Грации. — Это я ещё не говорю о том, что он может быть не тем, кем кажется.
— Ты теперь и за Службу безопасности ответственна?
— Но!
— Гасик уже всё проверил! А если тебе его слов мало, тогда как на счёт того, что госпожа Яирам успела проникнуть в его сознание, пока вы его сюда тащили? В таком состоянии его разум обнажён, как новорождённое дитя?
— Он управляет памятью!
— Но Хоппер! — раздался мягкий, слегка взволнованный, голос Бэбила. — Он ведь не смог проникнуть в твой разум, разве не так?
— А если он возьмёт и развалиться на наших глазах или заразит чем-нибудь госпожу? Мы ведь его ещё не проверили на биологическую и бактериальную безопасность! Он вроде, когда нашёл его Чуви, чем-то серьёзным болел!
— Если он и умрёт, то это лишь скажет нам о том, что он никакой ни Вечный, — прохрипел неизвестный. — И с чего ты начала страдать несвойственным тебе идиотизмом, Хоппер? Заразить Вечного? Ты в своём уме? Сказали тебе: без «Кокона», значит без «Кокона»!
— Хорошо, хорошо! Только не более часа?! Ему нужен особый режим адаптации. Я не хочу рисковать, ведь я всё-таки не Анхель! Она, кстати, всё ещё не вернулась?
— Она сказала, что осталась провести инструктаж и завтра возвращается, — недовольно прохрипел неизвестный. — Она опровергла теорию о биологическом оружии, кстати. Сказала, что это отвратительное пренебрежение местных властей к правилам гигиены и этики вакцинации.
— Ничего удивительного, — мрачно ответила Хоппер. — Первая Башенная война, безумие Сарасвати и Вендиго, Коллапс, Вторая Башенная война, тирания Бена Гури и многое другое по мелочам! Эх, этот народ уже не спасти.
— Ладно, прекращаем дебаты! — прорычал сильный голос. — Давай уже, открывай этот чертов контейнер! А с тобой, милый мой друг, я потом поговорю на счёт твоего самоуправства. Теперь и ещё и того парня пристраивать! Долго мне ещё ждать, Хоппер?!
— Сколько потребуется!
Дэвид закрыл глаза и именно в этот момент он почувствовал то, что уже было в его разуме. Но из-за притупленных от наркотика чувств, Дэвид не сразу это осознавал в полной мере. Кто-то не спеша копался в его голове, будто бы перебирая страницы очень старой и дорогой книги — с заботой и любовью, но в тоже время с жадным любопытством. Он мотнул головой, пытаясь выкинуть незваного гостя из своего разума. Теперь незваный гость обрёл странную форму шёпота: тихого, но быстрого и неразборчивого, будто ветерок среди травы. Дэвид почувствовал, как его голова начала наполняться свинцом. Из носа потекла тонкая струйка крови, а кожа покрылась испариной.
«Да, что это со мной?! — испугался Шепард. — Неужели моя ментальная зашита настолько ослабла? Или это всё из-за этого чертова наркотика?»
— Нет, дело не в тебе и не в лекарстве, — вяло и при этом снисходительно, будто прочитав его мысли, произнесла Хоппер, смотря на Дэвида своими большими не выспавшимися глазами сквозь стекло Кокона. — Это всё госпожа Яирам и, кажется, она очень серьёзно настроена испытать тебя на прочность. Взяла и набросилась всеми силами.
Выдвинулась и поднялась крышка «Кокона», выпуская воздух и голубой пар. Чуть ранее отключились датчики, а иглы, на концах трубок, медленно втянулись вовнутрь, освобождая Дэвида. Он почувствовал небывалую слабость. Воздух резанул ему по лёгким, а голова, и без манипуляции со стороны, готова была лопнуть из-за резкого перепада кровеносного давления. Он бы упал, если бы не Грация, успевшая его подхватить. Она выровняла его и, похлопав по плечу, отошла чуть в бок и как раз вовремя. Ноги Шепарда подкосились и он, упав на колени, обильно опорожнил содержимое своего желудка на гладкий мрамор.
— Так, ладно! Возвращайся назад, — обеспокоенно произнесла Хоппер. — Я ведь сказала, главнокомандующий, что его нельзя выпускать! Да и госпожа чересчур его выворачивает наружу. Пускай она прекратит!
— Да ладно тебе, — прохрипел Петрос, подходя почти вплотную к Дэвиду. — Он просто отлично держится. Хотя, стоит признаться, госпожа и правда уж слишком жестоко его прощупывает. Госпожа! Может, хватит?
Ответа не последовало, но разум Дэвида вдруг очистился. Он глубоко вздохнул и упал на спину. Перед ним открылся огромный купол, имитирующий ночное небо: синева затянутая алмазным блеском электрических звёзд. Он с большим трудом поднялся и осмотрелся.
Дэвид стоял посреди красивого сада. По бокам кусты вьющихся роз и дикого винограда, а впереди арка, скрытая завесою из вьюнков и неизвестных Шепарду светящихся цветков, будто крохотные алмазы. Он увидел обеспокоенную Хоппер и не менее взволнованного Бэбила, но его внимание привлёк тот, кого Хоппер называла главнокомандующим, обладателя сильного хриплого голоса.
Низенький старичок, похожий на растрёпанный одуванчик с обширной лысиной и длинным носом, хмуро и недоверчиво смотрел на Шепарда, дёргая себя за козлиную бородку. Он был одет в старый, но опрятный, серый военный мундир без знаков отличия и обут в чищенные до блеска ношенные кирзовые сапоги. Старик производил странное противоречивое чувство. Он выглядел сурово, но в тоже время карикатурно, что особенно подчёркивалось большим моноклем в оправе двух переплетённых змеек. Он увеличивал ему правый глаз раза в три, делая его до нельзя нелепым. Но тут старик повернул голову чуть в бок, и Дэвид увидел застарелые раны. Они тянулись тонкой паутинкой от края правого уха до переносицы и уголка рта, окружая монокль и проникая под него. Дэвид вдруг понял — это не монокль. То был кибернетический глаз.
— Кто вы? — с трудом выдавил из себя он.
— Пока можешь звать меня господином Гарибальди, — прорычал старик, недоверчиво смотря на Дэвида. Он махнул головой в сторону занавеси и, повернувшись, сухо добавил. — Пошли. Не стоит заставлять ждать госпожу.
Дэвид посмотрел на Бэбила и Грацию. Мендель в ответ лишь пожал плечами. Хоппер же мрачно хмыкнула и отвернулась. Не дождавшись помощи со стороны, Шепард вытер остатки рвоты со рта и кровь из-под носа и молча последовал за Гарибальди.
Поднявшись на узкую площадку из дорого лакированного дерева, он прошёл через занавес и обомлел.
Шепард ожидал увидеть сумрак, духоту или холод искусственного и дезинфицированного пространства, но он вступил на открытый луг, поросший густой и упругой травой. Он простирался во все стороны. Да так, что не было видно краёв. Посреди луга, росла огромная и невероятно высокая, как показалось Дэвиду, ива. Дерево, в кайме недавно созревшей ночи, напоминало призрака утопленницы, все ещё не осознавшей, что её попытки всплыть безуспешны и ей осталось лишь парить посреди водной глади. Дополнял этот эффект призрачный серебряный свет, исходивший от бледной сферы. Она медленно плыла в ночном черничном небе, мимо дерева и дальше, за видимый горизонт. Краем глаза Дэвид уловил иное свечение и посмотрел