«Ничего, – подумал Королев, – сейчас к Константину Эдуардовичу приедут лучшие врачи. Не дадуг умереть».
19 сентября СК-9, буксируемый самолетом, поднялся в небо и взял курс на Крым. На второй день после небольшой остановки в Кривом Роге для уточнения маршрута планер приземлился в Коктебеле.
Планер поставили на указанное место. Конструктор решил еще раз осмотреть его – проверить, как он перенес перелет. От дела его оторвал твердый голос: «Чья машина?» Королев увидел перед собой высокого человека в кожаном пальто и сразу узнал в нем начальника слета Леонида Григорьевича Минова – известного летчика, одного из организаторов парашютного движения страны, к тому же увлекающегося планеризмом. Каждую машину он осматривал сам.
– Королев, – представился Сергей Павлович. – Инженер Реактивного института.
– Это на вашем планере Степанченок делал «мертвую петлю», если я не ошибаюсь?
– Да, на СК-3, товарищ Минов. Начальник планерного слета прошелся вокруг СК-9, оценивающе осмотрел его и спросил:
– Какова нагрузка на крыло?
– Немногим меньше двадцати одного килограмма на квадратный метр.
– Взлетный вес?
– Шестьсот килограммов.
Еще раз внимательно осмотрев СК-9 и оставшись довольным,спросил:
– Сколько занял перелет из Москвы?
– Около двенадцати летных часов.
– Серьезное испытание, – помолчал, а потом с горечью сказал: – Слышали? Константин Эдуардович умер. Вот газета. Вчера в 22 часа 34 минуты.
Не в силах вымолвить ни слова, Королев протянул руку к газете. Он долго, не отрываясь, смотрел на траурную рамку, не мог простить себе, что не побывал еще раз у Константина Эдуардовича, не поговорил с ним, не посоветовался. А сколько вопросов... И на них мог ответить только он.
На Всесоюзном слете планеристов планер СК-9 Королев пилотировал сам. На нем летал и начальник слета Л. Г. Минов. Положительно оценили безмоторный самолет и иностранные гости. «Я рад тому, что первым получил приглашение совершить полет на одном из лучших планеров слета, – говорил журналистам чехословацкий летчик Эльсниц. – У меня от этого полета осталось замечательное впечатление». Похвальный отзыв получил СК-9 и от отечественных специалистов.
Возвратившись с планерных состязаний, Королев снова поставил перед руководством РНИИ вопрос о ракетоплане. В конце 1935 года начальник РНИИ И. К. Клейменов, вероятно, под влиянием Всесоюзной конференции по применению ракетных аппаратов, согласился на разработку Королевым и включение в план института эскизного проекта ракетоплана с ракетным двигателем. С новой энергией взялся конструктор за осуществление давней мечты. «Загружен я выше человеческой меры», – говорил Королев своим близким.
За короткий срок Сергей Павлович вместе с Е. С. Щетинковым закончил разработку ракетоплана и 2 февраля 1936 года вынес его проект на обсуждение руководства РНИИ. В документах института с того дня ракетоплан стал называться ракетным самолетом или объектом 318. Рассчитывалось, что проектируемая машина будет подниматься в небо при помощи тяжелого самолета, а потом лететь самостоятельно на ракетном двигателе, достигая высоты в 25 километров, а в перспективе и более пятидесяти. Предусматривалось, что 318-й сможет развивать скорость до тысячи километров в час! Фантастическая скорость для тех лет! Ракетоплан мог взлететь в небо и самостоятельно. Предполагалось, что управлять ракетным самолетом будут два пилота в скафандрах, с кислородными приборами и парашютами.
Но прежде чем начать строить первый ракетоплан по предложению С. П. Королева решили создать опытный его образец – лабораторию. Для этих целей больше всего подходил планер СК-9. Он и рассчитывался Королевым с перспективой на реактивное будущее. Дал на это свое согласие главный инженер Г. Э. Лангемак. Его утвердил начальник РНИИ И. Т. Клейменов.
В том же феврале в РНИИ создается новый крупный отдел реактивных летательных аппаратов. В него вошли сектора – баллистических и крылатых ракет, сектор по проектированию системы автоматического управления, созданной по инициативе Королева. Начальником отдела, а по существу КБ, и главным конструктором его назначается Сергей Павлович. Королев получил возможность вести работу по целому семейству автоматически управляемых и пилотируемых РЛА. Именно они, по его убеждению, смогли бы составить первый в истории комплекс управляемого ракетного оружия.
Развитию и становлению этого оборонного комплекса Королев уделяет львиную долю своего внимания, проводит многостороннюю организационно-творческую работу, подчинив деятельность всех подразделений линии КБ – реализации основных его направлений. Но приоритет главный конструктор отдает ракетоплану РП-318. Он готовит четкую программу работ, а затем в строгой последовательности вместе с А. В. Палло проводит прежде всего холодные, а затем и огневые испытания двигательной установки. Это он делает совместно с В. П. Глушко, его опытный ракетный мотор (ОРМ-65) составляет основу установки. Сергей Павлович придерживается своей давней точки зрения – «главное – мотор». Он считает, что, создав надежную энергетическую мощность, соединить ее с планером его конструкции – СК-9 – не составит особого труда. Сергей Павлович не скрывал, что полетные испытания ракетоплана РП-318 он никому не доверит. Он будет вести их сам, и только сам...
Как часто, к сожалению, бывало в творческой деятельности Королева, неведомые силы стали на пути его, тормозя развитие ракетной техники. Кто мог предвидеть, что через девять месяцев после образования КБ – его ликвидируют. И Сергей Павлович окажется лишь руководителем группы, правда, ракетных летательных аппаратов. Но и в этих трудных условиях конструктор не опускает рук. Он остается верным своим устремлениям – довести ракетоплан-лабораторию до полета, чтобы сделать потом важнейший шаг к осуществлению главной цели – созданию ракетного самолета. Одновременно конструктор совершенствует опытные образцы ракет различного класса и назначения, работающих на жидкостных и твердотопливных двигателях, – зенитных и авиационных, крылатых и баллистических. Великое будущее последних он уже давно предвидел...
Но всему задуманному не суждено было полностью свершиться. Осенью 1937 года волна репрессий и произвола, захлестнувшая страну, докатилась и до ракетного института. В ежовско-бериевских застенках трагически погибли И. Т. Клейменов и Г. С. Лангемак. И это произошло в то время, когда Королеву казалось, что перспективность технических его замыслов признана полностью. К этой беде прибавился необоснованный арест двигателестроителя В. П. Глушко, жидкостные моторы которого находили место во многих летательных аппаратах. Неприятным для Королева моментом явилось назначение вначале главным инженером своевольного и почти неприметного по делам инженера А. Г. Костикова. Опасаясь не справиться и последовать за «врагами народа», он начал добиваться сокращения планов. Одной из жертв перетряски стал ракетоплан 318-1, как якобы не соответствующий основному профилю института, хотя он, по существу, уже доведен был до полетных испытаний. 11 января 1938 года испытатели записали в дневник: «Материальная часть как самого ракетоплана, так и двигателя ОРМ-65 в течение всех испытаний вела себя безукоризненно». По словам специалистов, ракетоплан имел все элементы самолета с ракетным двигателем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});