Читать интересную книгу Сэр Невпопад из Ниоткуда - Питер Дэвид

— Да как ты смеешь швырять мне в лицо королевские деньги, шлюхин сын?! — проревел он. — Значит, вот какова твоя благодарность, негодяй?! Я… Я так старался быть к тебе снисходительным, я столько времени на тебя потратил, проявил столько терпения… Мне жаль было тебя, безбородого юнца, калеку и сироту. Но теперь настал конец моему терпению. Вон отсюда! Чтобы духу твоего здесь не было!

Тут мне пришло в голову, что мы с Безумным королем Меандром отлично поняли бы друг друга. Я, в точности как и он, не желал убираться оттуда, откуда меня пытались выгнать. А ведь минуту назад только и мечтал, как бы поскорей унести ноги из зала Справедливости, из дворца и из столицы. Это желание покинуло меня лишь в тот миг, когда Юстус на меня заорал… Я взглянул на него, на его физиономию, искаженную яростью, и с трудом сдержал улыбку.

Прежде мне нечасто доводилось ощущать себя хозяином положения. Теперь же это чувство буквально затопило мою душу, наполнив ее радостью и гордостью за себя. Передо мной стоял рыцарь, окруженный своими высокородными товарищами, и дрожал от злости, причиной которой был я, ничтожнейший из граждан Истерии, незаконнорожденный урод, сын трактирной шлюхи, существо убогое и незначительное, чья жизнь не стоила и волоса с головы любого из этих знатных господ. Но то, что мне удалось вывести сэра Юстуса из терпения, мгновенно возвысило меня в собственных глазах чуть ли не до его уровня. Представляете, насколько я был собой доволен?

Теперь, мысленно восстанавливая в памяти тот эпизод, я склонен думать, что причиной утраты моей привычной осторожности была одна лишь болезнь, которая туманила мне мозг, мешая соображать здраво и взвешенно. Именно из-за лихорадки и легкого головокружения я тогда так распетушился. Но в те минуты я всего этого, конечно, не осознавал. Душа моя ликовала, тело из последних сил противилось болезни.

Мне хотелось как можно полней насладиться своей властью над благородными сэрами. Разозлить их еще больше, если появится возможность. О последствиях для себя я не помышлял, не до того было.

Нет, вы только представьте, я, еще столь недавно бывший объектом их снисходительного участия, их брезгливой жалости, сумел-таки за себя постоять! Так себя с ними повел, что презрительные усмешки без следа исчезли с их надменных лиц! Приятели сэра Юстуса просто оцепенели от изумления, у них в головах попросту не укладывалось, как это я, ничтожнейший из ничтожных, кусок дерьма под их благородными подошвами, осмелился открыто и недвусмысленно выразить им свое презрение. Разумеется, никому из этого сброда и в голову не могло прийти, что я, незаконный отпрыск кого-то из их компании, никогда в жизни не заблуждался насчет душевных свойств доблестного рыцарства. В отличие от большинства истерийских простолюдинов, свято веривших в «чистоту помыслов» и прочую подобную чушь, я хорошо знал, чего они на самом деле стоят, все эти самовосхваления власть предержащих, но помалкивал об этом. Знания — это та же власть, а я не собирался ни с кем делиться даже той малой ее толикой, какая мне перепала на этой земле.

— Как я смею, говорите?! А вы как смеете?! — Я всем телом налег на посох, придерживаясь за него правой рукой, а свободной левой обвел всех присутствующих. — Как вы смеете себя называть благородными рыцарями и защитниками справедливости? Плевать я хотел на ваши подачки! Плевал я на всех вас!

Усатый толстяк аж затрясся от злости, но с места не сдвинулся. Вряд ли сэр рыцарь снизойдет до того, чтобы марать руки о калеку-простолюдина, мелькнуло у меня в голове. Хватая ртом воздух, он пробасил:

— Ты никак забыл, где находишься? И кто ты такой? И кто такие мы? Вот, — и он указал трясущимся пальцем на Юстуса, — достославный сэр Юстус из Хайборна! Я — сэр Кореолис, родом из Срединных земель, которыми владею. А ты откуда взялся, дерзкий и наглый УРОД?

— Я? — Собственный голос показался мне чужим и незнакомым, таким он вдруг сделался густым и полнозвучным, несмотря на то что у меня ужасно болела грудь и отчаянно першило в горле. — А я Невпопад из Ниоткуда, хромоногий шлюхин сын, и самое лучшее, что я вам могу предложить, — это поцеловать меня в мой увечный зад. Милости прошу!

Вот теперь-то, подумал я, они прикажут стражникам вышвырнуть меня за ворота. И только когда Юстус и Кореолис выхватили мечи из ножен, понял, что ошибся.

— А вот теперь-то, — мягко и вкрадчиво проговорил сэр Юстус, — я тебя, Невпопада из Ниоткуда, отправлю в никуда. Или уж по крайней мере ты у меня недосчитаешься своего презренного уха, или руки, или своей хромой ноги…

Голос его звучал так нежно, что я на секунду поверил было в возможность удрать из зала Справедливости невредимым. Принял его слова за очередное предложение убраться восвояси. Но просчитался и в этом: сэр Юстус без дальнейших слов двинулся на меня в наступление. И хотя он был вооружен всего лишь коротким мечом, его намерение сулило мне верную погибель. Короткий широкий клинок, сверкнувший в его руке, выглядел до ужаса острым. Сэр Юстус наверняка в совершенстве владел этим оружием. Выходило, что шансов уцелеть у меня не было никаких. Я не без удивления заметил, что на его правой руке, сжимавшей рукоятку меча, недоставало двух пальцев.

Кореолис также решил принять участие в расправе надо мной. Он подходил ко мне с другой стороны, двигаясь очень медленно — наверняка чтобы не лишать Юстуса удовольствия нанести мне первый удар. Рыцари, наблюдавшие за этой сценой, дружным хором издали возглас одобрения. Воображаю, с каким удовольствием они наблюдали бы за двумя своими товарищами, крошащими хромоногого наглеца простолюдина на мелкие кусочки.

Разумеется, я рассудил, что правильно поступлю, лишив их такой радости. И бросился бежать со всех ног.

Верней, попытался спастись отчаянным бегством. Но из этого у меня ничего не вышло: хромая нога предательски подвернулась, а тут еще голова закружилась, в ушах отчаянно зашумело, и я не смог удержать равновесия. Нет, я, конечно, попытался выпрямиться, уцепился за посох, подтянул к нему ослабевшую нижнюю часть тела, но мои ступни бессильно скользнули по каменному полу, и я свалился на спину, понимая, что пропал. Единственное, на что я еще мог надеяться, — это на то, что Юстус, благороднорожденный сэр, не станет приканчивать лежачего. Однако при взгляде на него и эта последняя моя надежда развеялась как дым: в глазах сэра Юстуса по-прежнему горела кровожадная злоба. Оскорбленный в своих лучших чувствах, он решил нипочем не давать мне спуску. Я должен был ответить за свою дерзость. Остановившись в паре футов от меня, он занес свой меч над головой — в точности как мясник, готовящийся разрубить кабанью тушу.

Представьте, как я себя в тот миг почувствовал. Я был уже почитай что на том свете. И тут сквозь лихорадочную дымку, застилавшую взор, вдруг с совершенной ясностью увидал свой посох, который я по-прежнему держал на отлете, так что рукоятка с драконьей пастью легонько покачивалась в соблазнительной… в восхитительной… в спасительной для меня близости от детородных органов сэра Юстуса, контуры которых выгодно обрисовывала тонкая ткань панталон.

Я нажал на нижнюю кнопку, и четырехдюймовое лезвие с легким щелчком выдвинулось из пасти дракона, едва не коснувшись весьма и весьма уязвимого фрагмента организма сэра Юстуса.

От слуха последнего не ускользнул тонкий звон пружины, и потому сэр рыцарь инстинктивно опустил глаза… И то, что он увидел, заставило его окаменеть на месте. Что же до Кореолиса, то он, не ведая об опасности, которой нежданно-негаданно подвергся его товарищ, подобрался ко мне сбоку и в свою очередь занес над головой свой короткий меч. Не иначе как решил рассечь меня на две половины.

— На вашем месте я бы с этим повременил, — посоветовал я ему с ледяным спокойствием, удивившим меня самого.

Толстяк мгновенно оценил степень опасности, в которую был ввергнут по моей милости сэр Юстус, и лицо его, и без того багровое от злости, стало медленно приобретать пурпурный оттенок. Остальные понемногу подтянулись ближе к месту сражения. Дамы издали сконфуженные смешки и тотчас же отступили на несколько шагов в сторону.

— Ты не посмеешь… Ты… Только попробуй! — просипел Кореолис. В голосе его, однако, не было и тени уверенности. Меч свой он по-прежнему держал поднятым над головой. Но опускать его на мой тощий живот отчего-то не торопился.

— Вашим мечам пришлось бы преодолеть расстояние футов в шесть, чтобы меня прикончить, — с деловитой невозмутимостью подсчитывал я, глядя на рыцарей снизу вверх. — А мой клинок всего в каком-нибудь полудюйме от своей цели. Мне достаточно совсем легонько ткнуть им куда следует… Выходит, условия нашей задачи таковы: успеет ли простолюдин оскопить благородного сэра прежде, чем рыцари его разрубят на куски? По-моему, у меня неплохие шансы, так что… Решайте эту задачку сами.

Не без гордости вспоминаю я теперь ту речь, которую держал перед благородными дамами и господами, лежа на полу зала Справедливости и тыча своим посохом в мошонку сэра Юстуса. Высказался я впечатляюще. Особенно если учесть, что всякое слово давалось мне с неимоверным трудом. Болезнь брала свое. С каждым мгновением мне делалось все хуже. Казалось, язык распух и не помещается во рту, а собственный голос я слышал словно откуда-то издалека… Но, несмотря на это, мне удалось, так сказать, донести свои идеи до слушателей…