— Баран! — Фыркнула она.
— Ты только представь, столько машин вокруг, а ему пришло в голову пнуть именно чей-то черный Порш…
— О, Агат, как у твоего папы!
Тут уже зависла я. Интересно, когда мой мозг научился анализировать с такой скоростью? И не замещает ли его моя фантазия? Вчера Белла, с усыпленной алкоголем бдительностью проводила время в компании моего папашки, причем наверняка наболтала ему и обо мне с Золотком, точнее о моих чувствах, и о своем неудачном романе. Могло ли произошедшее быть случайным совпадением, пришедшемся как раз кстати, или было продумано? Как ни крути, бедного мальчишку ждали бы взрослые дяденьки, нацеленные на воспитание подрастающего поколения.
А, если он так меня решил припугнуть? Мол, отойди от своего препода, не то хуже будет. Да что за мысли?! С чего ему помогать Белле?! Я бросила взгляд на подругу, она уже узнавала пикантные подробности произошедшего. Раскованность в жестах, блестящие глаза, довольное лицо. Она была такой и до новости с Антоном. Неужели она, моя подруга, могла наплевать на все, на мои принципы, и сделать это? Я не верю. Не хочу верить. Впрочем, айфон же имел место. Совершенно не церемонясь, я схватила Беллу за локоть:
— Извини Полин, мы отойдем на минуточку.
Я оттащила ее в тень к фотогалерее профессуры. Белла была возмущена моим поведением.
— Что вчера происходило и чем это закончилось?
— Что?..
— Ты знаешь что! — Повысила голос я. К счастью, Беллу не нужно было просить участвовать в скандалах, она их любила не меньше меня.
— А что мне надо было делать? Смотреть и радоваться за тебя и биохимика? Я думала, что он тебе отвратителен! А ты так мило с ним общалась! Давай я буду кокетничать с твоим анатомом?
— Только подойди к Золотку! — Прошипела я, делая шаг вперед. Белла не отступила, она раскраснелась, даже под слоем блестящей пудры я видела естественный румянец. — Он сам подходит, я не знаю, что ему надо! Или мне с ним вообще не разговаривать?
— Или. — Ответила Белла, скидывая волосы с лица. Ее бросало из жара в холод. — Он же… вроде проявлял ко мне интерес…
— Если честно, — уже спокойнее ответила я, — я сказала ему о твоей симпатии. — Белла глянула на меня толи осуждающе, толи с надеждой. — Он сказал, что это неправильно.
Мы немного помолчали.
— Я думала, он обратит на меня внимание, если я буду с другим. Оказалось, они с твоим отцом похожи.
— Наверное, поэтому, я обоих не выношу, Беллз, — я увидела опасный огонек в ее глазах, — не увлекайся! Я понимаю, что принцип Локхарда работает, но все же…
— Чего работает?
— Ты оставляешь следы на мне, я — на тебе. Мне-то всегда нравились постарше…
— Лет на 50! — Не удержалась подруга.
— Но тебе! Ты вроде мальчиков любишь!
— Они инфантильны. Леонид Тимофеевич куда приятнее!
— Не смей!
— Я же не собираюсь за него замуж! Расслабься, Агат, это просто увлечение!
Она провела рукой по моему плечу и поспешила в толпу прибывших однокурсников. Супер увлечение! Я его не понимаю, не одобряю и оскорбляю!
Поболтать бы на эту тему с отцом, да ведь это кончится очередным скандалом. А сил орать и уходить из дома, у меня больше нет. Завтра аната. Мужская половая система в исполнении любимого шутливого препода. Я уже предвкушаю это!
Немного посидев в интернете, я пошла спать. На стены группы академии вывесили баннер о смерти преподавателя — зав кафедры дерматовенерологии. Жаль дедка, симпатичный был. Я на секунду представила, что это с Мишей так будут прощаться студенты и коллеги. Мне сразу стало плохо. Быстро выбив эту мысль из головы, я постаралась убедить себя, что с ним все в порядке и легла спать.
* * *
Я проснулась почти с криком, как говорят обычно в холодном поту, хотя это не так. Мне наоборот было жарко, меня била дрожь. Кажется, меня сейчас чуть не убили во сне… сердце колотилось, пытаясь выполнить суточную норму сокращений. Я осторожно поднялась и открыла окно. Немного посидела, подышала. Четыре часа утра. Надо ложиться спать, сегодня анатомия… я натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза. Уснуть мне так и не удалось, пульс не давал мозгу отключиться. Около шести я неохотно поднялась и, заспанная, пришла на кухню пить кофе. Благо в турке еще оставалось, мама допивала не весь. Она позевывала, сидя над папкой с очередным делом и пыталась в перерывах между чтением завтракать.
— Ты как будто не спала всю ночь. — Озвучила она. Я глянула на свое отражение в микроволновке. Мда…
— Взаимно.
Сборы шли сумбурно. Когда я обувалась, проснулся отец. Он-то мне и нужен.
— Что за хихиканье с Беллой? — Шепотом, чтобы не обеспокоить маму, спросила я.
— Тебе только преподом быть! — Усмехнулся он. — Я просто пообщался с девочкой!
— А чего она тогда светится ярче фосфора?
— Я обаятелен. — С ухмылкой по типу Разумова отозвался отец. Вот вам и еще одно доказательство существования принципа Локхарда.
Решив не показывать свою реакцию на его самомнение, я поспешила удалиться. Моим самым главным желанием было поспать в маршрутке. Но и тут мои нервная и сердечно-сосудистая системы взбунтовались против меня! Ощущение какой-то странной, накатывающей тоски и тревоги прочно вплелось в душу, оплетая ее, словно виноград колонны. Скорее бы увидеть мой витаминчик и забыть обо всем.
Запись в медицинской карте: у больной наблюдается тревожность вследствие долгого отсутствия приема лекарства. Предписание: скорейший прием витамина З! Иначе возможно развитие наркомана, которому не дают дозу.
Мой личный ЛСД…
Я ужасно обрадовалась, когда оказалась в академии. Осталось отсидеть пару гисты. А она тянулась ужасно долго. Белла продолжала светиться от счастья. Я не могла разделить ее восторг, меня мучало волнение, и если Белла в такие моменты теребила волосы, то я начинала заламывать руки и тыкать карандашом в подушечки пальцев. Перерыв. Я рванула на кафедру анатомии. Дверь закрыта. Не пришел еще… странно, обычно он приходит рано.
Друзья пытались меня развлечь. Фима, Белла, Полина. Они над чем-то хохотали, пока я была прикована мыслями к кафедре анатомии.
— Ты белая под цвет халата! — Озвучил Фима. — Все хорошо?
— Лучше всех! — Нервно бросила я. Он оценивающе на меня посмотрел, но решил пока не лезть.
Остаток лекции я просидела на иголках. Собиралась как в замедленной съемке. Вот я осторожно складываю ручки в пенал, тетради в сумку. Если я не буду торопиться, то придя на анату успокоюсь, обнаружив его кабинет открытым, а его самого в любимом сером халате у расписания. Он будет щуриться, мять в кармане ключи и думать о чем-нибудь отвлеченном, спотыкаясь только на моих страстных взглядах. Мы шли медленно.