Читать интересную книгу Свидетели Цусимы - Джон Вествуд

Наилучшую возможность для воспитания умелых, опытных судовых экипажей давали Средиземноморская и Тихоокеанская эскадры. До обострения русско-японского соперничества русский флот сохранял на Тихом океане «Сибирский экипаж». Его корабли пользовались гостеприимством японцев. Русские имели даже свою базу близ Нагасаки, и русские офицеры часто «бросали якорь» на берегу, живя с временными японскими женами.

Позднее «Сибирский экипаж» был усилен несколькими кораблями Балтийского флота, выполнявшими долговременную задачу за границей. В летний период Тихоокеанская эскадра, в состав которой входили и эскадренные броненосцы, стояла во Владивостоке, занимаясь ремонтом и совершая короткие выходы в море. Зимой эскадра крейсировала в более теплых китайских и японских водах.

В последние годы XIX века Тихоокеанская эскадра доставляла больше хлопот Англии, чем Японии, и вполне естественным было беспокойство англичан, встревоженных растущей конкуренцией русской Средиземноморской эскадры. Эта эскадра, не имевшая постоянной базы и обычно включавшая корабли, идущие на Дальний Восток или обратно, пополнялась кораблями, временно откомандированными с Балтийского флота. В 1894 г. Средиземноморская эскадра зашла с дружеским визитом в Тулон, чем доставила немало волнений Лондону (визит этот высветил давно установленный, но игнорировавшийся факт, что даже без русских друзей французский средиземноморский флот был сильнее британского).

Балтийский флот периодически выходил на маневры. В свете дальнейших событий интересно отметить, что маневры эти всегда связывались с атакой превосходящего по силе флота, когда более слабый флот укрывается в гавани или под прикрытие береговых батарей и совершает случайные вылазки. Так, в 1880-х годах в районе Кронштадта происходили маневры, имевшие целью установить, возможен ли прорыв неприятельского флота с потушенными огнями в Финский залив. В следующих маневрах уступавший в силе русский флот блокировался противником в Свеаборге. Попавшие в блокаду корабли совершали вылазки на корабли противника, заставляя его отступить, затем уходили под прикрытие кронштадтских батарей, закрывая проход к Петербургу. Последующие маневры на Балтике строились по такому же сценарию, но в 1902 г. уже использовались новинки: высадка людей, артиллерии и применение радио.

Оглядываясь назад, можно утверждать вполне определенно, что психологически такого рода учения оказали дурную услугу: в ходе Русско-японской войны самыми пагубными чертами русского флота были нежелание покидать защищенные гавани и стремление как можно быстрее в них укрыться. Тяга к беспечному спокойствию, метко выраженная в русской поговорке «сидеть на печи», плюс балтийский оборонительный стереотип — вот те причины, по которым в 1904 г. русская эскадра в Порт-Артуре упустила лучшие свои шансы.

Вмерзание военных кораблей на Балтике в зимнее время не только сокращало собственно морскую службу их команд, но также означало, что дорогостоящие боевые корабли ничего не стоили в течение значительной части года. К примеру, если бы на Дальнем Востоке обозначился кризис, то подкрепления туда могли бы дойти не ранее весны. Вот почему было начато строительство незамерзающего порта в Либаве, который позднее был назван портом Императора Александра Третьего, по имени его начинателя. Строительство порта было начато в 1893 г. и закончено десятью годами позднее, хотя к этому времени уже был приобретен ледокол «Ермак», способный расчищать ото льда каналы Кронштадта.

Развивался и Владивосток. Там появились новые военные корабли, строились бараки, а в 1897 г. был сооружен 600-футовый сухой док.

В 1898 году России достался Порт-Артур, более удобная незамерзающая база. Прежде Порт-Артур использовался китайским военным флотом, но в ходе Японо-китайской войны он отошел к победителю, впрочем, ненадолго. Под давлением ряда правительств, включая правительство России, Япония была вынуждена отказаться от своего военного приза, и через два года Китай уступил Порт-Артур России.

Обладая вновь отстраивающейся базой, имея железнодорожную линию Москва—Владивосток, Россия чувствовала себя достаточно подготовленной для борьбы с Японией за влияние в Маньчжурии и Корее. Вместе с тем 1500-мильный маршрут по внутренним водам Японии, маршрут, который связывал эскадру в Порт-Артуре с Владивостоком, был, по мнению многих русских офицеров-моряков, очень невыгоден и уязвим.

В 1895 г., когда новая программа флотского строительства шла полным ходом, были предусмотрены мероприятия для оборудования на случай войны особых вооруженных торговых крейсеров. Они должны были частично прийти из Русской морской пароходной компании, но главным образом из Добровольческого флота. Для западного слуха это название звучало несколько жутковато, но оно просто означало, что суда были построены по народной подписке. Английские судоходные компании имели с британским правительством точно такие же или почти такие же соглашения, как и Добровольческий флот с Русским. Единственной разницей было то, что Добровольческий флот после 1885 г. управлялся специальным комитетом под непосредственным надзором Морского ведомства. Добровольческий флот имел субсидию шестилетний почтовый контракт на линии Одесса-Владивосток. Субсидия в середине 1880-х годов составляла 600 тыс. рублей (81 100 фунтов стерлингов), выплачиваемых при прохождении в год судами 161 000 морских миль.

Пароходы Добровольческого флота все были английской постройки. Обладали приличной скоростью и были рассчитаны на установку на них в случае необходимости легких артиллерийских установок. В мирное время суда выполняли обычные торговые рейсы, добирались в чайный сезон до самого Ханькоу или же употреблялись для перевозки войск (19-узловой «Петербург» и однотипные с ним суда могли брать на борт 1500 солдат). Орудия к ним хранились в Одессе и Владивостоке.

Иногда история Русского флота кажется вереницей сплошных неудач. На Балтике, например, сесть на мель считалось обычным делом. Обыкновенно отделывались легкими повреждениями, но случались и серьезные ЧП. Новый эскадренный броненосец был полностью потерян, к счастью, без человеческих жертв, когда он выскочил на камни вблизи Выборга. Корабль береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» в результате посадки на мель помял корму. Имели место множество столкновений, а также чрезвычайное происшествие в самом Петербурге: пожар на судоверфи уничтожил крейсер на стапелях. Катастрофу иного рода потерпел корабль «Сисой Великий», базировавшийся в Канее во время Критского кризиса. В ходе артиллерийских учений с полузарядами казенник одного из четырех 12-дюймовых орудий оказался не полностью закрытым. В момент производства выстрела взрывом сорвало крышу орудийной башни, при этом погибли 23 человека, находившиеся в башне и на мостике. Как выяснилось, устройство затворов на 12-дюймовых орудиях имели между собой некоторые различия: роковое орудие казалось готовым к выстрелу. Фактически же этой готовности не было. Выяснилось также, что на установках не было никаких предохранительных устройств для предотвращения подобных случаев.

Все эти неудачи часто приводились как свидетельства русской неумелости в военно-морском деле, хотя часть их действительно происходила из-за плохой подготовки и безответственности офицеров. И все же есть две уважительные причины, которые нельзя не упомянуть. Во-первых, Балтика с ее туманами и мелководьем всегда была вечным испытанием для навигаторов. Во-вторых, ни в коем случае не верно, что в сравнении с другими русский рекорд по авариям был значительно выше. Ведь не секрет, что один из линкоров Королевского флота (на котором тоже были некомпетентные офицеры) был направлен прямо на скалы острова Ланди, вследствие чего судно безвозвратно погибло. Японский броненосец «Асахи» (позднее принимавший участие в Цусимском бою) начал свою карьеру посадкой на камни во время учений в Южном море. Таких случаев было немало.

Известно, что морская администрация России была коррумпирована. Менее известно, как и в какой степени. Наиболее громким стал севастопольский процесс 1900 года. Когда Черноморский флот Достаточно вырос, его штаб переместился из Николаева в Севастополь. Севастополь перестал быть торговым портом, а пост коменданта города вместо генерала теперь занимал адмирал. В ходе процесса стало известно, что сорок офицеров из состава севастопольского командования были замешаны в денежных махинациях или по крайней мере брали взятки от подрядчиков. Для флота это означало, что за уголь, смазочные масла, лес, железо уплачивалось сполна, но на флот они не попадали, а если и попадали, то самого низкого качества. Трудно судить, были ли вскрытые факты лишь верхушкой айсберга, но можно допустить, что, как и в других государственных ведомствах, взяточничество и денежные аферы были обычным делом.