Ответ Бастиани пришел через несколько дней. «След ребенка Фиоралди-Маунтджоя ведет в Англию. Пожалуйста, позвони, чтобы обсудить», — говорилось в телеграмме.
Суэйн с трудом верил в свою удачу. Он снял трубку, вызвал телефонистку и попросил соединить его с Римом. Ему продолжало везти: его соединили через пятнадцать минут.
— Трудную же задачу ты мне задал, — пожаловался Энрико Бастиани, но в его голосе чувствовалось нескрываемое удовольствие. — Старые слуги семьи пока живы, — продолжил он, — хотя почти все члены семьи давно умерли, включая и Адриану. Но все слуги наотрез отказались говорить, даже за деньги, хотя, как ты знаешь, мои соотечественники за лиры продадут даже собственную мать. Адриана была замужем за Паоло Торлони, человеком богатым, имевшим обширные владения на Венето. У них была грандиозная свадьба, и о ней писали во всех газетах. Интересно вот что: газеты писали, что свадьба была отложена на год «из-за болезни невесты». Истинная природа этой болезни не упоминалась, но мы-то с тобой можем легко догадаться, на что она жаловалась. Потерпев неудачу в поместье Фиоралди, я решил поехать в Торлони, поместье мужа Адрианы, где она жила после замужества. Мне повезло, и я нашел старуху, которая была личной служанкой Адрианы. Она рассказала мне, что та была чудесной женщиной с мягким характером; единственное, что омрачало ее жизнь, — отсутствие детей. Служанка находила странным, что Адриана скрывала тайну от своего мужа. Тайну, которую она случайно открыла. В ее столике был потайной ящик. Служанка обнаружила его, когда вытирала пыль. Она случайно нажала на какую-то кнопку, и ящик выдвинулся. Внутри его была серебряная шкатулка, а в ней локон нежных волос. Это были волосы ребенка, Суэйн.
— Ребенка Маунтджоя, — выдохнул Суэйн.
— Совершенно верно. И это было не единственным предметом в ящике. Там были еще счета денежных переводов. Деньги переводили за границу постоянно. Вплоть до того года, когда Адриана умерла.
— Персоне, воспитывающей ее ребенка, — быстро добавил Суэйн.
— Миссис Джинни Суинберн, в Суинберн-Мэнор, Йоркшир, — торжественно закончил Бастиани. — Все документы у меня в руках. Служанка забрала их после смерти своей хозяйки, опасаясь, что тайна Адрианы, какой бы она ни была, станет известна другим людям.
«Я не дура, синьор, — сказала мне старуха. — У меня самой есть дети, а сейчас и внуки. Каждой матери известно, как выглядят первые волосы ее ребенка. Разве я сама не вставляла их в стеклянные рамочки, чтобы всегда помнить? Я любила сеньору Адриану; она относилась ко мне как к подруге. Но она давно мертва, а сейчас в Италии трудные времена, и деньги, которые вы мне предлагаете, как нельзя кстати. Вы сказали, что у вас хорошие новости для ее потомков, и я вам верю. Я желаю только добра для моей умершей Адрианы». Здесь старуха перекрестилась и поцеловала четки, которые перебирала.
— Ты превзошел себя, старина! — радостно воскликнул Суэйн. — Я знал, что могу положиться на тебя. Маунтджой хорошо заплатит за эту информацию.
— Дай мне знать, что будет дальше, дружище, — добавил напоследок Бастиани.
— Если ребенок там, Суэйн найдет его, — ответил Суэйн, надевая шляпу. — Поверь мне.
Суэйн не терял времени. Он быстро приехал домой, приласкал коричнево-белого ушастого спаниеля, с восторгом встретившего его, отрывисто поздоровался с женой и попросил ее уложить в сумку чистое белье и свежую рубашку с жестко накрахмаленным воротником, как он любил. После обеда, состоящего из его любимого стейка и пирога с почками, он выпил чаю, взял сумку и направился к двери, чтобы отправиться на вокзал Кингз-Кросс к ночному поезду до Лидса.
У двери он в нерешительности остановился. Повернувшись, он взглянул на спаниеля. Пес смотрел на него упрекающим взглядом покинутой супруги.
— Эр, я думаю, что мне лучше взять его с собой, — сказал Суэйн, обращаясь к жене. — Пусть погуляет на свежем воздухе.
Жена, отвернувшись, фыркнула, что означало — надо же быть таким дураком, чтобы таскать за собой собаку. Суэйн быстро надел на спаниеля ошейник и открыл дверь.
— Тогда арриведерчи. Появлюсь, когда ты соскучишься, — весело заявил он.
Жена снова фыркнула, и Суэйн захлопнул дверь. Что еще можно ожидать от нее?
Суэйн сидел выпрямившись, не ведая сна, в вагоне третьего класса, покачиваясь вместе с поездом, который останавливался на каждой станции, продираясь сквозь ночь, пока наконец не добрался до закопченного, серого, как гранит, города Лидса.
Подавив зевок, разбудил собаку, которая, проглотив бутерброд с беконом на одной из станций, мирно спала всю оставшуюся часть пути. Она выпрыгнула из вагона, таща за собой Суэйна вдоль платформы, пока не нашла подходящего места справить нужду, затем села и в ожидании посмотрела на хозяина.
— Когда отходит поезд на Харроугейт? — спросил Суэйн у проходившего мимо носильщика.
— Через две минуты с четвертой платформы. Вам надо поторопиться, — последовал ответ.
Он так и сделал. Собака пыхтела и ворчала, пока Суэйн тащил ее за собой. На этот раз путешествие было коротким. Вскоре они оказались в очаровательном маленьком городке-курорте с минеральными водами, хотя его едва было видно из-за сильного снегопада. «Черт с ним, с этим расследованием, — подумал Суэйн. — Мне нужна хорошая еда и отдых».
Он направился прямиком в отель «Старый лебедь», где взял номер, затем прошел в обеденный зал, плотно позавтракал беконом, сосисками, яйцами, помидорами и свежим хлебом, запив все это двумя чашками горячего чая, и почувствовал себя заново рожденным.
Суэйн выгулял собаку, вернулся в свой номер, снял ботинки, лег на кровать, заложив руки за голову, и стал смотреть в потолок, думая о таинственной миссис Джинни Суинберн. Спаниель прыгнул на кровать и лег рядом, не сводя хозяина преданного взгляда. Когда два часа спустя Суэйн проснулся, пес продолжал так же преданно смотреть на него.
— Ну и ну, — сказал детектив, вынимая часы из кармана жилета, связанного для него женой. — Уже час. Полагаю, что самое время выпить кружечку пива. А возможно, и перекусить, — добавил он, похлопав себя по животу, и с удовольствием отметил, что за все платит лорд Маунтджой.
— А затем начнем наводить справки, — улыбнулся Суэйн, и собака в ответ радостно залаяла. — Готов поклясться, что ты понимаешь каждое мое слово, — добавил Суэйн, надевая на нее ошейник.
В баре горел камин. Суэйн пил пиво, закусывая его сандвичем с копченым беконом. За окном валил снег.
— Мне бы хотелось отложить наведение справок на завтра, — сказал детектив своей собаке. — Но долг зовет.