уволил, Коул? Не думаю. Он знает, что напали на его парковке. Старик даёт тебе неделю отлежаться и станет отпускать раньше, в награду, что не затеяла шума. Советую воспользоваться случаем и потребовать прибавку к жалованью.
Лина подняла голову, недоверчиво рассматривая хмурое лицо.
– А что на счёт, Торо? Выселил?
– Нет. После нашей беседы он и близко не сунется к тебе.
Тряхнув головой, Лина подумала, что вряд ли офицер оказал услугу, но промолчала. Она хаотично собирала картину из непонятных разрозненных кусков.
– Но, лучше от него съехать. Найди нормальную квартиру. Не самая умная мысль поселиться у Бутча.
– Непременно, сержант.
– Странная ты девчонка, – задумчиво протянул Кроссман, складывая руки на груди. – Думаю, пора объясниться. Я спас тебя, помог…
– Разве, это не прямая обязанность полиции – спасать? Или вы поступили не по уставу, сержант? – раскрыв рюкзак, Лина вспоминала всё ли на месте.
– Хорошо, забудем, – он махнул рукой. – Просто хочу знать: что ты забыла на Свалке?
– А что с тем типом, со стоянки?
– Отпустили.
Лина кивнула, раздумывая насколько можно довериться: похоже, у полиции к ней нет претензий. Стоит ли, что-то менять?
– Молчишь? Не отвечаешь? – Кроссман хмурился.
– Живу я здесь, сэр. – Лина выпрямилась и посмотрела на полицейского: – Сержант, вы не могли бы выйти? Мне надо одеться.
Обтянутые оливковой кожей скулы едва заметно дёрнулись. Кроссман оттолкнулся от подоконника, широкой ритмичной походкой вышел за дверь.
Глава 23
На рассвете в дверь поскреблись. Лина захлопнула учебник и вскочила.
– Вот, принцесса, донесла-таки! Все четыре! – Майкл-Ребекка грузно ввалился в комнату, размахивая мятым конвертом.
– Господи, Бекки! Где ты была? Я места не находила! – Лина вернула на место баррикаду, прислонилась к столу, вглядываясь в худое лицо.
Неделю назад она вручила Майку пятьдесят долларов, и он бесследно исчез. День за днём она выглядывала тонкую фигуру в окно автобуса, подходила к его дверям, прислушивалась, но в комнате обитала немая тишина.
– Никак соскучилась? – Майк выгнул выщипанную бровь, вытягивая в поцелуе губы.
– Ты что, пила? – Лина выхватила из костлявых пальцев конверт и сморщила нос: – Бекки!
– А что такое? Детка в чем твоя проблема? Добрый друг не может угостить выпивкой красивую девушку? – с вызовом спросил Майк, вильнул бёдрами по комнате, круто развернулся как модель на подиуме:
– Только в последнее время друзья теряются, – длинные кисти свесились, изящно встряхнулись, – пшик! Испаряются засранцы как вторые носки. Послушай, принцесса, мне чудится или твой будуар гораздо уютнее и теплее?
– Чудится. Свой ты редко навещаешь, – усмехнулась Лина, готовая на радостях расцеловать бледные впалые щёки.
– Ты же знаешь, милая, я терпеть не могу спать одна. Так холодно, – обнимая плечи, Майк с надеждой посмотрел на кровать.
– Оставайся, неженка, – рассмеялась Лина.
– Я всегда знала, такие стройняшки как мы без труда уместятся на этой коечке!
– Размечталась. Мне давно пора собираться. Так что спи и не мешайся.
Картинно вздохнув, Майк плюхнулся на матрас. Блаженно развалился, свесил длинные ноги в женских истоптанных кроссовках, заложив руки за голову. Подхватив рюкзак, Лина обернулась:
– Бекки, ты, правда, будешь?
– Будь спокойна, крошка! Ни за что не пропущу этот спектакль!
– Ладно, только не опаздывай.
– Да будь я проклята! – Майк расхохотался, зашёлся неудержимым кашлем и бессильно умолк, прикрыв глаза локтем.
Поднимаясь на четвёртый этаж, Лина все ещё слышала каркающие звуки, видела взмокший выпуклый лоб, огромные глаза в чёрных провалах. За последний месяц Майк-Бекки превратился в обтянутый кожей скелет: кашель его доканывал.
Бекки, нужно в больницу! В груди болезненно толкалась однообразная мысль и… обрывалась. Тряхнув головой, Лина постучала в дверь.
– Вуаля! – она взмахнула билетами. – Только проследи, чтобы именинник не смылся.
– Он тебе это припомнит, злодейка, будь уверенна, – хмыкнула Джулия, обтирая перепачканные мукой руки о фартук.
– И пусть! Всё равно он ребёнок, а каждый ребёнок хоть раз бывал в зоопарке! – рассмеялась Лина и легко сбежала по лестнице.
Долги по предметам копились. Висели над головой угрозой исключения как дамоклов меч. Засчитав на просмотре ещё одну работу, она задышала немного легче. Тяжесть на плечах стала почти посильной. Глядя в окно, Лина безмолвно ликовала приезду Джулии и Джея, объявившейся Бекки, здоровью, ясной голове и робким солнечным лучам снаружи – тонким и прозрачным, но уже достаточно сильным, чтобы изрешетить слой графитовых облаков.
Повернув голову, Лина выслушала очередное оскорбление Марго и удивилась не испытав обычной болезненности. Расслабленно откинувшись на спинку, спокойно держала презрительный взгляд, вызывающе демонстрируя залатанную толстовку. Поскребла ногтями кисть искусанную клопами.
Букреева брезгливо передёрнулась, покрутила пальцем у виска, отвернулась и больше ни она, ни её соседка не оборачивались. Лина расхохоталась на всю аудиторию. По рядам прокатилось эхо, докатилось до кафедры. Преподаватель удивлённо обернулся, поднял голову, выискивая нарушителя. Лина послала ему ослепительную улыбку. Она наконец-то научилась защищаться!
Друзья ожидали у метро. Возбуждённо перескакивая через две ступеньки, Лина выбежала из подземки, крепко обняла брыкающего Джейсона.
– С днём рождения! Неужели двенадцать?! Какой ты стал угрюмый и злой: настоящий мужчина! – она подмигнула Джулии, повязавшей малиновый платок поверх старого выцветшего пальто. Выпустив из объятий угрюмого мальчишку, повернулась к худосочной фигуре в необъятной парке.
– Бекки! Пришла!
– Не пойму, принцесса, чего ты так возбудилась? Я же обещала, – хмыкнул Майк и по-свойски взял под руку, откидывая со лба жидкую прядь.
Они двинулись вдоль светлых трёхэтажных домов. Лина зажмурилась, прижалась к плечу Джулии: очутится днём на бойкой торговой улице среди людей, было странно неуютно.
Не таясь, беседуя по мобильным телефонам, прохожие обгоняли, жестикулировали, размахивали пакетами с покупками. Раскованные фигуры исчезали в дверях магазинов и ресторанов. В воздухе витал запах жареных сосисок. Отовсюду неслась музыка. Лоточники громко торговались, перебивая шум. Покупатели осматривали товар, шутили и глотали ароматный кофе из больших пластиковых стаканов.
Четыре фигуры выбивались из ритма как грязные булыжники, брошенные в спокойное озеро; подняли рябь, распространили по гладкой поверхности круги. Людской поток двигался навстречу, естественно огибая и старательно не замечая.
Лина чувствовала – их компания отличается, она другая: одежда чересчур плоха, походка резка, движения нервозны. Три месяца она видела только спины студентов, налипшую на сапоги грязь, склонённые над объедками затылки. Поднять голову и посмотреть людям в лицо оказалось