***
Очнулась Анна от того, что по ее лицу текло что-то мокрое и холодное. Анна вдохнула. В нос ударили острый незнакомый запах какого-то снадобья, застоявшийся запах гнилой соломы и горький привкус плесени. Анна с трудом разлепила глаза, попыталась оглядеться и понять, где она оказалась. Судя по ощущениям, это был подвал. Но очень странный подвал.
Сквозь зарешеченное окно под самым потолком пробивался лунный свет. Проходя сквозь траву снаружи, он рисовал на неровных каменных стенах причудливые тени. Это были живые тени – они качались, танцевали и насмехались над Анной, показывая ей сцены неминуемого конца.
Вот тень, похожая на автомобиль, врезается в пятно света и растворяется в нем… Три пятнышка света отделяются и разлетаются в разные стороны. Одно растворяется в луче света, второе сливается с другим и уплывает в сторону, а одно, похожее на сломанную фигурку девушки, застывает на месте.
Вот эта маленькая фигурка начинает двигаться. Вот она неровно, рывками, будто прихрамывая, поднимается в гору. Вот она срывается и летит вниз. Косой луч света прерывает ее полет и не дает растаять в тени. Вот фигурка снова упорно лезет в гору, а на нее надвигается омерзительная клякса, похожая на лохматого паука. И опять лучик света бежит по стене, стирая кляксу. Вот фигурка снова медленно, урывками, но движется вперед к едва заметному пятну света. Анна видит в фигурке себя, она всей душой с ней, она застывает в напряжении, мысленно тянется к фигурке, торопит ее, подгоняет - «Ты можешь, давай же, давай!»
Случайный лист падает на землю, и тень его накрывает фигурку. И нет уже ни хрупкой фигурки, ни светлого пятнышка. Только злые тени со стен корчат рожи и смеются над отчаяньем девушки. Вторя им, в углах что-то шуршит и пронзительно скребет. И звук вонзается не в уши, морозом он отдается на коже, иглой проникает в сердце, заставляя его замереть. Все вокруг игрой света и тени, шорохами, запахом тлена шепчет ей: «Ты наша навсегда».
– Нет, – шепчет Анна и вжимается в стену.
– Да... – тихим надсадным звоном отвечает ей старая ржавая цепь, свисающая с вмурованного в стену кольца.
– Наша... – шуршит тощий соломенный тюфяк под Анной.
– Навсегда, – цокают коготки по каменному полу.
– НЕТ!!! – кричит Анна и сжимает кулаки. Она будет бороться. Ей есть за кого. – Никогда! – уверенно говорит она.
Наваждение уходит.
«Просто тени, просто мыши, просто чья-то тюрьма», – сказала Анна себе. И вздрогнула – на ее плечо легла прохладная детская ладонь.
Анна повернула голову и в полумраке увидела Ванессу, с мокрой тряпкой в руках. От тряпки пахло лекарствами и кровью.
– Это разбойники, – пояснила девочка. – Я слышала их разговор. Они так испугались, что ты умрешь, что послали за целителем. Видимо, ты нужна им живой. Они зелье дали такое – от него видится всякое. Старайся не вдыхать сильно.
И Ванесса снова прижала тряпку к голове девушки.
Анна попыталась двинуть рукой и поняла, что снова может это делать.
– Не двигайся, действие цепенеющего заклятия прошло, здесь магия не действует, но у тебя голова разбита. Тебе нельзя. Я остановила кровь, но я не целитель.
И Ванесса тихонько всхлипнула.
«Бедный храбрый ребенок! – подумала Анна, – сама похищена, напугана, а заботиться обо мне».
– Иди сюда! – поманила она ее к себе, подвигаясь на тюфяке, брошенном на низкий топчан. – Не бойся, нас обязательно найдут!
– Конечно, папа найдет нас, – хлюпнула носом девочка, перебираясь поближе к гувернантке и прижимаясь к ней. – Ты, только, пожалуйста, дождись его.
«Не умирай, – мысленно закончила за девочку Анна. – Все так плохо?» Она попыталась приподнять голову и поняла, что не может. Та, словно чугунная, тянула ее вниз. – «Да, толку от меня немного», – резюмировала она.
Однако она постаралась осмотреться более осмысленно. Все же они были в подвале, который раньше явно был местом чьего-то заточения. Но давно. Все дышало здесь запустением. Об этом кричала ржавая цепь на кольце (спасибо, хоть не приковали!), куча старого тряпья и хлама в углу, гнилой тюфяк, пропахший мышами и пылью. Анна оценила и дыру в полу, темные мрачные стены, узкое зарешеченное окно под самым потолком. «Добраться проблематично, выбраться невозможно, но хоть сигнал подать сгодиться. Дверь на вид прочная, похоже, что окована железом. Интересно, куда она открывается – внутрь или наружу? А вдруг зачарованная – ты ее толкнешь, а она тебя?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дверь вообще вызывала у Анны двойственные чувства. Ведь если они в подвале, значит должен быть люк в потолке. А если дверь, то значит где-то есть лестница и помещение больше чем кажется. Зачем городить такое сооружение в горах, да еще кого-то держать здесь, где не работает магия? И вырубить его было непросто – Анна разглядывала стены и не увидела щелей между камнями, стена, рядом с которой она лежала была сплошной.
«Если тюрьма вырублена в скале, то это может оказаться непросто» – Анна решила думать о хорошем, о побеге, например, чтобы не слушать шорохи в углах.
– Ты что-то еще знаешь? – спросила она, обняв девочку.
– Они ругались очень, кричали друг на друга. У них цель другая была, что-то с шахтами и рудниками. А потом им предложили «легкое дельце», так они говорили. Все, больше ничего не слышала.
Ванесса не рассказала всего. Еще разбойники не хотели звать целителя, но кто-то сказал, что «вот девчонку не жалко было бы, а бабу живой надо отдать, а то не заплатят».
– Утро вечера мудренее, давай спать, завтра что-нибудь придумаем, – сказала Анна, обняла девочку и, укрывшись старым тряпьем, они постарались уснуть. Ванесса, прижавшись к гувернантке засопела довольно быстро, сама Анна настроилась на то, что уснуть ей не удасться, но сон в итоге сморил и ее.
***
Ночь и утро у графа выдались непростые. Началось все с того, что ночью примчался гонец с шахт.
– Ваша светлость, как хорошо, что вы здесь! На шахтах волнения, рабочие отказываются выходить в забои, взяли в заложники управляющего и требуют представителя короля для переговоров! Я спешил, чтобы отправить вестника в столицу. Какое счастье, что вы здесь!
– Я поеду, разберусь, – вызвался Джон.
– Езжайте с Ниртом вместе, – распорядился граф. – Я отправлю вестника королю и дождусь вас здесь. Возьмите охрану с собой.
– Даниель, ты не можешь остаться без охраны. – Нирт был против того, чтобы оставить брата без защиты.
– Я, между прочим, неплохой маг и мои охранки мало кто снимет, – заметил граф, – но ладно, оставьте троих.
Пока выяснили у гонца детали, пока собрали все в дорогу Нирту с Джоном и охране, прибыл королевский обоз. Обоз вез на шахты продукты, одежду и инструмент, а обратно должен был забрать руду и самоцветы. При обозе был вооруженный отряд охраны. Граф, как представитель короля, пояснил ситуацию и распорядился отправить отряд сопровождения на шахты вместе с братьями.
Пока суть да дело уже рассвело, идти спать было бесполезно, поэтому Даниель спустился в обеденный зал таверны.
В зале, несмотря на ранний час, было многолюдно, кто-то приходил, кто-то уходил и все возмущались. Хозяин и служанки сообщали всем, что по приказу королевского представителя шахты закрыты до особого распоряжения, и туда никого не пустят.
Граф недолго пробыл в обеденном зале в одиночестве, вскоре к нему спустился сын.
– Ванесса и исса Анна еще спят? – спросил он, присаживаясь к отцу. – Ночью мне показалось, что я слышал шум у лестницы, у них все в порядке?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Даниель с удовольствием навестил бы своих дам и лично убедился в их безопасности, как и накануне вечером, когда он накладывал охранные чары на их номер, но счел это неприличным. Поэтому он подозвал подавальщицу и попросил отправить наверх горничную, и поспешил туда сам, чтобы снять защиту. Но только он приступил к снятию собственных охранок, как понял, что они взломаны.