Сергей шел по вечерним улицам, рассеянно насвистывая какой‑то мотив. В руке он держал вырванный из блокнота листок, на котором был написан адрес. Да, не зная языка, не просто ориентироваться. На протяжении последних пятнадцати минут он показывал этот листочек четверым прохожим — один из них, прочитав адрес, указал направо, второй — налево, третий — прямо, а четвертый попросту покрутил пальцем у виска. Все четверо при этом как‑то странно улыбались, то ли неуверенно, то ли злорадно, то ли с хитринкой — дескать, знаем мы вас, скромников. И все‑таки Сергею нужно было попасть по этому адресу во что бы то ни стало, иначе стоило ли приезжать в Амстердам?
В полнейшем отчаянии он обратился еще к одному прохожему по‑английски, думая при этом, что наверняка опять потерпит фиаско. Однако вежливый господин в очках, выходящий из машины — тачка не из последних, как с ходу определил Сергей, — на безукоризненном английском дал ему точные сведения и даже пожелал приятно провести время. Какие они тут все вежливые!
Знал бы Сергей, с кем столкнулся! Впрочем, если бы он и узнал фамилию того господина — а звали его, между прочим, Ван‑Вейлен, — то вряд ли это помогло бы ему в его расследовании.
А повод для расследования нашелся, да еще такой, что за него Сергей готов был благодарить не только ту девчонку, которая проснулась одним ясным осенним утром в его квартире, но и ту бутылку, которая довела его до соответствующего состояния, поскольку в трезвом виде он на таких, как Лена — наконец‑то вспомнил, как ее зовут, — даже внимания не обращал. По словам Лены, выходило что‑то уж совсем несусветное. Раньше — где‑то с год назад — она работала в одном модельном агентстве. Сергей не обратил на этот факт ни малейшего внимания, пока она, желая, наверное, похвастаться, не сказала, что это «Russian Stars». Вот тут‑то он и навострил уши. Впрочем, оттуда Лена вскоре ушла, причем, как сильно подозревал Сергей, скорее не ушла, а была уволена. Но не это главное. С Леной вместе работала подруга Лариса — с той лишь разницей, что эта девушка задержалась в агентстве несколько дольше. Примерно через месяц после того как Лена уволилась, Лариса стала хвастаться, что она едет работать за границу.
— Да ладно тебе, Лариска, хватит заливать, — отреагировала Лена. — Всем в этом чертовом агентстве известно, что ты ничего такого звездного собой не представляешь. Тебе не то, что до Летисии Касты далеко, любая другая девчонка из агентства лучше тебя держится на подиуме.
— А вот посмотрим! — Лариса улыбнулась, отчего на щеках у нее заиграли две ямочки, и эффектно встряхнула волосами, которые красиво рассыпались по ее плечам.
И через какое‑то время она действительно показала Лене копию контракта, со всеми юридическими словечками типа «стороны» и «взаимовыгодное предложение», звучащими так заманчиво!
— Смотри‑смотри, — Лариса картинно взмахивала длинными ресницами, — тут написано: «Предоставляется работа по специальности за границей». И где! В Амстердаме! Слово‑то какое: Амстердам!
— Да‑а, — завистливо вздохнула Лена, — повезло же тебе.
— И не только мне, — хвастливо заявляла Лариса, — такой же контракт заключен е Наташкой, Аллочкой и Кариной.
Лена молча им завидовала и все недоумевала, почему же для этой работы выбрали именно их, а не кого‑то другого. Почему, например, не Фаину, с ее совершенно неподражаемой плавной походкой: кто бы ни старался копировать ее, ничего путного из этого не выходило? Почему не Оксану, которая со своей идеальной фигурой, образованием и умением себя держать, запросто могла бы стать мисс Вселенной, да еще почище своей коронованной тезки? Все это было очень странно, и Лена поделилась своими опасениями с Ларисой: нет ли тут чего‑то иного, чем просто работа по специальности? Что, у них там в Голландии — или где этот город находится? — своих моделей не найдется? Но Лариса успокоила подругу: все будет о'кей, и вообще пора расширять русский модельный бизнес.
Об Амстердаме и Лариса, и Лена имели самое приблизительное представление. Все, что они знали — это столица какой‑то страны, предположительно Голландии, и все. Впрочем, нет. Лариса еще знала строчку из песни: «Турки скачут по гробам прямо в город Амстердам», но там название этого города так хитро мешалось с каким‑то непонятным Гибралтаром и не менее загадочным Лабрадором, что определить его местонахождение без географической карты не представлялось возможным, а географию обе подруги не слишком уважали.
Через некоторое время Лариса вместе с другими девчонками укатила в таинственный Амстердам, пообещав непременно писать подруге, как бы дорого ни стоило отослать письмо в другую страну, и даже посмотреть, не найдется ли работы и для нее. Однако прошел месяц, потом другой, а от Ларисы не было никаких вестей. И все‑таки через полгода Лена получила от нее письмо с обратным адресом, но оно было такое ненормальное (к сожалению, Лена потом его куда‑то засунула, и Сергей Воронцов его так и не увидел), что она ничего толком и не поняла. Получалось, что работу Ларисе дали, но не совсем по специальности, а точнее, совсем не по специальности, что работа эта ей не нравится, но другого все равно ничего нет и уехать из страны она почему‑то не может. Получилась какая‑то путаница с паспортами. А вообще, она тут будто заново родилась. Теперь у нее даже имя новое — зовут ее здесь не Лариса, а Кристи. И не поймешь, плохо это или хорошо.
Лена — в то время она работала официанткой в какой‑то забегаловке и получала совсем мало. Однако выкроила все же денег на сумасшедшие почтовые накрутки и послала подруге ответ по адресу, который потом и дала Сергею. На этом переписка девушек оборвалась. Особого беспокойства у Лены это не вызвало. Все ясно, как божий день: Лариса получила‑таки престижную работу и забыла про свою незадачливую приятельницу. Вот чего стоят все эти так называемые подруги!
Поэтому Лена очень удивилась, когда Сергей, получив от нее тот адрес, сказал: ей, возможно, по‑крупному повезло, что она ушла из агентства раньше.
И сразу после разговора с Леной, и сейчас, шагая по улицам Амстердама, Сергей не переставал удивляться человеческой глупости. Неужели так много значили для этих девчонок красивые тряпки и тачки, что они согласились, как в омут с головой броситься в эту неизвестность, где вряд ли им светило что‑либо хорошее? Впрочем, они не первые и не последние.
Чем ближе подходил Сергей к нужной улице, тем разительнее менялся городской пейзаж. Все чаще попадались старые дома с большими окнами, задернутыми бархатными шторами, все мягче и интимнее казался свет, пробивавшийся сквозь них.