Только теперь Маура сообразила, что в продолжение всей этой странной встречи она не вымолвила ни единого словечка. Но что она сказала бы, будь у нее возможность произнести хоть что-нибудь разумное? Килби, Пэйшенс и Фэйр сделали все, что было в их силах, дабы подготовить ее к вероятному коварству Эверода. Тетушка, дядя и Роуэн тоже считали, что Эверод опасен.
Даже сам Эверод, и тот в присущей ему развязной манере по-своему предупредил, чтобы она была настороже.
Она подняла руку и внимательно посмотрела на украшенное жемчугом серебряное кольцо. Эверод тайком подарил ей драгоценности своей матери. Так что же ей делать — прислушаться к его словам или же судить виконта по делам его?
Ведь в парке Эверод ждал, что она станет порицать его, да что там, он прямо вызывал ее на это. Он любил играть, особенно в азартные игры. Рассчитывал ли виконт на то, что Маура достаточно проницательна и сумеет разглядеть его настоящее лицо под старательно созданной маской насмешника и повесы, каким его знал свет? Или же все это просто уловка, чтобы побольнее уязвить свою семью?
Весь вечер вопросы не давали Мауре покоя. К счастью, они с Жоржеттой были на музыкальном представлении, так что ее задумчивость не бросалась в глаза. Девушка вполуха слушала оперную певицу, хотя тетушка расхваливала голос.
Графа Уоррингтона в тот вечер не было с ними: ему сделалось нехорошо, когда он был в одном из своих клубов. Эббот рассказал Мауре по секрету, что граф лишился чувств в холле клуба, сам же дядя упорно твердил, что просто переутомился. Жоржетта встревожилась и готова была остаться дома, но Уоррингтон настоял на том, чтобы они ехали без него.
Тетушка весь вечер беспокоилась о супруге, Маура была погружена в размышления об Эвероде, поэтому обе они обрадовались, когда выступление певицы закончилось.
Жоржетта поцеловала Мауру в щечку. Когда они подъехали к своему особняку, тетушка сказала:
— Прости меня, дорогая моя, что я сегодня была тебе такой плохой спутницей.
— Я все понимаю, тетушка, — ласково ответила Маура, выходя вслед за ней из коляски. — Поцелуй дядю от моего имени. Я молюсь о том, чтобы к нему вернулись силы и здоровье.
— Непременно поцелую. — Жоржетта обняла племянницу. — Наверное, мы обе забываем, что Уоррингтон уже немолод. Ему ведь уже за шестьдесят, и его мучат многие болезни, сопутствующие возрасту, хотя он и не желает признавать этого. — И графиня выразительно постучала указательным пальцем по лбу. — И все же, если тебя интересует мое мнение, он вполне может прожить еще шестьдесят лет. У меня в спальне хранятся травяные настойки. Это как раз то, что необходимо Уоррингтону, — мои лекарства!
Маура улыбнулась тетушкиному энтузиазму. Жоржетта, как и ее сестра, была прирожденным ученым, пусть она и отрицала, что наделена и незаурядным умом, и честолюбием.
— Я тебя обожаю, тетушка Жоржетта! Не сомневаюсь, что благодаря твоей заботе Уоррингтон скоро поправится.
Тетушка взяла Мауру под руку, и они вместе поднялись наверх.
— Ты же знаешь меня, мое сокровище. Если уж я чего хочу, то не отступлюсь, пока не добьюсь своего.
Мауру разбудили приглушенные раскаты далекого грома. А может быть, ей это просто приснилось? Она видела тревожные сны. Сев на кровати, девушка наклонила голову и прислушалась: тихо. Наверное, все-таки приснилось.
Она сбросила одеяло и выскользнула из постели. Подошла к окну, налегла на тугую раму и растворила окно. Просунула голову наружу и вдохнула полной грудью. Поднялся ветер, влажный воздух был насыщен ароматом подступающей бури.
Маура улыбнулась, увидев вспышку молнии, за которой почти тут же последовали раскаты грома.
Многие люди в страхе прячутся от надвигающейся грозы, но Маура грозу любила. Ветер растрепал ей волосы, играл темными прядями, заставлял их танцевать у нее перед глазами. Она не знала, сколько проспала, но время не играло роли. Маура отступила от окна в глубину спальни и пошарила по полу в поисках домашних туфель. Затем, тоже на ощупь, отыскала в комоде плащ с капюшоном — плащ был из шерсти, темно-синий, с подкладкой из золотистого шелка. Такой наряд был немного необычен для прогулки в саду перед надвигающейся грозой, зато обещал хоть какую-то защиту от ветра и дождя.
Кроме того, темный плащ полностью закрывал ее пеньюар, позволяя раствориться в ночи. Как привидение, Маура тихонечко спустилась по лестнице и через оранжерею выскользнула в сад. Она не стала зажигать свечу или возиться в поисках лампы. Девушка прекрасно знала расположение дома и сада, а если приходилось выбирать дорогу, ей помогали редкие вспышки молний.
Выйдя из дому, Маура огляделась кругом, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Ветер ласкал ее призрачными пальцами, будто уговаривая поиграть. Разряд молнии озарил небо прямо у нее над головой и осветил беседку слева. Маура неспешным шагом направилась к деревянному строению. Отсюда можно будет наблюдать грозу, не намочив при этом красивый плащ. Первые крупные капли упали ей на лицо, когда она была на полпути между домом и беседкой. Девушка натянула капюшон и закрепила его под подбородком, чтобы ветер не сбросил легкую ткань. Еще несколько шагов — и небеса разверзлись и внезапный ливень ослепил ее, усилив сплошную тьму вокруг.
— Ну и умница ты, Маура Кигли, — пробормотала она, вытягивая правую руку вперед и стараясь не споткнуться о порог беседки. — Вышла в сад поздно ночью, а в небе вспыхивают молнии. На грозу тебе захотелось поглядеть, надо же! Тетушка скажет: «Да ты ума решилась, дитя мое!»
Она все же споткнулась о первую ступеньку беседки. Промокший плащ сковывал движения, и Маура упала, приземлившись на четвереньки.
Девушка застонала от боли, проползла оставшиеся три ступеньки, села и с опаской дотронулась до левого локтя.
— Ну если я сломала кость, то так и не узнаю, чем все закончится.
— Да уж, поверьте, вошли вы не самым изящным образом, мне приходилось видеть и более изысканные манеры, — задумчиво проговорил Эверод, напугав ее до полусмерти; Маура крутнулась на месте и завизжала. — На ваше счастье, я человек добросердечный.
Виконт говорил, словно бестелесный дух, пока новая вспышка молнии не осветила его на мгновение. Он склонился на перила справа от Мауры, голова его была не покрыта, черные волосы блестели от дождя. Если он смеется над ее унизительным положением, она убьет его на месте!
— Вы храбрая девушка, Маура Кигли, — произнес Эверод, протягивая ей руку. — Насколько храбрая — это мы еще увидим. Приди ко мне, красавица! Если подойдешь, я излечу все твои раны поцелуями.
Эвероду в приятных мечтах рисовалось, как Маура выходит ночью к нему на свидание, но он и подумать не мог, что она и вправду это сделает. Особенно после того, как Килби, Фэйр и Пэйшенс предприняли благородную попытку настроить ее против него. Он был крайне изумлен, когда увидел их вчетвером на прогулке в парке. Другой мужчина, возможно, был бы польщен, что жены его друзей проявляют такой интерес к его связям.