Читать интересную книгу Ван Гог - Е Мурина

У него созревает решение стать священником, как отец. Понадобилось пустить в ход всю свою волю и упорство, чтобы сломить недоверие родных. "Насколько мне помнится, в нашей семье, семье христианской в полном смысле этого слова, из поколения в поколение кто-то всегда был проповедником слова Божия... Почему один из членов нашей семьи не может почувствовать в себе призвание к такому служению, почему у него не может быть оснований посвятить себя ему, объявить о своих намерениях и поискать средств к достижению своей цели?" (89, 39). "Поскорее бы только, - добавляет он, большая и напряженная работа, без которой не сделаться служителем Евангелия, осталась, наконец, позади!"

Ван Гогу удалось добиться поддержки семьи, и в мае 1877 года он приступил к подготовительным занятиям, чтобы по прошествии двух лет, сдав экзамены, получить диплом богослова. Он выдержал год напряженных занятий. Греческий и латынь, история, священное писание и другие предметы заполняют его жизнь с утра до ночи. Однако Ван Гог и тут не может "уложиться" в школярский кругозор. Его личность растет и углубляется. Учеба вызывает в его памяти бесчисленные картины с сюжетами из священной истории. Стремясь стать не просто проповедником, но "l'homme interieur et spirituel" (121,43) (человеком, живущим внутренней жизнью и одухотворенным), он размышляет над тем, как достигнуть этой цели: "Нельзя ли развить в себе способность быть им при помощи знакомства с историей в целом и с определенными деятелями всех времен, в частности - от библейской истории до истории революции, от "Одиссеи" до книг Диккенса и Мишле? И не следует ли кое-что почерпнуть из творчества таких людей, как Рембрандт, или из "Сорной травы" Бретона, "Часов дня" Милле, "Предобеденной молитвы" де Гру... из "Больших дубов" Дюпре или даже "Мельниц и песчаных равнин" Мишеля?" (121,44).

Однако интерес к искусству оставался пока на втором плане. Мендес да Коста, у которого Ван Гог брал уроки греческого и латыни, писал потом: "В то время я не мог никоим образом подозревать, равно, как и кто-то другой, а также он сам, что в глубине его души заложено зерно его цветового визионерства" 16.

Ван Гог предается самоотрицанию и самобичеванию. Иоганна Ван Гог-Бонгер, тщательно собиравшая свидетельства очевидцев, писала об этом периоде: "Действительно у Винсента было такое стремление: себя унизить, себя забыть, принести в жертву - "умереть для себя". Это было до тех пор, пока он искал прибежища в религии. Это был идеал, который его гнал, и никогда он не делал ничего наполовину" 17.

Не удивительно, что он разочаровывается в долбежке, на которой основано обучение пастырской деятельности. Он жаждет нести живое слово любви людям, он понимает проповедничество как самораскрытие, как творчество, как горение и потому оставляет намерение поступать в богословскую семинарию. Перед ним возникает новая цель: стать проповедником в Боринаже - шахтерском крае на юге Бельгии, где должна быть особая потребность в слове любви и света. Выбор этот был обоснован: "В свое время в Англии я пробовал найти себе место проповедника среди горнорабочих, на угольных шахтах, но тогда на мою просьбу не обратили внимания", - пишет он Тео. Теперь он вновь стремится к шахтерам и вот почему: "Ты хорошо знаешь, что одна из основных истин Евангелия и не только его, но писания в целом, "И свет во тьме светит, и тьма не объяла его". Через тьму к свету. Так кто же больше всего нуждается в этом свете, кто наиболее восприимчив к нему? ...Кто работает во тьме, в черных недрах земли... Углекопов глубоко захватывают слова Евангелия" (126, 47).

Прежде чем стать проповедником в Боринаже, он посещает миссионерскую школу пастора Бокмы в Лакене, недалеко от Брюсселя. И тут, как всюду, Ван Гог не сумел втиснуть себя, свой темперамент и рвение в общепринятые рамки. Одетый, как придется и на свой лад, то и дело впадающий в приступы ярости и в то же время полный желания служить людям и достичь смирения и самозабвения, он вызывает недоверие Евангелического общества, которое отказывается направить его в Боринаж. Однако на этот раз Ван Гог настоял на своем: он все же едет туда и приступает к проповеди Евангелия в местечке Патюраж. Потрясенный окружающей нищетой, он без устали посещает больных и бедняков, читает неграмотным Писание, учит детей катехизису, а по ночам зарабатывает деньги, рисуя по заказу карту Палестины.

Самоотверженность Ван Гога победила предубежденность не только шахтеров, но и членов Евангелического общества. Ван Гогу дают назначение в Вам с жалованьем в пятьдесят франков.

Впервые за многие годы он чувствует себя счастливым, хотя его впечатления от шахтерского края крайне безрадостны: "Место это - мрачное; на первый взгляд во всей округе есть что-то жуткое и мертвенное. Здешние рабочие большей частью люди истощенные и бледные - их постоянно гложет лихорадка; лица у них изнуренные, измученные, обветренные и преждевременно состарившиеся; женщины, как правило, выглядят поблекшими и увядшими". "Поселки в этих краях выглядят заброшенными, безмолвными, вымершими, потому что жизнь протекает под землей, а не наверху; здесь можно провести целые годы, но пока ты не побывал внизу, в шахте, у тебя еще нет верного представления об истинном положении вещей" (129, 51). А что там? Обвалы, взрывы газа, тьма, постоянная угроза гибели.

Но и наверху не лучше: нищета, болезни, темнота, безысходность. Однако Ван Гога не пугают трудности, и он идет туда, где всего хуже. Пастор Бронте, под началом которого он находился, вспоминал: "Он чувствовал себя предназначенным следовать первым христианам, всем жертвовать, всего себя лишить, быть беднее, чем большинство горняков, которым он проповедовал Евангелие... С особым предпочтением он шел к несчастнейшим, к неудачникам, больным и оставался с ними, сколько было нужно; он готов был ко всем жертвам, если это требовалось, чтобы принести им облегчение" 18.

Луи Пьерар, в начале 1920-х годов проехавший в Боринаже по следам Ван Гога, собрал сведения о его пребывании в Ваме и окрестностях от людей, которые еще помнили необычного проповедника. За время краткого пребывания здесь Ван Гог был свидетелем трех взрывов в шахтах, один из которых привел к сотням жертв. "Многие горняки были убиты на месте, а другие - самые несчастные - получили страшные ожоги из-за предполагаемого загорания угольной пыли. Винсент пробовал облегчить страшные мучения этих несчастных, прикладывая на сгоревшее мясо примочки из оливкового масла" 19. Милосердие Ван Гога выходит далеко за пределы его долга: это не служба, а служение. Он перебрался из дома пекаря, у которого поначалу снимал комнату, в полузаброшенную хижину, где кровать ему заменял соломенный тюфяк, а одеяло - куртка. Свою мебель и вещи он роздал бедным. В конце концов жена пекаря написала родителям Ван Гога письмо: "...молодой господин не такой, как все остальные, он использовал свои деньги для нуждающихся... все, что он имел из денег и одежды, пожертвовал бедным" 20.

Об этом вспоминал и сам Ван Гог: "Однажды на протяжении полутора или двух месяцев я выхаживал одного несчастного шахтера, который получил ожоги; другой раз я целую зиму делил кусок хлеба с бедным стариком, делал еще Бог знает что... Однако я и сегодня не вижу в подобном поведении ничего плохого, я считаю его таким естественным и само собой разумеющимся, что не могу понять, почему люди обычно так равнодушны друг к другу..." (219, 111).

Когда его отец, встревоженный сообщениями из Вама, приехал к сыну, он застал его истощенным и ослабевшим от недоедания и ночных бдений. По всей вероятности, между отцом и сыном разгорелся спор о "пределах" веры, который, как об этом глухо вспоминает Ван Гог, закончился "проклятием" пастора. "Безрассудное" поведение Винсента возмутило не только его отца, но и его начальство, ибо его "инстинктивное стремление любить" (133, 57), заложенное в его натуре, приняло в их глазах вызывающий характер ереси. "Он не подчиняется желаниям своего начальника, он, кажется, остается глухим к тем увещаниям, с которыми к нему обращаются" 21, - сетует его мать.

Да где уж там, когда характер толкает его стать живым воплощением той проповеди, которой он служит, очистить ее от фарисейства и двоедушия, осуществить не только на словах, но и на деле. Превратить свою жизнь в символ дела, которое отстаиваешь и которому служишь, - вот его позиция, с которой он уже теперь никогда не свернет. Изменится объект служения, но сущность Ван Гога останется все той же.

Провал на поприще проповедника становится неизбежностью, когда Ван Гог оказывает поддержку возмутившимся шахтерам.

Частые взрывы и обвалы, возникавшие из-за отсутствия элементарной охраны труда, привели после особенно сильной аварии к вспышке возмущения и последовавшей за ней стачке. Восставшие склонялись к тому, чтобы пустить в ход насилие и разрушение. Была мобилизована жандармерия и армия, чтобы восстановить порядок. Весьма вероятно, что Ван Гог для того, чтобы предотвратить кровопролитие, пустил в ход свой большой моральный авторитет и пробовал успокоить рабочих. Посетив шахту Маркасс, он обратился с ходатайством за рабочих к дирекции, требуя улучшения условий труда. Во всяком случае, существует точка зрения, что "позиция Ван Гога по отношению к восставшим послужила причиной того, что он был отстранен от должности проповедника непосредственно синодальным Комитетом протестантской церкви Бельгии" 22. В июле 1879 года в возрасте двадцати шести лет он остался без места и без каких-либо надежд на будущее.