приличным ежемесячным пособием.
Дальнейшая жизнь Филиппа Андреевича пошла как по маслу. Он удачно вклинился в местную элиту. Вначале стал депутатом сельского совета, позже – председателем парткома совхоза «Маяк». А когда достиг пенсионного возраста, перешел на должность местного «Левитана» – стал диктором совхозного радиоузла. Работа не пыльная и весьма почетная. А еще (в качестве бонуса за свою липовую инвалидность) ветеран Пустовой получил от Советской власти автомобиль «Запорожец» с ручным управлением. Такой вот парадокс – машину с ручным управлением вручили инвалиду войны, раненому в правую руку. К автомобилю ежегодно прилагалась выплата в двести рублей – на бензин. Кроме того, государство предоставило ему возможность раз в год совершенно бесплатно совершать поездки на поезде в любую точку СССР. И этой льготой наш герой пользовался на все сто. Первая его поездка была по Транссибу – до Владивостока и обратно. Две с половиной недели в купейном вагоне. Даром же. Вторую поездку он осуществил в Мурманск. Казалось бы, зачем ему это Заполярье. А все очень просто – он выбирал самые дальние точки на карте страны. Нетрудно догадаться, что на третий год Филипп Андреевич рванул в Калининград, а на четвертый – в Ашхабад. В последующие годы ветеран-инвалид побывал и в Сочи, и в Крыму, и в Юрмале, и в других интересных местах. Раз положена льгота – надо непременно ее использовать по полной.
Вот такого ветерана регулярно приглашали наши школьные педагоги, так сказать, с целью патриотического воспитания. Знали они реальную, а не придуманную биографию Филиппа Андреевича? Затрудняюсь ответить. Вероятнее всего, не знали. Это моя бабушка всю оккупацию прожила в родном селе и могла рассказать обо всех односельчанах, которые оставались в эти тяжелые годы «под фрицами». А наш директор школы, как и большинство учителей, проживали в районном центре и к нам ездили только на работу. Были, конечно, и местные педагоги, как, например, наша классная – Ольга Афанасьевна. И до нее, безусловно, доходили слухи о «белых пятнах» в биографии Филиппа Андреевича. Но в нашем селе это был единственный безотказный ветеран, готовый буквально примчаться по первому зову на любое мероприятие и, что немаловажно, умеющий долго рассказывать о своем «боевом пути».
***
Когда смех в классе прекратился и наступила тишина, Ольга Афанасьевна подняла голову, окинула учеников проницательным взглядом, спрятанных за огромными очками, зеленых глаз и сказала:
– Хорошо, пусть будет по-вашему. Я поговорю с директором школы. Если кто-то из вас приведет на митинг в День Победы заслуженного ветерана, то мы охотно послушаем о его подвигах и подарим ему ценный подарок. Но полностью отказать в приглашении Филиппу Андреевичу никто не может. Он постоянный почетный гость на всех подобных мероприятиях. Его присутствие давно стало традицией. Так что я жду от вас предложений – кого из ветеранов Великой Отечественной вы хотели бы пригласить на праздник.
Вот так задачку задала Ольга Афанасьевна. Где ж его в нашем селе найти – настоящего героя войны. Первым делом я обратился за помощью к бабушке. Если и она не поможет, придется в очередной раз ограничиться прослушиванием рассказа о толстом, пьяном фрице, нанизанном на вилы.
Бабушка, услышав мою просьбу о помощи, надолго задумалась, а потом ответила следующее:
– Понимаешь, внучек, настоящие герои стараются не вспоминать тот ад, через который прошли в войну. Война – это не парады и митинги. Война – это кровь и грязь. Война – это смерть. И не только от вражеской пули. Многие солдаты в окопах буквально живьем гнили и часто умирали от «стыдных» болезней, таких как дизентерия или педикулез. Да, представь себе, вши были причиной многих тысяч смертей. Эта мелкая козявка разносила сыпной тиф и окопную лихорадку… И еще одно. Настоящие герои в большинстве своем полегли на фронтах, выжили из них единицы. Поэтому найти сейчас живого героя – это как золото добывать. Чтобы получить крупинку драгоценного металла, приходится перемывать горы пустой породы…
Бабушка замолчала, а я задал ей вопрос, который давно меня мучил:
– А почему Филиппа Андреевича не призвали на фронт в первые дни войны? Ведь в стране была объявлена всеобщая мобилизация.
– Да, мобилизация была. Только в июне 41-го призывали тех, кто родился с 1905 по 1918-й. А Филиппок с 1904 года и на момент мобилизации ему исполнилось тридцать семь лет, а призывали до тридцати шести. Другие парни, совсем мальчишки, сразу после школы добровольцами на фронт шли. Вот и мой сынок, Ванечка, дядя твой родной, в начале июля 41-го добровольно в военкомат отправился. Вместе с друзьями – Семкой Казанцевым и Лешкой Ермаковым. Им только по восемнадцать годков исполнилось. На фронт они так и не попали. Собрали почти три тысячи мальчишек-добровольцев со всего района на сборном пункте – рядом с поселком Каменка – в чистом поле. Даже деревца вокруг ни одного не росло – только бурьян да трава. Ты же знаешь Каменку – это примерно в двадцати километрах от нашего села. Ни обмундирования не успели им выдать, ни тем более оружия… А тут фашистские самолеты, как стая воронья, налетели. И разбомбили сборный пункт дотла…
Когда нам сообщили горестную весть, мы с дедом запрягли нашу старую, чуть живую лошаденку в подводу и отправились в Каменку. Долгий это был путь и тягостный. Нашли мы нашего Ванечку не сразу. Там столько изуродованных трупов мальчишеских было, не счесть… Но все же отыскали мы сыночка нашего, положили на подводу и отправились домой. Обратный путь был еще тягостнее. Ведь пропало главное – надежда…
Бабушка смахнула краем своего платка слезы с глаз и продолжила:
– На следующий день после похорон дед объявил, что отправляется в военкомат – добровольцем на фронт. А я ему: «Куда тебе, отвоевал уже свое. И в Первую мировую, и в Гражданскую. Сиди дома». Но он ушел. А ведь ему уже за пятьдесят было. И Гриша, старший наш сын, тоже на фронт ушел. И осталась я с четырьмя детьми. Две девки – Аня и Варя – они постарше были. Ане уже семнадцать исполнилось, а Варе – двенадцать. А вот Павлу только шесть лет было. А твоему отцу, Пете, в начале войны и четырех еще не исполнилось. Немцы появились в нашем селе в октябре 41-го. Об оккупации не хочу вспоминать, одно скажу – тяжко было, но выжили, слава богу. Вот только Аню не уберегла. В Германию она уехала. Нет, фашисты у нас силой никого не угоняли, как в других местах. Просто объявления на русском языке по селу развесили – будете, мол, жить в цивилизованной стране, сладко есть, мягко спать. Ну и девки молодые, глупые, Аня