Если честно, то я не рвалась в его мир. Мы с Джо словно с разных планет, он сильный, мужественный, настоящий боец и спортсмен. Внутри у меня все млело, когда он вел себя по-хозяйски, впервые я принадлежала кому-то не потому, что заключила контракт или за меня платили пять долларов в неделю, не потому, что могла приносить какие-то дивиденды, а потому, что была нужна сама по себе, пусть даже только в постели. Очень быстро выяснилось, что именно только в постели.
Америка визжала от восторга, потому что один из самых знаменитых мужчин, национальный герой влюбился в одну из самых знаменитых женщин. Идеал мужественности рядом с Идеалом женственности, что могло быть лучше. Руководство студии было в восторге от такого расклада и всячески поощряло наш роман.
Джо действительно меня любил и любит до сих пор, и он если не понимает, то нутром чувствует вот эту двойственность – Мэрилин и Норма Джин. Но Ди Маджио, чувствуя двойственность, не понимал вторую мою сущность, вернее, первую… или нет?.. Док, я совсем запуталась, кто же из нас двоих первый, а кто второй и кто более настоящий – Мэрилин или Норма? О, Господи, так и до психушки недолго. Я там уже была, там страшно, как-нибудь расскажу.
Джо считал, что Блондинка – это для всех, а для него дома скромная, тихая, ласковая Норма Джин. Понимаете, требовалось быть идеальной во всем: на людях королева, на кухне хозяйка, в постели шлюха. Я не против, совсем нет, но есть еще одна ипостась – Норма Джин, которая хотела учиться, играть серьезные роли, читать серьезные книги, общаться с серьезными людьми…
И вот это Ди Маджио не было нужно вовсе. Эта ипостась в его расчеты не входила. Элеонора Дузе, интересующаяся Авраамом Линкольном, Достоевским или теорией Фрейда, Джо не требовалась, это уже слишком. Джойс? Стейнбек? Эллисон? Тургенев?
– Что ты читаешь?!
Меня тянуло в «Метрополитен» на новую выставку, хотелось побывать на хороших спектаклях на Бродвее, скупить все книги в книжных магазинах Нью-Йорка… Джо манили встречи с друзьями, приобретенными за годы выступлений в спорте, скачки и телевизионные репортажи со спортивных матчей. Разве не это должно интересовать и волновать настоящего мужчину, тем более итальянца? Ди Маджио настоящий, крепкий итальянец, он любит спорт, пари, деньги, карты (никогда, однако, не заигрываясь), крепкие шутки и такую же крепкую, хотя и очень умеренную выпивку.
Джо уже не выступал, но от мира спорта не отошел, он в меру сентиментален, в меру образован и в меру придирчив, но настоящий собственник. Место женщины на кухне и в постели, а выходы на публику в облегающих платьях с глубоким декольте неприемлемы. Он не мог просто загнать меня домой и переодеть в старый застиранный халат, Ди Маджио поступил иначе, он поддержал тех, кто меня осуждал, причем совершенно не делал различий между Блондинкой и Нормой Джин.
Какой козырь это дало той же Джоан Кроуфорд!.. Даже влюбленный в Мэрилин несчастный Джо Ди Маджио осуждает ее распущенность! Ату ее! Есть такие змеи – плюющиеся, они не кусают, а плюются ядом издалека и очень метко. Голливуд ими полон.
Я дважды оказывалась в похожей ситуации. Позже и совершенно иной, чем Ди Маджио, Артур Миллер также примкнул к лагерю тех, кто был против меня. Но Артур уже был мужем, а Джо тогда еще нет. Стоило ли нам жениться?
Ди Маджио откровенно презирал всех киношников вместе взятых и, похоже, терпел мою игру только потому, что мы не были женаты и у меня длился контракт с «Фоксом». Бейсбол, как и многие другие профессии, это серьезно, это настоящее, где можно показать свой характер, силу, выносливость, доказать, что ты чего-то стоишь. А кино… театр… это ерунда, одно притворство! Это не профессия и не работа.
Мужчина должен заниматься настоящим делом, требующим полной отдачи, ловить рыбу, работать на заводе, заниматься спортом, даже делать деньги или стрелять, но гримасничать… А удел женщины – дом и семья, и выставлять себя напоказ в облегающих нарядах, чтобы вызвать чье-то слюноотделение, это никуда не годится! И что это за песня «Бриллианты – лучшие друзья девушек»? Глупость! Кино нужно бросить, лучше поскорее.
Бросить кино?! Бросить то, чего я так добивалась, на что положила столько сил и шла на такие жертвы?! Если я брошу кино, что останется? Само собой подразумевалось, что я должна выйти замуж за Джо. Но это же означало, что помимо ночных весьма горячих занятий сексом мы будем вечерами безмолвно сидеть на диване, он, глядя очередную спортивную передачу, я с книгой, обсудить которую не с кем. Интересы разные: у Джо мужские, у меня непонятно какие…
Я очень хотела замуж за Ди Маджио, особенно после того, как он посвятил мне Рождество. Тогда я плакала, осознав, что Джо специально выбирал подарок, чтобы положить мне под елочку, думал обо мне… Но Рождество бывает один раз в год, а как в остальные дни?
Мы с Джо не спешили обменяться обручальными кольцами…
И все же я во многом пошла ему навстречу. А он попытался, правда, правда, он честно пытался терпеть издержки моей профессии, главной из которых были, конечно, вездесущие репортеры с их камерами.
Док, тот, кто никогда не жил под постоянными вспышками фотокамер, не ждал репортерской засады за дверью или ближайшим кустом, не знает, какой это кошмар. Но я-то за столько лет работы фотомоделью привыкла к объективам больше, чем к кинокамере, а для Джо это было невыносимо. Сам он, будучи безумно популярным в качестве капитана бейсбольной команды, ничего не делал для своей популярности и признавал восхищение только знатоков бейсбола. Шумиха вокруг меня была всеобщей, и с этим ничего нельзя было поделать, разве что и правда уйти из кино.
Уходить я не собиралась, а вот декольте заметно уменьшила, во всяком случае, вне съемочной площадки. Впервые за много лет в моем гардеробе появились платьица с воротничками. Все недоумевали: Блондинка вырядилась как школьница! Я снова не угодила критикам.
Но на критиков наплевать, а вот угождать Ди Маджио оказалось очень трудно.
И не всегда хотелось. Понимаете, я столько добивалась известности, столько потратила на это сил и даже лет, что отказаться от нее было равносильно самоубийству. Как можно прятаться от всех, если пока мы с Джейн Рассел ставили отпечатки своих ладоней на Голливудском бульваре, толпу едва сдерживал полицейский кордон, а стоило появиться где-то, особенно в облегающем платье, как толпа начинала реветь: «Мэрилин!»
Джо тоже словно чего-то ждал, то ли не мог определиться, справится ли он с вот этим, то ли пытался понять, нужна ли ему жена с таким приданым.
Толпа могла восторженно реветь сколько угодно, могла забрасывать студию мешками писем ежедневно, но я знаю одного человека, на которого ее восторг не производил должного впечатления. Конечно, это Даррил Занук. «Мэрилин не актриса и никогда ею не будет!» – таков его вердикт, оставшийся неизменным даже сейчас, после миллионных доходов от моих фильмов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});