Читать интересную книгу Смертельный бизнес - Саймон Керник

Он пристально посмотрел на меня, и мне почему-то стало неуютно. Вдруг появилось чувство, что он не просто так завел глубокомысленный разговор о жизни и работе в полиции, без которого можно было обойтись.

— Я старался делать все как надо.

— Мы же с тобой уже очень давно знакомы, правда, Дэннис?

— Да. Я под вашим руководством работаю уже восемь лет.

— Восемь лет… Боже мой, неужели так много? Как быстро летит время! Сегодня ты полицейский и у тебя вся жизнь впереди, а завтра… не успев опомниться, оказываешься на больничной койке… Сидишь и ждешь, когда начнется курс лечения, который, может быть, спасет тебе жизнь. — Уэлланд уже не смотрел на меня, его взгляд блуждал по потолку и он, по всей видимости, о чем-то задумался. — Странная штука жизнь, правда?

— Не то слово! — сказал я, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Ты слышал, у нас в участке появилось много новичков, выпускников со свежими идеями. Многие из них отличные ребята, пойми меня правильно, но мне кажется, они не очень хорошо понимают, в чем сущность работы в полиции. Не то что ты или я. Мы представители старой школы, Дэннис. Именно так — старой школы.

— Полагаю, мы вымирающий вид, сэр. Через несколько лет таких, как мы, уже не останется.

— И знаешь что? Им будет недоставать нас. Мы им не нравимся, мы для них что-то вроде динозавров, но когда мы уйдем, они сразу же пожалеют об этом.

— Людей никогда не ценят, когда они рядом, — вздохнул я.

— Именно так. Вся эта молодежь — мальчики и девочки с их дипломами — они ничегошеньки не понимают в нашей работе. Они не знают, что иногда нужно обходить правила, чтобы делать свое дело.

Меня вдруг словно пронзило электрическим током. Насколько мне было известно, Уэлланд ничего не подозревал о моей тайной жизни и преступлениях, которые я совершил.

— Я всегда старался быть честным, сэр. Мне случалось обходиться с кем-то достаточно жестко, но я никогда не выходил за рамки существующих правил.

— Иногда это нужно делать, — продолжал Уэлланд, словно не услышав моих слов. — Люди не понимают, в чем именно заключается наша работа, с какими отбросами общества нам постоянно приходится иметь дело. Они воспринимают все это как должное. Помнишь приезд министра внутренних дел?

Конечно, я помнил. Это было два года назад. Он прошел мимо нас, широко улыбаясь, пообещал увеличить штат полиции и разработать законопроект, который облегчит процедуру получения признаний и помешает преступникам избежать правосудия. Само собой, дальше слов дело не пошло. Если не ошибаюсь, он даже провозгласил что-то вроде «с преступным миром нужно вести войну». Может быть, это у него Нокс позаимствовал пару красивых фраз?

— Такое невозможно забыть, — усмехнулся я.

— Он говорил, что понимает нас и наши проблемы, знает, как тяжела работа полицейского. Но это были лишь пустые слова. Никто из них не знает, что это такое. Если бы знали, давно объединили бы нас и платили нам больше. Сделали бы так, чтобы имело смысл соблюдать закон. — Уэлланд помолчал немного. — Иногда приходится обходить существующие правила, чтобы подзаработать немного то здесь, то там. Подумаешь, исчезла какая-то улика! Кто это заметит? Ее все равно потом отправили бы в топку, так почему не извлечь из этого выгоду?

Он по-прежнему не смотрел на меня. А мне все больше становилось не по себе оттого, что я находился в этой неуютной комнате и слушал то, что не хотел слушать. Со стороны могло показаться, что в словах Уэлланда нет никакой логики, но я знал, что это не так.

— Что вы хотите сказать, сэр?

— Ты знаешь, что я хочу сказать, Дэннис. В прошлом тебе приходилось играть не по правилам…

— Я всегда старался быть честным, — повторил я, но на этот раз мои слова прозвучали менее убедительно. — Не думаю, что…

На этот раз Уэлланд повернул голову и посмотрел мне в глаза.

— Дэннис, в прошлом ты делал вещи, которые не должен был делать. Я знаю это, и у меня нет никаких сомнений. Пропадали некоторые улики, например изъятые у преступников наркотики, и только ты мог взять их. — Я попытался вставить слово, но Уэлланд жестом заставил меня замолчать. — Ты хороший коп и всегда был таким. Но я не слепой и не глупец. Не стану утверждать, что ты нарушал закон, но знаю, что таким образом ты зарабатывал незаконные деньги, заключал сомнительные сделки. Конечно, я понимаю, ты работал, не жалея себя, и многих негодяев засадил за решетку. Если бы не ты, эти мерзавцы продолжали бы разгуливать на свободе. Знаю, что пару раз тебе приходилось — как бы это сказать? — прибегать к нестандартным приемам, чтобы прищучить особо изворотливых типов. И я прекрасно понимаю, почему ты так поступал. Закон иногда напоминает смирительную рубашку, мы с тобой знаем это, потому что являемся представителями старой школы. А эти новые люди, они ничего про это не знают… — Уэлланд снова отвернулся, давая мне понять, что высказал все, что было у него на душе.

Я сидел и молчал, не зная что ответить ему. Что тут скажешь? Инспектор поймал меня с поличным, а я даже не заметил, что прокололся. Наверное, не стоило быть таким беспечным. Я вздохнул и с тоской подумал о сигарете.

— Знаете, что мне нравится в вас, сэр? Вы всегда говорите прямо.

— Иначе нельзя, при моей-то должности.

— Что врачи говорят о… м-м-м…

— О раке? Не надо бояться этого слова. На сегодняшний день ситуация не из лучших, Дэннис. Повезет — я поправлюсь, но шансов мало. Впрочем, как и у тебя.

Меня охватил внезапный приступ страха.

— Что вы имеете в виду, сэр?

Он вновь замолчал, но почти тут же продолжил:

— Ты мне всегда нравился, Дэннис. Намного больше, чем я это тебе показывал. Мне нравилось, что ты никогда не отступаешь. У тебя есть характер и смелость, а это сегодня большая редкость. Поэтому я хочу, чтобы ты был осторожен.

— Что заставляет вас говорить так? — спросил я, сохраняя спокойствие в голосе. — Вы знаете что-то, о чем не знаю я?

— До тебя у меня были посетители. — Уэлланд вздохнул. — Двое мужчин из отдела по борьбе с уголовными преступлениями.

Значит, меня подозревали. Я понимал, что это возможно, еще когда увидел в газете фоторобот, но все равно сейчас с трудом скрывал свой испуг.

— Что они сказали обо мне?

— Задавали много вопросов.

— Что их интересовало?

— Характер, высказывания… и все такое. Они хотели знать, не водились ли у тебя лишние деньги, не было ли у меня подозрений, что ты… берешь взятки. — Уэлланд сделал акцент на последних словах.

— Что вы ответили им?

— Что ты хороший полицейский и про тебя нельзя сказать ничего плохого, кроме того, что иногда тебе уж очень сильно хотелось получить от задержанного признание.

— Спасибо вам, сэр.

— Что бы ты там ни сделал, Дэннис, будь осторожен. Потому что они тебя подозревают.

Пару минут я сидел, ничего не говоря и не двигаясь, пока до меня не дошла вся значимость услышанных мной слов. Странно, но я почувствовал облегчение от того, что Уэлланд не связывал меня с тем преступлением у «Тихой пристани». Не думаю, что смог бы перенести осуждение человека, которого я уважал.

— Не переживайте, сэр. Ничего серьезного не случилось, поверьте.

— Конечно. Я понимаю.

И снова повисло молчание. Наконец я поднялся и сказал, что мне пора идти.

— Нужно о многом подумать, — добавил я.

— Постарайся не привлекать к себе внимания, — посоветовал мне Уэлланд. — Побудь какое-то время паинькой.

— Попробую.

— Ты хороший коп, Дэннис. И спасибо, что зашел навестить меня. Я очень ценю твое внимание.

Я улыбнулся и тихонько похлопал его по руке.

— Вы этого заслуживаете, инспектор.

Он одобрительно кивнул, и я направился к выходу.

— Меня удивил только один их вопрос, — проговорил он, когда я уже был у двери.

Я остановился и, обернувшись, спросил:

— Какой, сэр?

— Почему-то их очень интересовало, хорошо ли ты стреляешь.

Я пожал плечами.

— Вы же знаете, как у них там все устроено. Спрашивают то, что положено по протоколу. Может, они хотят повесить на меня еще пару убийств?

Уэлланд слабо улыбнулся:

— Никогда не угадаешь, что у них на уме.

Я отвел глаза, надеясь, что мне удалось изобразить понимающий взгляд.

Глава 26

Они взяли мой след и шли по нему быстро, опережая меня на шаг. С каждым часом у меня оставалось все меньше возможностей для маневра, и я понимал, что если не смогу быстро принять правильное решение, моя жизнь в два счета закончится. Останется только жизнь за решеткой, где я буду отделен от остальных заключенных ради своей же безопасности. И сколько лет я там проведу? За тройное убийство — лет тридцать, не меньше. А может, всплывет и четвертое.

Подумать только, тридцать лет без единого глотка свободы!