Читать интересную книгу Встречи на ветру - Николай Беспалов

Серое здание на улице Комсомола я нашла быстро, а найти, куда мне сдать свою бумажку, оказалось трудно. В самом конце длинного и темного коридора я нашла дверь с надписью «Приемная комиссия». Стучу, никакого ответа. Стучу сильнее.

– Ты головой попробуй, – это женский голос за моей спиной. – Не видишь, написано: «Прием документов с 10.00 до 16.00».

– А я так понимаю, что ВТУЗ для рабочей, – на последнем слоге я сделала ударение, – молодежи. Если Вам неизвестно, то я скажу: мы, рабочие, – опять усиливаю тон, – заканчиваем работу в шестнадцать пятнадцать.

– У тебя ходатайство есть? – более миролюбиво говорит женщина.

– Есть, – отвечаю, а сама думаю, как такую «жирную» бумажку отдать.

– Тогда твое руководство должно было тебя отпустить пораньше. Они что, порядка не знают?

– Их и спросите, – в этот момент я решила, что учиться в этом институте не буду и потому говорю достаточно грубо.

– Боевая. – Женщина отпирает дверь. – Проходи. Будем говорить. – До этого мы с ней не говорили?

В маленькой комнате из мебели стол и два стула. Женщина заняла один и кивком головы предложила мне занять второй.

– Давай твое ходатайство.

Я положила на стол свою бумаженцию.

– Ты деревенская? – Женщина двумя пальцами взяла бумагу.

– Городская я, из города Жданов. Это подруга моя из деревни от мамы сало получила.

Как заразительно она смеется! Отсмеявшись, она спрашивает:

– Кроме этой, – опять смех, – обертки от сала у тебя что-нибудь есть?

– А что надо?

– С виду ты не ребенок, а вопросы задаешь детские. Требуется аттестат зрелости, паспорт, – и тут паспорт, как на лодочной станции, – шесть фотографий три на четыре. Так есть? – спрашивает, совсем как в кино «Оптимистическая трагедия» комиссарша в кожанке.

– Нет, – отвечаю, а самой так стыдно. Она права, я настоящий ребенок. Тут ведь такой же вуз, а я решила, что одного ходатайства будет достаточно.

– Эту бумажку, – она улыбается, – я у тебя приму. Ты же послезавтра довези то, что я тебе сказала. Учти, допоздна я тут сидеть не намерена. Скажешь своему начальству, что у нас свои порядки и им надо подчиняться. Как нас учит партия?

– Партия нас учит, – перебиваю я её, – тому, что молодежь должна овладевать знаниями.

– Молодец! Далеко пойдешь.

Хотела сказать ей, что я это знаю, но сдержалась.

Вышла из серого дома, а на душе светло. Так вот бывает, сначала думаешь, что перед тобой зверь какой, а не человек, а поговоришь, оказывается душевный это человек. Эх, хорошо бы сейчас чего-нибудь покушать, да и выпить. Я алкоголик? Ни черта подобного! Просто у меня настроение такое. Пройдет немного времени, и я пойму, что настроение – это удел слабовольных людей. Давить надо в зародыше всякие эти настроения.

Этот район города мне незнаком, но сказано же: язык до Киева доведет. Выбрала из толпы симпатичную физиономию и спрашиваю. Вежливо спрашиваю.

– Скажите, пожалуйста, где тут рядом я смогла бы перекусить?

– Точнее, гражданка: тут или рядом? И что для вас значит перекусить? – Попался мне зануда. А с виду нормальный мужчина. Не спущу.

– И тут, и рядом, а перекусить, по-моему, – это такой процесс, когда человек жует чего-нибудь съестное. Так где тут рядом можно перекусить?

– Споемся, – мужчина рад ответу. – Перекусить тут рядом можно в двух местах. Если Вы обладаете резервом времени, то предложу ресторан вокзала. Если торопитесь, то буфет того же вокзала. Отмечу, однако, что в ресторане вам подадут приготовленный из говядины одного из областных совхозов бефстроганов с жареной картошкой сорта, выведенного советским картофелеводом товарищем Бахтеевым, хорошо районированного и потому не подверженного фитофторе.

– Вы кто? – задаю вопрос и продолжаю идти в сторону площади Ленина. – Гурман или агроном?

– Ни то, ни другое, товарищ. Я обыкновенный станочник-универсал. Тружусь на объединении «Арсенал», награжден Орденом Ленина, а сейчас представлен к званию Героя Социалистического труда.

Я чувствую, как мои глаза округляются. Видите, как в жизни бывает, иду рядом, можно сказать, с героем, и он рассуждает об особенностях картофеля. Он продолжает:

– Дома я жене не позволяю подойти к плите. Если только яйцо всмятку сварить. Даже обычную кашу из гречи надо уметь варить. Если вы не сочтете мое предложение неприличным, то я приглашаю вас откушать со мной бефстроганова. Я угощаю.

– А как же жена?

– Жена с дочерью отдыхают в Сочи. Лето же. Самому себе я готовить не люблю. Не тот мажор. – Я продолжаю удивляться. – Не слышу ответа. – Я начинаю быстро кивать головой. Мне не так хочется покушать задарма мяса, как хочется послушать этого человека. Везет мне на разные встречи. В Жданове еврей, что работал с Косиором, в Ленинграде другой еврей, занимавшейся подделкой шедевров живописи, уголовник тоже в их ряду. Теперь вот орденоносец-станочник.

– Тогда я должен представиться, – он приостановился и склонил голову, – Виктор Лукин. – Я ответила соответственно. – Теперь мы знакомы, Ирина. Вы учитесь, работаете?

Когда я сказала, кем и где я работаю, Виктор удовлетворенно хмыкнул.

– Наша косточка.

В ресторане Виктора встретили как старого знакомого. Официантка отвела нас к столику у окна. В него мне были видны ноги прохожих, и урна на углу.

– Да, тут почти как в кабаке, но ты туда не смотри, – Виктор перешел на «ты» и этим поставил меня в неудобное положение. Он значительно старше меня, да и его положение не позволяло мне тыкать ему.

Официантка принесла графинчик с водкой, бутылку «Боржоми» и две порции селедки с луком и отварной картошкой. Я поняла: тут запросы будущего Героя Соцтруда знают досконально. Меня это забавляло: никогда раньше я не ела в обществе элиты рабочего класса. Интересно, а как кушают партийные начальники? Они тоже не делают заказа официантам?

Знала бы я тогда, что через десять лет я сама буду вот так обедать в столовой Облсовпрофа и мне официантка будет, не задавая вопросов, приносить закуску и все остальное, и моё меню будет варьироваться в зависимости от дня недели.

В процессе нашей трапезы Виктор рассказал мне о своем участии в съезде партии, о том, как их принимали в министерстве, какие подарки и как кормили. Все это он говорил без хвастовства, как о чем-то само собой разумеющееся. А я все больше проникалась уважением к этому человеку и одновременно своей значимостью, своей не последней ролью в обществе. Я же тоже рабочая.

Заканчивали мы уже ужин мороженым и кофе.

– Я провожу тебя.

Вот так, без каких либо колебаний. Не то, что Яша. Я согласно киваю головой. Вообще, с этим человеком я веду себя, как ребенок: что он скажет, я соглашаюсь. Когда же Виктор повел меня к стоянке таски, я была просто сражена. Отсюда до нашего общежития ехать ой как долго. И сколько это будет стоить?

В «Волге» новой модели пахло краской и ещё чем-то заводским. Шофер оказался человеком словоохотливым и тут же завил, что ему эту новую машину дали потому, что он передовик.

– Это правильно, – рассудительно заметил Виктор. – У нас на новые станки с числовым управлением ставят передовиков. Иначе нельзя.

Мы едем по отходящему ко сну городу, на улицах почти нет прохожих, редкие машины встречаются на нашем пути. Едем молча.

– Ты меня запомни, – говорит Виктор. Машину он не отпустил. – Скоро о нас в городе заговорят. Мы такое сейчас делаем, американцам мало не покажется, – о чем это он, я не поняла, но восприняла сказанное вполне серьезно.

Дождалась, когда красные огоньки «Волги» скрылись в темноте аллеи, и вошла в общежитие. Тоня и Клеопатра спали, а так хотелось поделиться происшедшим. И тем, что было во ВТУЗе, и тем, что было потом. Пора и мне в койку. Спать, спать, спать.

В начале июля я получила уведомление, что я стала абитуриентом института и что первый экзамен состоится двадцать шестого августа в понедельник.

С Яшей я встречалась ещё три раза. Один раз мы смотрели кино. Один раз он сводил меня в кафе «Север» и ещё раз он пытался переспать со мной на квартире какого-то своего приятеля. Не знаю отчего, но я не могла лечь с ним в чужую постель, и мы, рассорившись, расстались. Как оказалось, навсегда.

А вот с Виктором Лукиным у нас сложились хорошие товарищеские отношения. Я бывала у него дома, познакомилась с женой. Оказалось, что она учится в том же ВУЗе, что я, уже на третьем курсе, так что в учебе у меня почти не было проблем. Люся – так звали жену Виктора – отдала мне конспекты лекций, и я по ним умудрялась сдавать зачеты и даже экзамены досрочно.

В начале августа меня вызвал наш парторг.

– Тиунова, – скорчив гримасу, начал он, – ты у нас передовик, активно работаешь в местной ячейке профсоюза, в институт поступила, – лицо его приняло выражение фокусника или горе-фотографа, который сейчас скажет о птичке. – Надо подумать и о вступлении в партию.