Элеонора. А на заре мы бы вернулись. Часа в два или в четыре. И до последнего момента заставили бы их рассчитывать на маленькое приключение.
Себастьян. А они так бы и остались ни с чем. Или мы бы потерялись, и тот, кто пришел бы позже, рассказал все другому. И мы выпили бы розового шампанского, чтобы проснуться. Ты бы сказала: «Я старая, сумасшедшая и некрасивая». Это было бы на заре.
Элеонора. И ты бы сказал: «Я распутник, паразит и бездарность».
Себастьян. Как мы были бы счастливы!..
На самом деле Франсуаза и ее брат Жак действительно были счастливы, когда жили в одной квартире на улице Гренель. «Мы вели бурную жизнь между Парижем, Сен-Тропе и Межевом», — вспоминает Жак Куарэ. «Мы устраивали потрясающие праздники», — добавляет Франсуаза Саган. В этот период, особенно насыщенный событиями, она встречает Регину, еще не ставшую великой жрицей парижских ночей. Она служила барменшей в «Виски-а-гого» на улице Дю Божоле, рядом с квартирой, где недавно умерла Колетт. Франсуаза приняла у себя молодую девушку, которую заметно смущал ее невероятный успех.
Двадцать шесть лет спустя Франсуаза вспомнит эту встречу в связи с интервью, которое Регина сделала для «Пари-Матч»[243]:
«Ты мне сказала “здравствуй”, и я поняла, что я очень тебе близка. Я нашла сестру. Я чувствовала себя так хорошо, естественно. Рядом с тобой не могло случиться ничего плохого для меня. Это было важно, потому что я пережила очень тяжелые моменты из-за всех этих людей, которые так подло со мной поступили».
Она пришла на следующий день, через день и потом заходила почти ежедневно. Франсуаза укрывалась у Регины. Это было также идеальное место, чтобы принимать журналистов и фотографов, которые по-прежнему ее преследовали.
Ради забавы и от усталости она подыгрывала создателям мифа о себе:
«Про меня говорили много глупостей, но я считала, что так лучше, чем если бы меня представляли, например, на кухне. Быстро ездить, пить виски, вести ночную жизнь — все это для меня естественно. Поэтому я решила носить свою легенду как вуалетку…»
Поездки с друзьями
«Меня очень легко может охватить сильная страсть к кретину, который послезавтра увезет меня в Бразилию». Великая путешественница всегда держит в порядке свой паспорт. Для нее это самая ценная вещь, как она сказала своему другу Марку Франселе[244], перед тем как поведать историю, которая с ней произошла:
«Однажды я застряла в Мексике, это было пятнадцать лет назад, с одним плутишкой. Когда я захотела уехать, он стащил мои документы. Я стояла ночью посреди Акапулько без гроша в кармане. В баре галантный мафиози посмеялся над моей историей и отправил несколько крепких ребят за моим паспортом, а потом одолжил мне свой самолет, чтобы я могла долететь до Нью-Йорка».
В Нью-Йорке, куда она отправилась во второй раз в 1956 году, также не обошлось без приключений. Накануне своего возвращения во Францию романистка в обществе композитора Мишеля Магна зашла в маленький французский бар на Бродвее и решила выпить скотч. Как раз тогда проходили президентские выборы. Сторонники и противники Эйзенхауэра так горячо обсуждали политику, что дискуссия перешла в драку. Мишель Магн, вмешавшийся в заварушку, получил сильный удар кулаком. Франсуаза, вооружившись сифоном, устремилась к нему на помощь. Они не пострадали, но решили разыграть из себя тяжелораненых, чтобы удивить друзей в Орли. Но забыли о существовании прессы.
Когда они спустились с трапа самолета, фотографы тут же нацелили камеры на пару в бинтах. Они походили на двух поссорившихся детей. Мишель Магн, большой шутник, немного перегнул палку и наклеил еще и пластырь. Среди встречавших была Вероника Кампьон, которую Франсуаза Саган с нежностью звала Плок (себя она окрестила Плик, в честь персонажей Кристофа, одного из создателей комиксов, предшественников Штрумпфов).
По приезде из Нью-Йорка 23 октября 1956 года молодая романистка телеграфировала подруге, жившей на улице Константинопль в восьмом округе: «Добралась хорошо. Пошли новости Плок. Всего хорошего, Плик». Возле «Отель Пьер», рядом с Центральным парком, Франсуаза Саган и Мишель Магн слегка нарушили приличия сумасшедшим хохотом и безумными выходками. Все было поводом для развлечения, особенно для Мишеля, который увидел Америку глазами озорного мальчишки.
В письме Веронике, своей дорогой Плок, Франсуаза рассказывает о нескольких проделках молодого человека, не знавшего ни слова по-английски:
«Он устроил жуткую сцену даме, которая выбросила шкурку от банана туда, куда он засунул свои письма, приняв коробку с мусором за почтовый ящик. Потом, так и не сумев назвать мальчику-лифтеру номер 2008, он отправился, нажав какую-то кнопку наугад, наверх и потом спускался двадцать шесть этажей по лестнице, наличие которой, кстати, в США большая редкость…»
Франсуаза продолжает на английском, подчеркивая, что бедную Плик измучили журналисты, которые безумно интересуются ее личными переживаниями. И заканчивает свое письмо так: «Напиши мне скорее, бывают минуты, когда мне все здорово надоедает. Я целую тебя, Плик». В эту поездку она без ума от джаза, слушает всю ночь «Голос Америки», Билли Холидэй[245], черных музыкантов, которым, чтобы произвести впечатление, подпевал Мишель.
Она приглашена на коктейль к Либерманам (Александр, главный редактор «Вог», еще и скульптор, его жена Татьяна была любовницей Маяковского), она приходит на вечеринку в маленьком отеле между Третьей авеню и Лексингтон-авеню, где они живут. Это респектабельный квартал, который напоминает Пале-Рояль. Она совершенно очаровала артистов и писателей, с которыми познакомилась. Первое издание «Смутной улыбки», составившее 150 тысяч экземпляров и выпущенное Дютоном, было тотчас продано, едва появилось на рынке[246].
Труман Капоти был одним из постоянных гостей Алекса и Татьяны Либерманов, они познакомились с ним в Сен-Тропе, у них был дом в Боваллоне. Через них Франсуаза познакомилась с Марлен Дитрих и воспользовалась этим, чтобы раскрыть маленькую тайну: «Марлен повсюду рассказывала, что ранним утром я прокатила ее в “ягуаре” по Елисейским Полям. Это была чистая выдумка, которая в очередной раз подтверждала мою скандальную репутацию. “Ну как, вы оправились после нашей автобаллады?” — бросила я ей. Она не осмелилась ничего сказать и покраснела».
Франсуаза Саган и Мишель Магн на четыре дня съездили во Флориду и приобщились там к рыбалке. Об этом она написала Веронике Кампьон:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});