только могла найти? Смотреть на звезды? Не думаю…
Я теперь не знаю, кто я, — вспомнила она с какой-то мрачной безнадежностью. — Боюсь, что я вот-вот преподнесу себе большой сюрприз».
— Ты не потянула себе шею? — спросил Эш.
— Может быть. — Мэри-Линетт слегка повертела головой из стороны в сторону, разминая мышцы.
— Растереть? — предложил он, стоя в нескольких шагах от нее.
Мэри-Линетт фыркнула, бросив на него пристальный взгляд.
На востоке над кедрами поднимался серп луны.
— Не хочешь пройтись? — спросила Мэри-Линетт.
— А? Да, конечно…
Они шли, и Мэри-Линетт думала о том, каково это — видеть туманность Кольцо собственными глазами. Она так страстно желала этого, что ее будто магнитом тянуло вверх.
Конечно, это чувство не было новым. Оно и прежде посещало ее много раз, и обычно все заканчивалось покупкой очередной книги по астрономии или еще одного комплекта линз для телескопа… Все это немного приближало ее к мечте.
«Но это совершенно новое искушение. Более сильное, чем я могла себе представить, от него захватывает дух.
Что, если я смогу стать чем-то большим, чем сейчас? Таким же человеком, но с более обостренными чувствами? Другой Мэри-Линетт, которая действительно сможет принадлежать ночи?»
Она уже знала, что очень изменилась, стала сильнее: разве она не надавала Эшу пинков? И неоднократно! Ее восхищала чистота неистовства Кестрель. Она понимала логику «убей или будешь убит». Она мечтала о радости охоты.
Что же еще нужно, чтобы стать ночным человеком?
— Я хочу тебе что-то сказать, — произнес Эш.
«Ободрить его или нет?» — подумала Мэри-Линетт.
Но Эш всего лишь спросил:
— Может, мы наконец перестанем воевать друг с другом?
Помедлив, Мэри-Линетт сказала серьезно:
— Не знаю.
Они шли по лесу. Кедры возвышались над ними, как колонны в гигантском разрушенном храме. Мрачном храме. А внизу стояло такое безмолвие, что Мэри-Линетт казалось, будто она прогуливается по Луне.
Она наклонилась и сорвала лесной цветок, пробившийся сквозь мох. Это был зигаденус ядовитый. Эш тоже наклонился и поднял отломившуюся ветку тиса, которая валялась у подножия старого дерева. Они не глядели друг на друга и шли, держась на расстоянии нескольких шагов.
— Знаешь, мне говорили, что это может случиться, — сказал Эш, будто продолжая совершенно другой разговор.
— Что ты приедешь в провинциальный городок и будешь охотиться за убийцей козы?
— Что однажды я полюблю… и это будет больно.
Мэри-Линетт не остановилась. Она не замедлила шаг, но и не ускорила его. Только сердце у нее сильно забилось от смешанного чувства страха и радости.
«О боже, это все-таки случилось… Не могло не случиться».
— Ты не похожа ни на кого, с кем я когда-либо встречался.
— Ты тоже.
Эш обдирал тонкую фиолетовую кору с тисовой ветки.
— Понимаешь, это трудно, потому что я всегда думал о людях… меня всегда учили думать…
— Я знаю, что ты всегда думал, — резко прервала его Мэри-Линетт. — Ты думал, что люди — отребье.
— Но, — настойчиво продолжал Эш, — дело в том… Я знаю, это звучит странно, но мне кажется, что я люблю тебя без всякой надежды на взаимность. — Он содрал еще кусок коры с ветки.
Мэри-Линетт не смотрела на него и не могла говорить.
— Я старался избавиться от этого чувства, но оно не уходит. Сначала я подумал, что если уеду из Верескового Ручья, то обо всем забуду. Теперь я знаю, это — как безумие: куда бы я ни уехал, это чувство всегда будет со мной. Я не могу избавиться от него. Поэтому нужно придумать что-то другое.
Внезапно у Мэри-Линетт резко изменилось настроение.
— Извини, — холодно сказала она, — но, боюсь, не очень приятно слышать, что кто-то любит тебя вопреки своей воле, рассудку и даже…
— …всем своим склонностям, — холодно закончил за нее Эш. — Да, я знаю.
Мэри-Линетт остановилась и взглянула на него в упор.
— Ты не мог читать «Гордость и предубеждение», — заявила она.
— Почему бы нет?
— Потому что Джейн Остен была человеком.
Эш загадочно посмотрел на нее и спросил:
— А ты откуда знаешь?
Хороший вопрос. Пугающий вопрос. Действительно, откуда ей знать, кто в истории человечества был человеком? А как насчет Галилея? Ньютона? Тихо Браге?
— Ну, Джейн Остен была женщиной, — нашлась Мэри-Линетт, отступая на более надежную почву. — А ты — шовинист и свинья.
— С этим не поспоришь.
Мэри-Линетт снова двинулась дальше. Эш последовал за ней.
— Ну а теперь я могу сказать тебе, что… гм… я вами бесконечно очарован и что я вас люблю?
Опять цитата!
— Твои сестры, помнится, говорили, что ты все время проводишь на вечеринках.
Эш все понял.
— Да, — защищался он. — Но по утрам после вечеринок я обычно долго валяюсь в постели. А в такие часы приятно что-нибудь и почитать.
Они шли не останавливаясь.
— Кроме того, мы с тобой — духовные супруги, — напомнил Эш. — Поэтому я не могу быть совершенно тупым, иначе я бы тебе не подошел.
Мэри-Линетт задумалась об этом. И еще о том, что слова Эша звучали почти робко. Он никогда не говорил так прежде.
— Эш, — произнесла она, — я не знаю. Думаю, мы не подходим друг другу. Мы совершенно несовместимы. Даже если бы я была вампиром, это ничего не изменило бы.
— Ну… — Хлестнув по стволу дерева тисовой веткой, Эш ответил так, будто почти ожидал, что к нему не прислушаются: — Ну, что касается этого… Думаю, что я мог бы изменить твое мнение.
— О чем?
— О том, что мы не подходим друг другу. Если бы…
— Что «если бы»? — после затянувшегося молчания спросила Мэри-Линетт.
— Ну, если бы ты меня поцеловала.
— Поцеловать тебя?!
— Я так и знал. Я был почти уверен, что ты не захочешь. — Он хлестнул веткой еще по одному дереву. — Впрочем, люди всегда так поступали.
Искоса наблюдая за ним, Мэри-Линетт спросила:
— Ты поцеловал бы трехсотфунтовую гориллу?
Эш не сразу нашелся что ответить.
— Ну, спасибо…
— Я не имею в виду, что ты на нее похож.
— Постой, не говори. Я угадаю. Я так же пахну?
Мэри-Линетт мстительно улыбнулась.
— Я имела в виду, что ты гораздо сильней меня. Стал бы ты целоваться с гориллой, которая может раздавить тебя одним движением, а ты перед ней совершенно беспомощен?
Теперь Эш искоса взглянул на нее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});