и протянула мне руку:
– Меня Маша зовут, а тебя?
Спросила так, будто я из яслей пришёл. Представляете, такой милый мальчуган: собрал свои ползунки, бегунки, распашонки и сам пошёл на своих двух домой, как раз сегодня ходить научился. Просто братец, видимо, занят шалью, ему некогда ясельника забирать.
– Тимофей, – ответил я и зачем-то отвесил поклон, а предательская рука пала на грудь, прямо рыцарь какой-то, надо было ещё руку ей поцеловать, да ножкой шаркнуть. Не знаю, где я увидел этот дикий срам и почему решил, что именно так нужно представляться девушкам при знакомстве. Стыдоба!
– Какой галантный! – засмеялась Машка, да так пронзительно, что я сам чуть не прыснул в ответ.
Я не знал, как вести себя с девушками. Я здорово стеснялся и был зажат как пружина в механических часах.
А она была классная, эта Маша:
– Ох ты, какие у тебя ресницы густые, – восхищённо протянула она, наклонившись к моей раскрасневшийся физиономии, – Вот бы мне такие, – продолжала она и провела по ним пальчиком.
Мне стало щекотно и жарко от собственных щёк.
Пока Машка-хохотушка развлекалась, а я стоял бревном в собственном коридоре, прижатым к входной двери, подошёл его величество Марк:
– Познакомились? – спросил укротитель бабушкиной шали.
– Ага, – ответила Маша, разглядывая мои глаза, которые прыгали из угла в угол перед её пристальным любопытством, – Ты не говорил, что у тебя есть брат. Глаза такие милые. Ты видел у него круглую родинку на правой мочке уха?
Что-то в моей груди бешено заколотилось.
– И что? – сонно спросил Марк, а потом строго добавил:
– Так, Тима, быстро шуруй к себе и учи уроки.
– Ну, пусть он с нами побудет! – сказала Маша обидчиво.
Я чувствовал себя экспонатом на выставке приматов.
– Мы уходим, у нас кино через пять минут.
– Фу таким быть! – надула губки Маша, а потом опять меня обняла и подмигнула, – Пока, Тимочка!
– До свидания, – выдавил я из себя и облизал сухие губы.
В этот раз обошлось без поклона. Они ушли. Машка помахала мне ручкой и послала воздушный поцелуй. Я стоял и хлопал выпученными глазами. Марк нахмурился, но не показал виду, что ему это не нравится. Хотя явно бесился. Пожалуй, это была первая девушка, которая заинтересовалась у него дома не его личными наградами и грамотами, а раздолбаем братцем. Забегая вперёд, скажу, что это сработало.
Я пошёл на кухню, взял немытый помидор, такого же цвета, как моё лицо, засунул его в рот и начал учить уроки. Не потому что Марк сказал, а потому что хотел все быстро сделать и пойти гулять. Расправившись с гранитом науки, я переоделся и улизнул, пока дома никого не было – бабушка гостила у соседки.
Погодка на улице стояла чудесная! Гром гремел, сверкали молнии, небо заволокло свинцовыми тучами, гулял порывистый ветер, словом, все как я люблю. В такое время, все сидят по домам, жмутся к батареям и посматривают в окно, выискивая случайных прохожих, чтобы пожалеть мокрых бедолаг и сочувственно, с полным проникновением покачать головой, попивая меж тем тёплое какао с зефирками. У каждого человека есть свой тёплый плед на случай плохой погоды. Моё мнение, городским людям категорически не хватает готовых органайзеров по случаю дождя, например, такого:
Тёплое одеяло, кружка, бинокль.
Или, например, на случай удушливой жары:
Мороженное, вентилятор, полотенце.
Неожиданный визит друзей:
Тапочки, кинофильмы, настольные игры.
И прочих наборов для других напастей.
Прекрасная идея для бизнеса. Можно хоть сейчас открывать магазин. У меня даже название есть: «Особый случай». Или: «Для нас, любимых», «Изюминка», «Зона комфорта». Потому что людям нравится индивидуальный подход, когда все строго для них, исключительных. Подобные названия греют людское самолюбие не хуже шерстяных носков на ваших ногах.
Китай так и делает. Не страна, а один большой копировальный аппарат. Построили у себя коммунизм и штампуют для нас особенных товары массового потребления, пока у нас демократия и самоуправление. Может нас где-то обманули?
Я шёл под проливным дождём, улыбаясь собственным мыслям. Разбежались по подвалам даже бездомные кошки. Я подумал, что все различия между людьми проявляются вне зоны социального комфорта. Только в тяжёлых и неприятных условиях мы познаем друг друга. Порой можно многие годы дружить с одним человеком, считая, что знаешь его как облупленного, а потом удивится его поступку в экстремальной ситуации. Да так, что знать его больше не захочешь.
Я был уверен, что Диман не такой. Я пришёл к нему и предложил пройтись. А сам стою и думаю, что я сейчас больше похож на водопад, чем на человека, с меня не капала вода, а просто стекала. Каким чокнутым нужно быть, чтобы пойти со мной гулять, а не остаться дома, где тепло, уютно и лампово. Но Диман согласился, почти не раздумывая, и мы пошли покорять стихию.
У меня в кармане завалялось немного денег, сэкономленных на школьных обедах и я, в качестве благодарности, потащил Димана в кафе-мороженое. Услыхав про кафе и еду, Диман сразу же повеселел, забыл про дождь и перестал морщить нос, начав обильно испускать слюну и подогреваться желудочным соком.
Что мне нравилось в нашем кафе, так это стеклянные стены вокруг, как в аквариуме. Изнутри можно беспрепятственно глазеть на все, что движется, снаружи они были зеркальные. Народу было много, но прямо перед нами освободился столик у окна. К нему, как по команде вышло несколько человек из разных сторон зала, окружая вакантное место, как муравьи леденец. Кто-нибудь из них обязательно бы успел, но рядом со мной был Диман, который включил первую космическую скорость и улетел к своей цели, расталкивая воспитанных пижонов, словно лесной дикарь.
Пока гости кафетерия поднимали свои сумочки с барных стоек и раскладывали сотовые телефоны по карманам, а также подсчитывали свои шансы на успех путём глубокого математического анализа степени конкуренции в лице посетителей – Диман уже сидел за столом и торжественно улыбался с ложкой в руке.
Я заказал Диману пять шариков пломбира с разными сиропами и кусок орехового торта. Себе же взял горячего чаю с пирожным.
Мне почему-то стало тоскливо.
– А знаешь Диман, мы с тобой жалкие люди, – сказал я.
– Это ещё почему? – возмутился Диман, и снёс пол шарика пломбира одним махом.
– Нет в нас ничего выдающегося. Никто не смотрит с восхищением.
– Это мы ещё посмотрим, чья возьмёт, – поёжился Диман и стал разглядывать кусок торта перед поглощением.
Я не ждал от Димана никаких умных мыслей или толковых советов. Мне просто надо было выговориться. Диман умел слушать, а не предлагать свои нравоученья, в отличие