головой, прочищая мозги. – Как ты меня нашла?
– У Тамниса родич служит на Зеленой Горке. Он сказал, будто встретил девушку, похожую на тебя, пару дней назад у фонтана. А другого места, откуда начать, у меня не было.
– И сколько времени ты меня уже ищешь? – спросила Алис.
Сэммиш пожала плечами и повторила:
– Другого места, откуда начать, не было.
Громкий лязг заставил Алис обернуться. Уллин перевернул чугунный поддон, вытряхивая угли на подзамерзшую ночную слякоть. Зола яркими светлячками вспыхнула в воздухе, сразу темнея. Возле деревянных долгогорских построек такого не могло произойти никогда, поэтому каменные стены вокруг вдруг стали казаться волшебными. Всякие вещи, невозможные в знакомом ей мирке, здесь оказывались выполнимыми. Высокий завозился с поясом, достал член и принялся мочиться на еще тлеющие угли. Уллин встретился взглядом с Алис, вскинул руку на прощанье и побрел прочь. Видимо, ночка кончилась.
Она поразмыслила о двух других – те еще торчали здесь. От Андомаки они не брали заданий и с Дарро знакомы не были. Ей лично они никто. Дыхание ветра закружило метелью падающий снег.
– Ну что же, ты меня нашла, – произнесла она. – Я тут, я цела и здорова. Значит…
– Глазам не верю, что ты сидишь на улице в такую погоду. Так вот люди и мрут.
– Вот уж нет.
– Мрут, мрут. Особенно когда так надерутся, что не чувствуют холода. Как Ярро Конниш два года назад. Его нашли свернувшимся возле дома Ибдиша с недопитым бурдюком вина в руке.
– Я – не он, – сказала Алис, резво двинувшись на юго-восток, в сторону Коптильни. Она уже заметно устойчивей держалась на ногах, Сэммиш даже пришлось припустить, чтоб не отстать. На сердце лежала сложная смесь негодования, сожаления и задора. Части ее хотелось опять оказаться с Уллином и неизбежным злом в виде его друзей, травить байки, хохотать и накачиваться дымом. Но другой части, как сейчас стало ясно, страшно хотелось спать. Она не знала, сколько пробыла в этом переулке и как долго уже длилась ночь. В облачном небе ни луна, ни звезды ничего не могли подсказать. Уллин наловчился делать ночь короткой.
– Домой дорога неблизкая, – проговорила Сэммиш.
– Я домой не иду, – сообщила Алис.
– Хм. Ну ладно. – Голос Сэммиш заглох, словно Алис затронула рану. – Тогда я должна…
– Етить твою мать, и ты не идешь. Кончай ныть, и погнали со мной.
Улицы Камнерядья в темноте были тихими и спокойными. Несколько попавшихся встречных шли пешком, и Алис, ведя за собой Сэммиш, обогнала тележку с древним, усталым осликом, но двери мастерских, складов, цеховых залов и рынков все были заперты. Из некоторых окон повыше, где семьи хозяев и слуги еще не легли, пробивался свет, но таких была горстка. По большей части город экономил свечи и лампадное масло. Алис остановилась у прохода с высокой железной калиткой, достала из рукава ключ. Когда же, закрыв калитку за ними, она провернула замок, Сэммиш приняла такой потерянный, кроличий вид, что Алис взяла подругу за руку перед тем, как повести в темноту.
Купеческое семейство, сдававшее комнату, промышляло солью и частными займами и за ее скромное пристанище запрашивало неслабо. Жилье было тесным, точно могила, зато примыкало непосредственно к кухне. Камень излучал остатки тепла очага, даже когда кухарки давно уже спали. Алис гадала, имелись ли у Дарро похожие договоренности. Укромные точки, чтобы залечь на дно, разбросанные по всему городу. По ее представлениям, выходило, имелись. Она на это надеялась.
Ни свечи, ни лампы здесь не было, так что она впотьмах подвела Сэммиш к соломенному матрасу, впотьмах отряхнула плечи и рукава плаща от тающего снега. В дверь поскребся котяра-мышелов, живший в переулке. Алис впустила и его. Пара блох – небольшой риск за дополнительное тепло.
– Горшок, если надо, в углу, а на подставке вода, если что, – сказала Алис, укладываясь на кровать.
– А нам полагается… – произнесла Сэммиш, словно слова оказались чересчур большими для ее горла. – Нам надо будет раздеться?
– Хочешь замерзнуть до смерти, валяй, – ответила Алис. – Одеяло только одно, и оно тонкое.
– Хорошо. Я не знала. – А потом: – Извини.
Алис нащупала одеяло и натянула его на обеих.
– За что?
– Меня заносит. Не нужно было тебя разыскивать.
– Могла бы мне и доверить самой за собой присматривать, это уж точно, – сказала Алис. А потом, поскольку фраза получилась грубей, чем хотелось, добавила: – На самом деле они неплохие.
– Ты думаешь?
– Они не такие, как мы. Они богатые, умные и не ишачат, как мы, всю жизнь ради куска жратвы. Эти люди лучше нас. Благороднее. Поэтому Дарро был с ними. Они заботятся обо всем городе, а не только о своем уголке.
– Те пацаны?
– Да нет! Андомака. Серьезные люди.
Сэммиш не подавала голоса, но Алис почувствовала ее движение и приняла его как кивок. Закрыла глаза, и мир вокруг нее ничуть не потемнел. Между ними прокрался котяра, дважды крутнулся вокруг себя и, мурлыча, улегся. Тело Алис отяжелело, пропиталось медлительностью. Когтями цеплялся сон, но лежать с Сэммиш под боком, чужой плотью рядом со своей, вызывало странные ощущения. Она давно привыкла быть одна.
– Много ли они о нас знают? – прошептала Сэммиш. – О том, зачем ты здесь на самом деле?
– Столько, сколько положено. Я не трезвоню об этом на каждом шагу, но и не вижу нужды отмалчиваться.
– А про золото им известно?
– Не знаю. Может, где и всплывало. От Андомаки мне скрывать нечего. Нет причин. Мы с ней хотим одного и того же.
– Значит, тайны хранить от нее ты не станешь?
– Конечно нет. С какой стати? – Алис поерзала. – Ты что-то нашла?
Сэммиш не издавала ни звука так долго, что показалось, будто уснула, а когда заговорила, то голос был слаб и почему-то печален.
– Нет. Я ничего не нашла.
18
Алис резко взмахнула дубинкой и прочувствовала ее приятную увесистость. Негромкий гул взмаха напоминал трепет крыльев.
– Нравится?
Дубинка была не совсем такой, как у Дарро, но иначе и быть не могло. Дарро носил свою годами, и обращение наложило на нее отпечаток. Дерево было более темным и приспособленным к его ладони. Махать тем дрыном Алис было бы не так сподручно, как брату. У нее другая длина предплечья, своя хватка. Можно было лишь надеяться на смысловой перевод – подобрать инструмент таких же свойств, какими для брата обладала его дубинка. Как помнилось, Дарро купил свою у Меррана Хальдина, чей сын Джиам стоял сейчас перед ней, в том же магазинчике, – Мерран скончался прошлым летом от глубокого пореза