– За что? – спросила я, немного туго соображая. – Вам вроде бы восемь светило…
Рафаэль держал руки за спиной, склонившись ко мне с высоты своего роста, и смотрел глаза в глаза. Еще немного, и наши носы соприкоснуться! Его растрепанные волосы и тяжелое дыхание выдавали едва сдерживаемый гнев!
– За нарушение домашнего ареста, за то, что содрал медальон и воспользовался магией! За убийство ректора и всего преподавательского состава! – прошипели мне в лицо, резко отстранившись. – Что вы скажете, в свое оправдание? Почему не могли ответить! Карета вернулась без вас! Что я должен думать!
Рафаэль наседал на меня, как коршун. Его красивые брови хмурились, а я почувствовала, что мне нехорошо.
– Я очень устала…, – негромко выдохнула я, шагнув к нему и вцепившись в его халат.
Брови, которые хмурились, тут же стали подниматься. Суженный, наполненный яростью взгляд медленно изменялся. Сейчас лицо было скорее встревоженное, чем грозное. Это был уже не разъяренный хищник, а прекрасный принц, который бережно, словно фарфоровую статуэтку придерживал меня, чтобы я не стекла вниз от усталости.
Меня молча, без каких–то слов и прелюдий, взяли на руки.
– Спасибо, – прошептала я, положив голову ему на плечо.
– Мадам, прошу прощения за мое поведение. Я решил убить вас потом, – послышался спокойный голос, а на меня покосились вишневые глаза. – Когда вы отдохнете, поедите. Вы скажете, когда можно вас убить.
– Хорошо, – с улыбкой согласилась я, чувствуя, как меня окутывает запах фиалки. – Вы можете подать заявление на мое убийство заранее? Описать способ, что вам для этого понадобится и так далее… Мы согласуем точное время моего убийства.
– Вам в одном экземпляре? Или в двух? – спросил вампир, внося меня на руках в нашу «урочную» комнату.
– В двух, – улыбнулась я, чувствуя, как меня бережно опускают в кресло. – Черными чернилами. Это обязательно.
– То есть, синими нельзя? – я уже чувствовала согревающую улыбку в голосе.
– Нет, синими ни в коем случае нельзя, – возразила я с легкой улыбкой. – Только черными. Число слева, подпись справа.
– Ах, а отступы от краев? – спросил Рафаэль, пока я прятала ноги под халатом. Он принюхивался.
– По три сантиметра сверху, три снизу, три сантиметра слева и сантиметр справа, – улыбалась я.
– Мадам, можно вас спросить, – заметил вампир, глядя на меня. – А вы где работали?
– В паспортном столе, – скромно ответила я, внимательно следя за вампиром. – Поверьте, я страшный человек, у которого нет ни чувства жалости, ни совести, но есть обеденный перерыв.
Внезапно Рафаэль принюхался и странно посмотрел на меня. Его глаза вспыхнули едва заметным красноватым светом.
– Ты мне что–то не договариваешь, – послышался шепот.
– Ой, а что у нас покушать? Я просто очень проголодалась? – я попыталась сменить тему разговора, но глаза вампира опустились на мои сжатые колени, крепко держащие халат.
Одно резкое движение и полы халата распахнулись.
– Значит, ерунда? Да? – процедил страшный голос. – Значит, все нормально? Значит, все разрулила?
Глава тридцатая
Он резко развернулся и направился к выходу.
– Рафаэль! Стой! – крикнула я, бросаясь за ним и повиснув на нем. Моя рука нашарила его руку на груди. – Ерунда, просто ссадина… Все хорошо… Отпусти, пожалуйста… Не надо…
Я пыталась разжать пальцы, но они крепко держали медальон.
– Пожалуйста, – прошептала я. – Я у тебя никогда ничего не просила… А могла бы… И вот сейчас прошу. Отпусти…
Он развернулся ко мне, а его бледная рука медленно сползла вниз.
– Как же вы хотели сначала, чтобы меня посадили, – послышался негромкий голос, а полуприкрытые светящиеся глаза смотрели на меня. – Что–то изменилось?
– Если вас посадят, – усмехнулась я. – Я попрошусь следом! Это намного лучше, чем учить уроки! Я не смогу учить уроки с ребенком! И он будет двоечником! Все будут показывать на него пальцем! Он закончит Академию на двойки, не найдет приличную работу, спустит все ваше состояние и умрет в каком–нибудь склепе!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Видимо, мои слова попали в точку.
Теперь на одного вампира в семье стало больше. Красные глаза, бледный и нездоровый вид, жажда крови. Кто я теперь? Тут два варианта. Или мама ученика, или вампир. Третьего не дано.
– Присядь, – мягко произнес Рафаэль, усаживая меня в кресло. Он подошел к стене, нажал на какой–то камень. Стена засветилась магией, и сдвинулась, обнажая огромную коллекцию всяких зелий. Внимательный взгляд рассматривал каждый флакон, а изящная рука выбирала нужные.
– Жду не дождусь, когда с вас снимут ограничения, и мы будем ходить на родительские собрания вместе! – прошептала я, видя, как бедный вампир делает глубокий вздох и сглатывает, глядя на мои ссадины. Он опустил глаза, словно отгоняя от себя наваждение.
Флаконы звякнули об пол, а Рафаэль присел возле моих ног.
– Наверное, задавать этот вопрос не следовало бы, – произнес он, жадно глядя на расцарапанную коленку, а потом поднимая глаза на меня. – Но, можно я поцелую?
Как только он произнес эти слова, у меня внутри что–то дрогнуло и перевернулось.
– Угу, – обречённо промычала я, глядя на свою коленку.
Внезапно он поднялся, взял меня за шею и … я почувствовала страстный поцелуй, от которого закружилась голова. Я почувствовала, как меня толкнули на спинку кресла, нависая надо мной и целуя, как в последний раз. Его рука держала мою голову, а пальцы вплетались в растрепанные волосы.
– Не смотрите на меня так, я спросил у вас разрешения, – послышался голос.
– Я… я думала вы про коленку, – смущенно прошептала я, видя перед собой светящие глаза и полуоткрытые губы.
Рафаэль приложил палец к моим губам, и едва заметно улыбнулся.
– Мне в следующий раз уточнять? – послышался шепот возле моих губ.
Его рука скользнула по моей коленке. Мама! Кто–нибудь, уймите мое сердце. Пола халата была откинута, а я почувствовала нежное прикосновение мягких губ к ссадине. Я вся напряглась, вцепившись в подлокотники, когда язык скользнул по ране.
Мне пришлось закусить губу, чтобы не издать ни звука, пока внутри все вращалось. Костяшки пальцев побелели, а я боялась даже вздохнуть. Чувство было непередаваемое. Как это чудовище со светящимися глазами умудряется делать со мной то, от чего по коже бегут мурашки.
А потом все закончилось. Мою ногу обильно поливали какой–то местной зеленкой, от которой шел едкий дымок.
– Ай–я–я–яй! – кривилась я, одним глазом глядя, как раны затягиваются на глазах. Мне кажется, что я от переизбытка чувств сучила ногами.
– Так, что там у нас с ректором? – послышался обманчиво мягкий голос, пока я приходила в себя от боли. Ноги выглядели как новенькие, за исключением того, что раны затягивались дольше, чем синяки.
– Вы это по крови узнали?– удивилась я, чувствуя, как невольно отклоняюсь на спинку, когда Рафаэль встал и склонился ко мне, упираясь руками в подлокотник.
– Да, – заметил он. – А как вы думаете, я дошел до поста заместителя министра? Я начинал боевым магом. И только по вкусу крови мог определить знала ли жертва преступника, что она чувствовала в этот момент, связывали ли их какие–либо отношения, и характер преступника.
– Вы опасный человек, – заметила я, понимая, что тему нужно срочно переводить. – Ректор рассказал мне про штурм министерства… Так вот, я посмотрела на портрет этого… Грибальда… Или как там его… Он очень похож на того доброго волшебника, который меня сюда притащил... И мне что–то подсказывает, что это он. Но ректор сказал, что его убили во время штурма… Я просто думала, что вам будет интересно знать.
– Он жив, – спокойно заметил Рафаэль, криво усмехнувшись. – Просто один из его сторонников принял его облик. Самого Гримбальда в Министерстве не было.
– А что если он опять нападет? – спросила я, глядя на абсолютное спокойствие мужа.
– А это уже не мои проблемы, – заметил он, горделиво рассматривая свои ногти. – К тому же на Министерстве стоит хорошая защита. Я сам лично ее ставил. Так что единственное, что он сможет сделать – бросить камень и разбить стекло. Впрочем, пусть разбираются, как хотят.