Но вы ведь не это хотите от меня услышать. Вас интересует последний бой нашей роты за высоту З-Х-З. Бой, после которого четвертой роты батальона мобильной пехоты номер 905-В не стало…
Впрочем, не стало ее еще до начала боя, хотя никто не хочет в это верить.
Ладно, давайте по порядку. Я расскажу то, что знаю. То, что видел своими глазами. А уж вам потом решать, верить мне или нет.
Я, конечно, понимаю…
А, ладно.
Высота З-Х-З, превращенная траггами в мощный, хорошо защищенный оборонительный рубеж, находилась в пяти километрах от позиций, занимаемых нашей ротой. При том, что это единственная доминирующая высота на сотни километров вокруг, позиция у траггов была великолепная. Имея превосходный обзор наших позиций, они могли бы обстреливать нас самонаводящимися снарядами из ручных ракетных установок. После четырех-пяти часов такой бомбежки личному составу роты пришлось бы либо отступить, либо геройски погибнуть на позициях. Находясь в низине, мы не имели возможности контратаковать позиции траггов. Любая, брошенная в бой группа была бы уничтожена еще на подходах к высоте. Система защиты от спутникового слежения у траггов не хуже нашей, поэтому, не имея представления о расположении позиций противника на высоте, мы могли бы отвечать им только огнем вслепую.
Но, как ни странно, трагги не проявляли никаких агрессивных намерений. А у нас и подавно не было никакого желания их цеплять, поскольку мы прекрасно понимали, чем это для нас закончится.
Само собой, подобное мирное сосуществование в зоне боевых действий долго продолжаться не могло. К исходу третьего месяца после того, как наша рота заняла позиции на подходе к высоте З-Х-З, генштаб решил, что пора покончить с господствующим положением траггов на данном участке фронта. Двадцать четвертого февраля по земному календарю мы получили приказ занять высоту.
Конечно же, командование спустило нам и план предстоящей операции, который, как всегда, был гениально прост. В три часа двенадцать минут по местному времени, сразу же после захода Фобоса, мы должны покинуть свои позиции и под прикрытием темноты незаметно подобраться к занятой врагом высоте. Особую прелесть предстоящей операции придавало то, что в соответствии с планом генштаба мы должны были застать траггов врасплох и молниеносным штурмом овладеть их позицией. Проще говоря, нам предстояло атаковать хорошо укрепленные оборонительные рубежи противника без предварительной артподготовки. Ввязавшись же в бой, мы могли рассчитывать на поддержку артиллерии… Но вызвав огонь на себя.
Вряд ли в роте нашелся хотя бы один человек, которого обрадовала перспектива ночной атаки. Но приказы в армии, как известно, обсуждать не принято. Приказы на то и существуют, чтобы их исполняли. Наше дело маленькое, так что мы начали готовиться к предстоящей операции.
Командир назначил проведение операции на ночь с двадцать восьмого февраля на первое марта. Почему именно эта дата — Бог весть. Быть может, он лучше всех нас понимал, что ничем хорошим этот ночной штурм закончиться не может, а потому хотел дать нам пару лишних дней для того… Ну, чтобы сделать то, что каждый считал нужным сделать.
Странная атмосфера воцарилась в эти дни в нашем подразделении. Явственно ощущалось все возрастающее напряжение, которое временами, казалось, начинало звенеть, как туго натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. И вместе с тем нами овладела какая-то необычайная умиротворенность. Мелкие стычки и выяснения отношений неизбежны в любом коллективе, в особенности, если люди на протяжении месяцев живут буквально бок о бок друг с другом. Так вот, у нас в роте за последние четыре дня подобные явления сошли на нет. Все стали удивительно приветливы и, я бы даже сказал, предупредительны по отношению друг к другу.
Не знаю, может, все дело в том, что мы чувствовали: истекают последние часы, отведенные нам для жизни. Но вслух об этом никто даже не заикнулся.
В ночь на первое марта мы сидели в окопах, облаченные в теплые изоляционные маскхалаты, которые должны были обмануть инфравизоры траггов.
Как сейчас помню: слева от меня сидел на корточках, прижавшись спиной к стенке окопа, рядовой Стерцов, а справа примостился Монтекка. В небо то и дело взлетали разноцветные сигнальные ракеты, и отблески их плясали на складках отливающих серебром маскировочных халатов. Я тогда еще подумал, что эти огоньки наведут на нас траггов не хуже инфравизоров. Но вслух я этого не сказал, прекрасно понимая, что не один я такой наблюдательный.
Докурив сигарету, Монтекка бросил окурок на землю, раздавил каблуком ботинка и скосил хитрый взгляд на нас со Стерцовым.
— Знаете, парни, что лично мне больше всего не нравится в нашем обмундировании? — спросил он, постучав согнутыми пальцами по бронекирасе, надетой под маскхалат.
Стерцов поправил пластиковое забрало на шлеме и мрачно осведомился:
— Ну и что же?
— То, что под бронекирасу невозможно просунуть руку, чтобы грудь почесать! — радостно сообщил Монтекка и расхохотался над своей плоской шуткой.
Мне было совсем не смешно, но, дабы не обидеть Монтекку, я криво усмехнулся.
В клипсе, закрепленной на мочке левого уха, прозвучала команда ротного:
— Приготовились!
Я посмотрел на часы. Было ровно десять минут четвертого.
Приподнявшись, я выглянул из окопа.
Фобос уже закатился за горизонт, но ротный не спешил отдать команду «К бою!», дожидался намеченного времени.
— Ну, парни, — Монтекка приложил обе руки к краям забрала своего шлема и очень аккуратно, словно оно могло треснуть от неосторожного движения, опустил его на лицо, — что передать Богу, если я увижу его прежде вас?
Это была дежурная шутка, которую Монтекка всякий раз выдавал перед боем.
Четыре часа одиннадцать минут.
Я провел рукой по затвору винтовки и погладил указательным пальцем спусковой крючок. Затем поправил на груди ремень от закрепленной на спине ручной ракетной установки.
Четыре часа двенадцать минут.
— Вперед, — тихо и удивительно спокойно прозвучал в клипсе голос ротного.
— Вперед, — одними губами повторил следом за ним Стерцов.
— Вперед, так вперед, — усмехнулся Монтекка. — Хотя лично я…
Не закончив фразу, он первым полез из окопа.
Пока мы короткими перебежками добирались до подножия высоты, я думал только об отсветах сигнальных ракет на наших маскировочных плащах. Быть может, командованию было известно о траггах больше, чем нам, простым рядовым этой бессмысленной войны. Но меня все это время не оставляла мысль о том, что трагги могут обнаружить наше передвижение, использовав вместо инфракрасного обычное визуальное наблюдение за местностью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});