став старше, я просто с этим смирился.
Честер перевел взгляд за окно: ночь полностью вступила в свои права, поглотив собою все пространство, кроме одинокого пятна желтого света от уличного фонаря.
— Ложись спать, Бром, — тихо проговорил Честер. — Первым дежурить буду я. Через три часа сменишь меня. Нам нужно выяснить, что происходит в этом доме: кто-то из нас станет приманкой для твари.
— Так себе перспектива. — Бром зевнул, вставая из-за стола. — Спокойной ночи, Честер.
Напарник удалился в комнату, в которой помимо старого шкафа и комода находился столь же древний продавленный диван. Честер остался сидеть у окна. Он вытащил из наплечной кобуры пистолет и положил его рядом с собой на подоконник — так будет надежнее. Затем снова закурил, прислушиваясь к ночным звукам: за окном дул ветер, а где-то в глубине дома периодически шумели старые трубы, словно внутри них кто-то передвигался…
Вскоре к этим звукам присоединился еще один: за стеной раздалось тихое похрапывание Брома. Уснул он на удивление быстро.
Честер не заметил, как докурил сигарету. Сам того не желая, мысленно он возвращался к вопросу, который задал ему Бром.
«Почему ты не уехал?»
Честер покачал головой, отгоняя назойливые мысли.
Он снова закурил — интересно, какую по счету сигарету за вечер? Честер ухмыльнулся: по правде говоря, ответ на этот вопрос мало что менял. Даже если бы оказалось, что он уже выкурил две пачки, он все равно закурил бы еще одну сигарету: живя в Забытом городе, не было смысла переживать о раке легких или преждевременном инфаркте, когда в любой момент тебя могла сожрать какая-нибудь тварь.
Из-за облаков вышла луна, озарив бледным сиянием пустынную улицу за окном. Честер вспомнил слова полоумной старухи, сидевшей несколько лет взаперти в квартире по соседству.
«Я видела тварь лишь однажды. Она обрела форму в лунному свете».
Черт знает, что имела в виду эта сумасшедшая, но не мешает быть начеку.
Честер оглядел кухню, будто ожидая, что из теней на него выскочит монстр. Взгляд зацепился за стакан с недопитой водой, оставленный Бромом на столе.
В лунном свете, сочившемся из окна, нечто внутри обрело форму.
* * *
Как это часто бывало, Брому снова снились темные, затянутые туманом улицы Забытого города. Это был один и тот же повторяющийся сон, к которому он привык с детства.
Вот только кто бы мог подумать, что странные, одновременно пугающие и манящие картины, рожденные в глубинах разума, однажды станут реальностью: Бром теперь сам жил в Забытом городе…
Он резко распахнул глаза, не сразу сообразив, где находится и почему проснулся. Но когда острая боль вновь полоснула по животу, Бром едва подавил мучительный стон, за которым последовал рвотный позыв.
Вот, что его разбудило: тошнота и боль в животе.
Зря он съел чертову тушенку!
Говорят, что консервы могут храниться чуть ли не вечность, но это утверждение явно не относилось к тем мерзким комкам жира с ошметками склизкого мяса, которые Бром слопал с голодухи несколько часов назад.
Кстати, о часах: сколько сейчас времени? Не пора ли сменить Честера на вахте?
Бром сел на диване и взглянул на наручные часы. Лунного света из окна вполне хватило, чтобы разглядеть стрелки на циферблате: до начала его дежурства оставался еще сорок минут.
Кинжальная боль снова пронзила живот, и Бром скрутился на диване. К горлу подкатил комок тошноты, грозясь вырваться наружу. Бром с трудом подавил рвотный позыв: не хотелось наблевать прямо здесь в комнате, возле дивана. Уж если и блевать, то как положено — в туалете, склонившись над унитазом.
Боль немного утихла. Бром поднял взгляд, собираясь осторожно встать с дивана и направиться в уборную, но увидел в дверях комнаты темный силуэт.
Первой реакцией было схватиться за пистолет, который лежал на журнальном столике рядом с диваном, но высокая фигура в дверях сделала шаг. На нее упал лунный свет, и Бром вздохнул с облегчением: это был Честер, который пристально смотрел на Брома странным, необычайно внимательным взглядом.
— Ты меня напугал, — хриплым ото сна голосом сказал Бром.
Честер, казалось, не услышал его слова: он все так же напряженно наблюдал за Бромом, словно стараясь уловить малейшие изменения в мимике или позе напарника.
— Как ты себя чувствуешь? — наконец спросил Честер.
— Да что-то живот скрутило, — признался Бром: не было смысла скрывать правду, ведь наверняка через пару минут придется бежать к унитазу. — Чертова тушенка!
Честер кивнул с таким видом, будто ожидал услышать именно этот ответ.
Бром поднялся с дивана и, пошатываясь — то ли спросонья, то ли от мучившей его тошноты в придачу с внезапным головокружением, — направился к выходу из комнаты. Он думал, что Честер его пропустит, но тот с пугающей решительностью на лице сделал шаг навстречу Брому, преградив дорогу. Бром в изумлении замер, когда увидел за спиной Честера еще двух человек, зашедших в комнату.
Бром узнал в них Хранителей — Гарроту и Кольта. Бритая налысо голова девушки, украшенная витиеватыми татуировками, блестела в лунном свете. Кольт, ее напарник, казался великаном из мрачной средневековой сказки — с густой бородой и волосами, собранными в «хвостик» на затылке. Как и во взгляде Честера, в глазах Гарроты и Кольта читалась странная настороженность вперемешку с подозрительностью.
«Что, черт возьми, происходит?» — подумал Бром, но вслух спросил, обращаясь к Гарроте и Кольту:
— Ребята, а вы что здесь делаете? Сегодня же не ваше дежурство.
— Пока ты спал, я позвал их на помощь, — ответил вместо них Честер.
— Для чего? — Бром с искренним недоумением посмотрел на Честера. — Что-то случилось?
— Надеюсь, что еще нет, — прозвучал в ответ голос Честера, но он донесся до Брома словно издалека.
Все его внимание было теперь сосредоточено на ноже в руке Гарроты: длинное широкое лезвие хищно блестело в лунном свете. Бром даже не успел поднять взгляд, как Честер и Кольт в едином молниеносном порыве схватили его под руки и, протащив по комнате пару метров, мощным рывком повалили обратно на диван.
Бром закричал, но его крик оборвался, когда Честер засунул ему между зубов свернутое жгутом полотенце. Кольт продолжал прижимать Брома к дивану, навалившись всем весом на плечи: здоровяк был настолько мощным и тяжелым, что вырваться из его хватки не представлялось возможным. Гаррота тем временем разорвала футболку Брома, и в следующее мгновение живот прожгло болью — такой острой, чудовищной и невыносимой, что сила, с которой Бром впился в свернутое полотенце, заставила хрустнуть зубы.
Сквозь слезы, брызнувшие из глаз, Бром разглядел, как Гаррота, вонзив лезвие ножа в