Нита открыла было рот, но снова его захлопнула. Она готова была к крикам и взбучке. Но эта холодная ирония просто испугала ее. Она не знала, как себя вести.
— Ну-у? — протянул отец. — Советую отвечать, юная леди. И ты тоже не молчи, — обратился он к Киту.
Глаза его уже сверкали. Лицо наливалось краской. При виде гнева отца Нита почувствовала облегчение. Этот грозный взгляд уже был нормальным и понятным.
— Итак, — процедил отец, — по тому, что вы оба скажете в свое оправдание, мы будем судить, отправить ли Кита немедленно домой, и… и решим, позволим ли мы вам вообще когда-либо видеть друг друга.
Кит глядел прямо в глаза отцу Ниты и молчал.
«Упрямый кашалот!» — мелькнуло вдруг в голове Ниты. Но тут же сообразила, что Кит молчит неспроста. Он ждет, что скажет она, чтобы поддержать ее потом в любом слове. Ну что ж! Теперь все решается. Она должна сделать что-то. И это ЧТО-ТО решит все!
Но что, что сказать?
— Кит, — снова заговорил отец, — я предупреждаю тебя, у меня нет никакого желания и настроения видеть сейчас перед собой галантного рыцаря и выслушивать его благородные слова в защиту дамы. Тебя доверили мне, и я хочу услышать прямой и честный ответ. Твои родители узнают обо всем в любом случае, скажешь ли ты что-нибудь или нет. Но от твоих слов будет зависеть, КАК я стану говорить о тебе с ними.
— Я понимаю, — тихо сказал Кит и взглянул на Ниту.
Нита кивнула, чувствуя пугающую волну решимости. Она должна начать первой! И Кит ей не помощник. Он бессилен сейчас, как на глубине без Сети Жизни. Значит, сама…
Отец и мать в ожидании не сводили с них глаз.
«О Господи!» — подумала Нита, опуская голову и закрывая лицо ладонями. Она поняла, что должна сказать!
И выпрямилась на стуле.
— Ма… — начала она, но следующее слово комом застряло в горле, и пришлось пытаться сначала. — Ма, ты помнишь, о чем мы говорили вчера? И ты еще сказала, что хотела бы знать, почему мы так много времени проводим вне дома и что между нами происходит, кроме «ничего»?
Мама кивнула, но продолжала сидеть с застывшим лицом.
— Ну… и вот… — Нита мямлила, никак не умея подобрать слова, которыми можно все объяснить им. Два месяца волшебства, работы заклинаний, странные места, где они оказывались, чудеса, которые окружали их… Как все это объяснить людям, не имеющим понятия о существовании Волшебников? Тем более что они не видели и не увидят все эти волшебные превращения. «Не обращай внимания, говори, говори, — убеждала себя Нита, — если долго будешь размышлять, добьешься лишь того, что похолодеют ноги». Эта глупая мысль вдруг принесла спокойствие.
На лице матери было словно бы написано: «Готова-услышать-самое-худшее».
— Нет, мама, не ЭТО. Не то, что ты думаешь, — сказала Нита, понимая, что мать все еще полагает, будто они занимались всеми этими идиотскими делами. — Но, ма, то, о чем я хочу рассказать, потребует много времени.
Нита с трудом преодолела спазму, перехватившую горло.
— Вы помните, весной, — продолжала она, — тот день, когда я и Кит поехали в город… и ту ночь, когда вдруг вышло солнце?
Родители, все еще сердитые, но уже достаточно сбитые с толку, молча глядели на нее.
— Мы имели некоторое отношение к этому, — сказала Нита.
Глава десятая. ПЕСНЯ ПРАВДЫ
И Нита принялась рассказывать. Она говорила и видела по их лицам, насколько сумасшедшей должна звучать эта история, но было уже поздно. Остановиться она не могла.
Начала она с того самого дня, когда рука ее наткнулась на странную книгу, битком набитую непонятными волшебными символами и заклинаниями, и дошла до их первого с Китом испытания, до той ужасной ночи, когда в Манхэттене высвободились Силы Тьмы, грозившие превратить сначала город, а потом и весь мир в место, где царит лишь вечная ледяная ночь. Это неминуемо произошло бы, не сделай они с Китом того, что сделали. Она рассказала о Советниках и Верховных Волшебниках, хотя ни словом не упомянула о Томе и Карле. Она поведала им о мирах, где не было ничего, кроме ночи, и о пространствах жизни, где существовал только свет.
Ни разу родители не перебили ее, не произнесли ни слова.
Кит большей частью тоже молчал, разве что добавляя детали или дополняя рассказ Ниты, если она что-то упускала. Лицо отца снова посуровело. А мама пришла в неописуемый ужас, когда Нита стала рассказывать о дельфине, который ткнул ее в спину, и о китихе, которую они нашли на пляже, и поведали историю китихи и Моря. Немного, совсем немного рассказала Нита о Песне Двенадцати и о том, что им еще предстоит делать.
Потом, не зная, о чем еще говорить, она умолкла.
Мать и отец переглянулись.
Нашу дочь, говорили их взгляды, следует отправить в больницу. Она явно повредилась в уме.
Наконец мама обернулась к Ните. Отец еще на середине рассказа опустил глаза, сцепил руки и застыл. Но мама встревоженно потянулась к ней.
— Нита! — очень ласково и нежно сказала она, однако голос ее дрожал, как и руки отца, сложенные на коленях. — Ниточка, не стоит придумывать невесть что только ради того, чтобы мы не сердились на тебя.
Нита опешила.
— Ма, ты не веришь мне?
— Нита, — заговорил наконец отец. Взгляд его словно застыл. Голос осел и стал сиплым. — Дай нам прийти в себя. Разве можно поверить во все это безумие? Допускаю, что тебе удалось убедить в этом бреде Кита — Он умолк, будто силился найти хоть какое-то разумное объяснение всей этой истории. — Да, конечно, он же младше тебя…
Нита впервые за все это время взглянула на Кита, словно бы приросшего к стулу, и замерла. Его разъяренный вид напомнил ей недавний боевой клич кашалота.
— Я помогу вам поверить, — сказал Кит. Внезапно он, не меняя позы, чуть приподнялся над стулом. Через мгновение оказался еще выше, хотя на лице его не отразилось ни малейшего усилия, ни один мускул не дрогнул. И еще выше!.. Тут Нита увидела, что Кит сидит… над стулом! Он свободно парил в воздухе почти на два фута над полом.
— Вот так, — спокойно сказал Кит.
Сдерживая дыхание, Нита переводила взгляд с Кита на родителей и обратно.
Они не отрывали глаз от висящего в воздухе мальчика. Казалось, родители ожидают продолжения фокуса. Кит сверху глянул на Ниту и снова стал подниматься. Вот уж он на высоте шести футов над полом!
— Достаточно? — спросил он. Они не шелохнулись.
— Гарри… — выговорила наконец мама после паузы, которая, казалось, длилась вечно. Он молчал.
— Гарри, — повторила мама, — мне не хотелось бы верить в это, но вот…
Отец продолжал сидеть молча и неподвижно. Потом медленно стал приподнимать голову, устремляя глаза вверх, на Кита.
— Гипноз, — решительно определил он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});