Читать интересную книгу Тайны Морских Катастроф - Лев Скрягин

К середине сентября 1907 г. первый из пароходов, который решили назвать «Принчипесса Иоланта», был почти полностью закончен постройкой и стоял на стапеле судоверфи на реке Тригозо, между Генуей и Специей. На нем уже установили паровые котлы и машины, поставили дымовые трубы и мачты, настелили палубу.

Традиционные «крестины» корабля и его спуск со стапеля назначили на 22 сентября. Поскольку итальянская пресса очень широко рекламировала новый пароход как лучший лайнер страны с «совершенными механизмами и роскошными салонами», интерес к новому кораблю был огромен. В день спуска на верфь прибыло множество гостей, званых и незваных. Для судостроительной верфи это был большой праздник...

У головной части стапеля, украшенной национальными флагами, лентами и гирляндами живых цветов, на специально сооруженной платформе собрались руководство верфи и самые почетные гости – сенаторы, епископы, банкиры и другие из числа «сильных мира сего».

Время близилось к полудню. Церемония «крестин» была назначена на 12 часов дня. Наконец, когда закончились все торжественные речи и «крестная», произнеся: «Я нарекаю тебя „Принчипессой Иолантой“ и желаю тебе счастливого плавания», разбила ловким ударом о форштевень бутылку игристого асти, корабль медленно двинулся к воде.

«Принчипееса Иоланта» разрезала своей кормой гладь реки и навсегда покинула стапель, оркестр заиграл национальный гимн, над верфью пронеслось многогласное «Вива!», прерываемое пароходными гудками, сиренами и звоном колоколов. Зрелище было поистине великолепным: красавец-пароход, сияющий белизной двухъярусной спардечной надстройки, украшенный разноцветными флагами, на фоне темных гористых берегов реки Тригозо. Кончился разбег судна со стапеля, остановленный мертвой хваткой двух адмиралтейских якорей, и корма, ушедшая было в воду по фальшборт юта, медленно поднялась, судно стало на ровный киль.

Но не прошло и нескольких секунд, как «Принчипесса Иоланта» начала крениться на левый борт. Неприятное чувство тревоги охватило собравшихся на берегу, ликующие крики замерли, оркестр смолк, и наступила тишина, нарушаемая теперь лишь жужжанием цикад и пением птиц.

Да, люди не хотели верить своим глазам: пароход кренился все больше и больше. Через минуты полторы-две крен достиг 40°, после чего судно стало валиться намного быстрее. Теперь уже вода подошла к ряду нижних иллюминаторов, к грузовым и угольным портам главной палубы. Некоторые из этих отверстий почему-то остались открытыми – вода хлынула внутрь парохода десятком каскадов. Еще через минуту «Принчипесса Иоланта» легла своими огромными трубами на воду. Сотни флагов расцвечивания, натянутых между мачтами парохода, уже не трепетали на ветру – они полоскались в воде. В таком положении лайнер стал погружаться. Глубина реки не позволила ему сделать «поворот оверкиль», и он лег на грунт боком. На поверхности реки виднелась лишь часть его борта, выступавшая на полтора метра над водой.

Впечатление от увиденного оказалось настолько сильным, что публика, толпившаяся у стапеля, бросилась прочь. Большинству все это казалось кошмаром, каким-то страшным сном, наваждением. Кораблестроители застыли на месте, многие рабочие верфи, что строили пароход, рыдали от досады. В чем же крылась причина катастрофы? Выяснилось, что причиной катастрофы явилась всего-навсего ошибка в расчете остойчивости лайнера.

«Принчипессу Иоланту» быстро подняли, и владельцы, получив страховое возмещение, продали ее корпус на металлолом. Верфь «Сочьета Эзерчицье Бачини» была закрыта почтя полгода: правительство Италии запретило продолжать постройку на ней однотипного парохода «Принчипесса Мафальда». Тригозским корабелам пришлось пересматривать весь проект сенатора Пьяджо. Поняв свою ошибку, они заново пересчитали для второго судна остойчивость, в результате чего увеличили балласт и снизили высоту спардечной надстройки судна на 60 см. И тем не менее «Принчипесса Мафальда» получилась валкой. В течение 19 лет эксплуатации на линии Генуя – Южная Америка моряки называли ее не иначе как «пьяная балерина».

Этот лайнер также оказался несчастливым: 25 октября 1927 г., когда он находился в точке координат 17°01' южной широты и на 37°47' западной долготы, на нем переломился левый гребной вал, и в котельное отделение попала вода. После взрыва котлов он затонул, унеся на дно 314 человек.

Конечно, «рейс» судна «со стапеля – на дно» в истории судостроения явление весьма редкое. И почему-то чаще всего подобные казусы происходили и происходят на итальянских верфях. Повторение трагедии «Принчипессы Иоланты» случилось в Неаполе в самом начале 1952 г. Теплоход «Пио Риеджи Гамбини», сойдя со стапеля, через минуту сделал «поворот оверкиль». На счастье, рабочие, находившиеся на его борту, успели (кроме одного) прыгнуть в воду и спастись вплавь.

Чашка кофе

29 января 1895 г. в 3 часа дня лайнер «Эльба», принадлежащий судоходному обществу Северогерманский Ллойд, отошел от пассажирского пирса Бременхафена и взял курс на Нью-Йорк согласно расписанию.

На борту судна, помимо срочного груза и почты, находились 354 человека – 50 пассажиров первого и второго классов, 149 пассажиров палубного класса, 155 членов экипажа и два лоцмана: немецкий – для проводки по Везеру и английский, который должен был ввести «Эльбу» в доки Саутгемптона, там лайнер должен был принять на борт остальных пассажиров и почту на Америку.

На линиях Северной Атлантики «Эльба», как и ее сестры и братья «Вера», «Фульда», «Эмс» и «Эйдер», считалась весьма популярным у пассажиров лайнером. Она была вместительна (4510 рег. т), комфортабельна и быстроходна. Ее построили в 1881 г. в Англии на верфи «Джон Элдер и компания». «Эльба» имела мощную паровую машину, которая позволяла развивать ход до 17,5 узла. Длина парохода составляла 127,5 м, ширина – 13,6 и высота борта – 10,6 м.

В этом рейсе через Атлантику, который по счету был 168-м, лайнером командовал один из опытнейших судоводителей Северогерманского Ллойда, 45-летний капитан Курт Госсель.

Вечером 29 января «Эльба» благополучно обошла плавучий маяк «Боркумрифф», спустя 5 часов миновала плавучий маяк «Хаак». Потом, обогнув мыс Хук-Ван-Холланд, она взяла курс на Ла-Манш.

Зима 1895/96 г. в Северной Европе выдалась необычной – частые штормы, снежные бури и сильные морозы. Ночь застала «Эль6у» в Северном море. Дул ледяной северо-восточный ветер, температура воздуха упала до минус семи по Цельсию. На бортах и палубах лайнера, везде, куда попадали брызги волн, образовывалась ледяная корка. Ночь была темной, но ясной. «Эль6а» шла шестнадцатиузловым ходом, время от времени подавая белые ракеты: лайнер предупреждал многочисленные рыбацкие суда о своем присутствии в их районе лова.

В 4 часа утра на вахту заступил третий штурман Штольберг.

На ходовом мостике лайнера находились также старший помощник капитана и два впередсмотрящих.

В 5 часов 30 минут впередсмотрящий заметил по левому борту чуть впереди траверза топовый и зеленый бортовой огни встречного парохода. Расстояние до него составляло не более 2 миль.

Встречный пароход находился слева по носу «Эльбы» и должен был, согласно правилам плавания, уступить ей дорогу. Третий штурман лайнера быстро определил, что пеленг на это судно не меняется. Было ясно: курсы обоих судов пересекаются.

Суда продолжали сближаться, расстояние между ними сократилось уже в два раза, но встречный пароход продолжал следовать прежним курсом...

У немцев создалось впечатление, что незнакомец упорно не хочет уступить дорогу, что-то выжидая и, видимо, рассчитывая, что это должен сделав вопреки правилам, лайнер. И хотя расстояние между сближавшимися судами уже сократилось до полумили, пеленг на зеленый огонь встречного парохода по-прежнему не менялся.

Третий штурман проделал терпеливо ждать. Он не мог себе даже представить, что с незнакомого судна могли не заметить 130-метровую махину лайнера с множеством светящихся иллюминаторов и с ярко горевшими ходовыми огнями.

«Неужели этот нахал надеется, что мы изменим курс и уступим ему дорогу?» – думал про себя Штольберг, вспоминая формулировку статьи Международных правил плавания. Напряжение нарастало. Старший помощник капитана приказал матросу дать в воздух белую ракету. Но, к изумлению немцев, незнакомец продолжал следовать прежним курсом. Нужны были железные нервы, чтобы вести лайнер тем же курсом. На мостике «Эльбы» уже начали прикидывать, куда отвернуть, чтобы пропустить нахального незнакомца.

В это время с правого борта «Эльбы» появилось несколько белых огней рыбацких судов, и немцы поняли, что если им изменить курс вправо, то значит по меньшей мере лишить рыбаков сетей. Встречному пароходу нужно было чуть взять вправо, чтобы пройти у «Эльбы» по корме. Но он этого не сделал даже тогда, когда лайнер дал предупредительный гудок... Незнакомец неотвратимо надвигался на «Эльбу» из темноты. Уже без труда можно было различить, что это был обычный угольщик, тонн на пятьсот, не более, с узкой длинной трубой, с двумя мачтами, с небольшой надстройкой и двумя трюмами, затянутыми брезентом. Старший штурман «Эльбы» сорвал с переборки рупор, выскочил на левое крыло мостика и крикнул: «Чего вы, собственно говоря, добиваетесь, вы, там?!».