Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, интерес к выбору невроза оказывается не только теоретическим. Если мы пребываем в неведении относительно способов деятельности, из которых следует выбор невроза, наше неведение распространяется и на субъективный мир личности. Только в контексте субъективного мира или способов деятельности можно ясно понять индивидуальную важность ментального содержания. Ментальное содержание или некое проявление поведения - например, фантазия или симптом - не только отражают содержание инстинктивного импульса или контримпульса, но и являются продуктом стиля деятельности. Только поняв стиль и общие склонности мышления и интересов личности, можно воссоздать субъективное значение поведения или мысли. Одна и та же мысль или действие будут иметь абсолютно разное значение для разных людей, а самые разные действия могут иметь очень близкое значение. Не понимая этого, мы рискуем - это относится и к терапевтам, и к людям, которые проводят тесты - увидеть лишь книжное толкование, возможно верное, но далекое от настроя и восприятия конкретной личности. Я не хочу сказать, что мы совсем не понимали этого раньше. Но лишь формальный подход помогает помнить об этом постоянно.
Я хотел бы выделить еще один аспект такого взгляда на невроз. Это понятие "активности" в невротической деятельности, которое не согласуется с некоторыми психиатрическими концепциями. Поясню, что здесь имеется в виду.
Невозможно изучать невротические стили деятельности, не обратив внимания на то, что специфические действия невротика, его сознательные склонности и видение мира являются важнейшими функциональными элементами невроза. Его мышление, интересы и сознательные склонности должны оставаться прежними, чтобы невротический процесс мог продолжаться и характерное невротическое восприятие было бы неизбежным (хотя, возможно, и крайне неприятным). Я не хочу сказать, что невротик становится невротиком по собственному выбору или что его можно от этого отговорить. Просто его видение мира - а здесь у него выбора нет заставляет его чувствовать, думать и действовать так, чтобы невротическое восприятие продолжалось и стало необходимым.
Примеры этого отношения хорошо известны. Например, есть множество сердитых, взвинченных мазохистов, которые не только легко чувствуют себя ущемленными и принесенными в жертву, но и сами находят для себя такие ситуации. Иногда им приходится приложить множество усилий, чтобы почувствовать себя жертвой. Возможно, они получают удовлетворение, чувствуя, что после каждой несправедливости увеличиваются их моральные претензии. Понять такое отношение могут многие, но лишь немногим оно покажется необходимым. Зачем же прилагать усилия? Часто такие люди всю жизнь сражаются с более сильным противником. Единственным оружием против такого соперника является моральный протест. Чувствуя свою слабость, они все время чутко следят, насколько их уважают. Они воинственно защищают права личности и очень в этом заинтересованы. В мире, сотворенном такими склонностями и тревогами, реализуется любая, даже самая маловероятная возможность ущемления: "Он так на меня посмотрел, что только дурак не мог догадаться, что это значит". Другими словами, люди с такими склонностями и такой структурой мышления всегда готовы "понять", что их хотели ущемить или унизить. Для них это вполне естественно. Как правило, интересы и склонности невротика гарантируют последующее невротическое действие (которое, с объективной точки зрения, поддерживает невротический процесс) - и при этом оно кажется единственно возможным.28
Можно привести и другие примеры. При тщательном изучении видно, что обсессивную личность одолевают не только сомнения и тревоги; она прилагает массу усилий, чтобы создать основу для неуверенности или для уверенности - то есть для любого подходящего решения. Она ищет что-нибудь такое, чтобы сравнять счет. Ее склонности и модели мышления заставляют считать эту процедуру единственно надежной, а новый элемент сомнения - единственной вещью, которая может заинтересовать. Точно так же дело обстоит с параноиком: его не просто посещают страхи, подозрения и желание защититься; он занят активными поисками и не успокаивается до тех пор, пока не найдет новую опасность. Человек, вытесняющий из своего сознания то или иное содержание, не просто подвергается действию сил, препятствующих ясному воспоминанию, но и сам отстраняется от предложенных фактов, предпочитая поговорить о другом, не понимая, зачем быть "таким серьезным". И так далее. С этой точки, зрения, невротик не просто страдает от невроза (как можно страдать от туберкулеза или холода), но и активно в нем участвует, ведет себя согласно правилам невроза, тем самым поддерживая характерное восприятие. Однако своим действиям и интересам невротик не видит серьезной альтернативы.
Ранний психоанализ оценивал индивидуальную деятельность по-другому. Считалось, что сознательная личность подчиняется либидозным силам29, или же она ограждена от этих сил защитными механизмами (но при этом сама личность остается пассивной). Эриксон пишет:
"Ранний психоанализ... считал, что либидо является основной субстанцией, а индивидуальное эго - лишь защитным буфером, хрупкой прослойкой между либидо и смутным "внешним миром"... Продолжая изучать возможности и структуры либидо, мы не должны приписывать живым людям роль марионеток мифического Эроса - ни ради терапии, ни ради теории".30 Марионеточная теория не следует прямо из изучения инстинктивных влечений и бессознательных сил; скорее, она возникает вследствие недооценки функций эго, а может быть, и сознания. Возможно, что она отражает также слишком узкое изучение интрапсихических областей, структур и сил. Эта точка зрения существенно изменилась под влиянием современных представлений о деятельности эго, и, несомненно, будет меняться в дальнейшем при изучении сознания, внимания, мышления и понимания, намерения, насилия и т.д. Однако марионеточная концепция и по сей день присутствует в психиатрии и психоанализе, и вопрос пассивности или активности невротика до сих пор остается открытым.
Следствием этой концепции является, например, определенное искажение значения психологического детерминизма. Психологический детерминизм означает, что невротик находится под властью сил, которые проявляются в его поведении, тогда как он сам становится лишь пассивным наблюдателем. Эта идея присутствует и в анализе исторических (детских) причин поведения. С точки зрения марионеточной концепции, фрагменты истории вторгаются в поведение, минуя актуальные формы деятельности, и человек лишь пассивно наблюдает за своим поведением, оказываясь не более чем жертвой своей истории. Но я хочу подчеркнуть, что суть заключается не в психологическом детерминизме, исторических причинах или неосознанных мотивах; суть в том, что, если исходить из этих факторов, окажутся незадействованными сознание и актуальные стили деятельности. С нашей точки зрения, невротик не является беспомощной жертвой своей истории; его мышление и намерение - иными словами, его стиль - были сформированы личной историей и теперь являются составными частями невротической деятельности и заставляют его думать, чувствовать и действовать так, чтобы эта деятельность стала необходимой.
Нам мало дает тот факт, что марионеточная теория очень хорошо разрешает клинические трудности с определенными пациентами, в основном с импульсивными людьми и с алкоголиками, которые говорят нам то же самое, что и эта теория: они - жертвы своих импульсов и "ничего не могут поделать". Слыша подобное, мы смущаемся. В некотором смысле, эти пациенты правы, о том же говорит нам детерминизм; и мы не хотим возлагать на пациентов ответственность за невроз. С другой стороны, мы не можем полностью принять идею об их невиновности и в ответ замечаем, что они не очень сожалеют о том, что с ними делают импульсы. Марионеточная концепция заставляет одних терапевтов принимать подобные заявления вопреки своим ощущениям, другие же терапевты начинают морализировать. Изучение этого стиля даст возможность увидеть, что импульсивные люди действительно в определенных обстоятельствах не могут сопротивляться: "я ничего не могу сделать". Ослабление нормального ощущения воли является одним из аспектов импульсивного стиля.
Я уверен, что общий взгляд на невроз может возникнуть только в результате тщательного изучения невротических стилей. Но при этом хочу еще раз подчеркнуть, что моей целью было изучение этих стилей как таковых. Пусть читатель решит сам, следуют ли предлагаемые выводы из приведенных фактов.
Обсессивно-компульсивный стиль
Вильгельм Райх называл компульсивных людей "живыми машинами".31Такое их описание оказывается вполне подходящим, ибо соответствует их субъективному переживанию. Вместе с тем оно является хорошим примером общего формального описания. Такое механическое качество невозможно вывести из инстинктивных импульсов или ментального содержания.
- Невротические стили - Дэвид Шапиро - Психология
- Автономия и ригидная личность - Дэвид Шапиро - Психология
- Стратегическая семейная терапия - Клу Маданес - Психология