class="a">{3}. Парфянские монеты везли на Восток по Великому шелковому пути в Туркестан, но их никогда не встречали в Китае и очень редко в Индии.
О том, что царская власть вмешивалась в местное управление, свидетельствует письмо Артабана III к Сузам, которым утверждаются результаты городских выборов. Кстати, интересно отметить, что письмо написано по-гречески, хотя документы, которые предназначались для отправки в восточную часть империи, вероятно, должны были быть написаны на официальном пехлеви. Представляется сомнительным, что выборы в Сузах были настолько важны, что царь вынужден был действовать через голову местных властей. Следовательно, можно сделать вывод, что некоторые территории в той или иной форме находились под царской прямой юрисдикцией.
Некоторые античные авторы указывают, что между греческими и парфянскими городами в пределах Парфянской империи существовали серьезные различия, которые, в свою очередь, были обусловлены различиями в способах управления и составе населения. Документы из Дура-Европос и Суз показывают, что они сохранили модель эллинистических городов-государств. Там не располагались парфянские гарнизоны. Например, город Ктесифон изначально был построен как поселение для парфянских воинов, которые, очевидно, не могли быть расквартированы по другую сторону реки в городе-государстве Селевкии.
Подобно Ахеменидам, парфяне пополняли царскую казну за счет дани и таможенных пошлин. Будучи степняками, они в результате контактов с иранцами и бактрийцами и под влиянием древних культур Месопотамии усвоили многие элементы эллинистической культуры и соответственно с ее традициями стремились поддерживать мир и свободный торговый обмен. По крайней мере столетие и даже дольше после того, как они появились в Междуречье, воздействие греческих элементов было очень сильно, и только позже возобладала восточная антиэллинская реакция.
В период расцвета Парфии ее военная мощь была огромна. Парфяне были многочисленны, их армия была вооружена сложносоставными луками и полными чешуйчатыми доспехами для воинов и лошадей, то есть таким наступательным и защитным оружием, которым никогда прежде не обладали противники римских легионов. Столкнувшись с парфянами в 53 году до н. э., консул Красс и его 30-тысячное войско погибли под градом их стрел; в последующие годы парфяне не раз совершали набеги на богатые территории близ Антиохии.
Парфянские войска, разгромившие «непобедимые» легионы, почти полностью состояли из кавалерии, оснащенной как легким, так и тяжелым оружием. Из-за высокой стоимости лошадей и доспехов тяжеловооруженные воины набирались из знати, которая не только экипировалась за свой счет, но также обязана была оснащать и содержать некоторое количество легких конников, вооруженных луками в качестве наступательного оружия.
Доходы от земельных владений, успешные торговые операции и богатая добыча, которую удавалось захватить во время набегов на римскую территорию, не только обеспечили парфянской знати богатство, но и придали ей огромную уверенность в себе. И пока знатные парфянские роды усиливались, царская династия Аршакидов последовательно ослаблялась тайными интригами и открытыми междоусобицами, в которых стороны не брезговали никакими методами, в том числе и убийствами. Кончилось все это тем, что крупные феодалы перестали платить дань центральной власти и не отвечали более на призывы участвовать в военных кампаниях, но охотно, если видели в том личную выгоду, участвовали в заговорах против царя и уж точно всегда готовы были продемонстрировать ему свое неповиновение, а если требовалось, отстаивать свои права с оружием в руках — благо у каждого имелась своя маленькая армия. В стране воцарился хаос, и можно утверждать, что именно сумятица внутри самой Парфянской империи открыла путь для вторжения римских легионов в Месопотамию. Хотя, конечно, сами римляне тоже не дремали: огромную роль в падении Парфии сыграли потеря ею в ходе борьбы с Римом человеческих ресурсов и территорий.
В последние годы существования империи претенденты на парфянский трон только и делали, что перебрасывались именем Аршак. Но вряд ли кто-либо из них обладал хоть какой-то реальной властью. Крепкий лидер не имел бы особых проблем с подавлением сепаратистских устремлений знати, тем более что к концу империи многие аристократы, вероятно, очень хотели, чтобы в стране установилась сильная власть, способная восстановить мир и процветание. Но среди парфян такого лидера не нашлось.
Парфяне изначально были пришельцами для Ирана и Месопотамии; их победители — Сасаниды — явились из Персии, где руины городов и могилы великих ахеменидских монархов служили постоянным напоминанием об ушедшем иранском величии. Ардашир, первый царь новой династии, без труда решил задачу свержения умирающей династии Аршакидов, написав тем самым последнюю главу в политической истории Парфии.
Глава I
Возвышение Парфии
Этническое происхождение парфян дает обширное поле для всевозможных спекуляций, поскольку даже сведения тех немногих авторитетных источников, что нам известны, значительно различаются, когда дело касается того, кто такие парфяне и из каких мест они явились. Археологические и антропологические данные не говорят ничего существенного. Маловероятно, что изучение человеческих останков, найденных в Месопотамии, предоставит в будущем сколько-нибудь значимую информацию: мы знаем, что это преимущественно местное население, разбавленное македонцами, греками и, возможно, негроидами, индийцами и монголоидами. Изображения на парфянских монетах с густыми бородами и отсутствием других индивидуальных особенностей также не позволяют получить сколько-нибудь значимую антропологическую информацию{4}. Равным образом не дает ключа к пониманию происхождения парфян язык, на котором они говорили, поскольку мы знаем, что они заимствовали его уже после того, как появились на Иранском плато. Парфянские обычаи содержат более широкую и конкретную информацию, но ничего не добавляют к тому, что нам уже известно из сочинений классических авторов. Любовь к охоте и крепким напиткам, частое использование лука, особенно в качестве оружия кавалерии, свидетельствуют о кочевой или полукочевой жизни предков парфян в степи.
Ранние историки парфянам внимания уделяли мало, а когда с ними соприкоснулся западный мир, их история уже скрылась во тьме веков. Современники считали их частью народа парное, которые, в свою очередь, входили в союз племен, известных грекам как дахи{5}. Впервые мы встречаемся с парфянами на берегах реки Ох (Теджен), хотя, возможно, это место не является их родиной{6}. Они не были известны как парфяне, пока не оказались в персидской провинции Партава; это произошло около 250 года до н. э. Таким образом, ахеменидские и древнегреческие упоминания «парфян» относятся к людям, которые жили в Партаве до прихода туда тех парфян, о которых мы ведем речь{7}.
О том, что ассирийцы еще в VII веке до н. э знали расположенную к югу