Читать интересную книгу Блуд на Руси - Анатолий Манаков

Генрих Рюккерт (1823-1875)

немецкий историк.

Показание № 11

Когда греческие епископы советовали завести на новокрещеной Руси карательную юстицию по римско-византийскому образцу - "достоит тебе, княже, казнити разбойники", - князь Владимир отнесся к их совету с сомнением и неудовольствием. Георгий Федотов (религиозный мыслитель, философ, историк) говорил по этому поводу об "отражении евангельского света" в "святых сомнениях" князя; дает ли для этого основания трезвая история? Внутри исторического момента столкновение это выглядит, в общем, довольно прозаично. Варварское право и у наших предков, как и у других народов на той же стадии развития, наказывало преступления денежными штрафами вирами. Это был отцовский и дедовский обычай, к которому привыкли, который простое самоуважение побуждало защищать против чужаков, хотя бы и учителей в вере; но кроме того, этот обычай был выгоден. О материальной стороне дела летопись говорит не обинуясь: на средства, доставляемые традиционным образом действий, можно приобретать оружие и коней, а это так нужно при нескончаемых войнах... Все было бы обескураживающе просто, если бы древний повествователь не упоминал другого мотива княжеских сомнений - боязни греха.

Русская святость, будучи православной, имеет предпосылки, общие для неё с византийской святостью. Но эмоциональная её окраска иная: она отвечает впечатлительности молодого народа, куда более патриархальным устоям жизни, она включает специфические тона славянской чувствительности... Речь идет, вообще говоря, о дилемме, общей для христианства в целом. Как христианину прикоснуться к власти над людьми... Для русских антиномии, заключенные во власти над людьми, в самом феномене власти, оставались из века в век - чуть ли не с тех пор, как Владимир усомнился в своем праве казнить, - не столько задачей для рассудка, сколько мучением для совести... Наша опасность заключена в вековой привычке перекладывать чуждое бремя власти на другого, отступаться от него, уходить в ложную невинность безответственности. Наша надежда заключена в самой неразрешенности наших вопросов, как мы их ощущаем. Неразрешенность принуждает под страхом моральной и умственной гибели отыскивать какой-то иной, высший, доселе неведомый уровень (как у Ахматовой: "Никому, никому не известное, но от века желанное нам"). Неразрешенные вопросы обращены к будущему.

Сергей Аверинцев (р. 1937 г.) - литературовед,

член-корреспондент Российской АН, профессор.

Показание № 12

Знаете ли вы, что такое Васька-пьяница? Если засмеетесь над этим приложением к собственному имени, над этим тривиальным и безнравственным прозвищем пьяницы, - вы не понимаете глубокого мифического значения Васьки... Этот Васька - любимое дитя народного сознания, народной фантазии; это не олицетворение слабости или порока, в поучение и назидание других; это, напротив, похвальба подразумеваемою слабостью...

Общественная нравственность Древней Руси исключала пьянство из числа пороков: оно было улегитимировано общественным сознанием. Русский пьет и с горя и с радости; и перед делом, чтоб дело живее кипело, и после дела, чтоб отдых был приятнее; и перед опасностью, чтоб море было по колено, и по избежании опасности, чтоб веселее было похвастаться ею. У русского человека много пословиц в пользу пьянства: "пьяный проспится, дурак никогда", "пьян да умен - два угодья в нем" и т.п.

... В этом пороке русский человек является не с одной дурной стороны своей. Виноват ли русский мужичок в том, что для него не существует ни театра, ни книги, ни вечеринки (ибо вечеринка только там, где женщина играет первую роль и где все для нее)? Я очень уважаю трезвость, но мне случалось встречать таких пьяниц, которые лучше многих трезвых, и едва ли только не на одной святой Руси можно встретить таких. Человек со слабой натурой гнется от несчастья, как тростинка от ветру; человек с сильной натурой, если не устоит против несчастия, то сокрушается от него, как дуб от напора грозы. Русский, женившись не по любви, получал отвращение от жены, которую должен был кормить трудами своими. Немец и тут не потерялся бы - он сделался бы примерным супругом, аккуратным хозяином и вообще "нравственным" человеком (т.е. человеком, которому можно обходиться в жизни и без любви, с одним картофелем, пивом и кнастером). Попавши в состояние противоречия, русский человек делался суровым, бил жену, колотил детей, не жил дома, трудовую копейку нес на кружало, отдавал её за зелено вино, которое в диком, животном, но широком и могучем размете души заставляет его забывать тяжелое горе зло насмеявшийся над ним жизни. В старину на Руси отъявленными пьяницами были богатыри, грамотники, умники, искусники, художники...

Пьянство русского человека есть порок, и порок не комический, а трагический... Удивительно ли после этого, что русские богатыри единым духом выпивают чару зелена вина в полтора ведра, турий рог меду сладкого в полтрети ведра?.. Удивительно ли, что на Руси женщины спасали отечество от беды и допускались к столу Владимира Красна солнышка? Васька пьяница - это человек, который знает правило: пей, да дело разумей, человек, который с вечера повалился на пол замертво, а встанет раньше всех и службу сослужит лучше трезвого. Это - повторяем - один из главнейших героев народной фантазии: оттого-то Илья Муромец с ним выпил довольно зелена вина и назвал того пьяницу Василия братом названыим.

Виссарион Белинский (1811-1848)

литературный критик.

Показание № 13

Только в одном случае церковь наказывала мужа за дурное обращение со своей женой: когда злонамеренность его явна, когда он стремился освободиться от своей жены, чтоб взять другую. Причины, по которым устав допускал развод, ещё более подтверждают, что церковь не только не ослабила власть мужа, но во многом уступила в этом отношении взглядам общества. Причины, по которым церковь допускала развод, следующие: 1) если жена услышит от чужих людей, что думают на князя, и не скажет мужу; 2) в случае прелюбодеяния жены; 3) когда жена покушается убить или отравить мужа; 4) если жена без своего мужа будет ходить к посторонним и там есть и пить, или спать вне своего дома; 5) если жена будет днем или ночью ходить на игрища и не послушает увещеваний мужа; 6) если не скажет своему мужу о том, что какие-нибудь люди намереваются совершить воровство...

"Если сын бьет отца - казнить его волостельскою казнью, а митрополиту пеню". Эта строгость наказания за непочтительность к отцу, без сомнения, влияние церкви, хотя уважение к старшим и могло существовать в обычаях. Еще важно следующее постановление церкви: "Если свекор бьет сноху или деверь невестку, то платить ей по закону, а митрополиту пеню". Так как вне сомнения, что общество в это время жило естественными родами, т.е. при отце жили его женатые сыновья, то церковь должна была стремиться облегчить положение той девушки, которая вступает в чужой род и разом получает над собою несколько чужих властей, не связанных с нею ни узами родства, ни симпатиею. Сам муж её - её единственный защитник - был починенное лицо в этой семье...

Обычай есть инстинктивное выражение тех взглядов, которые имело общество в старину. Если в доме своего отца сам муж новобрачной не имел значения, то какое значение могла иметь его жена?.. Притом дочери и сыновья едва ли могли выражать свою волю, так как выдавались в малом возрасте. Великий князь Всеволод Юрьевич выдал в 1189 году дочь свою Верхуславу, когда ей было 8 лет, а сына своего женил, когда ему было 12 лет.

Гораздо суровее и строже относилась церковь к прелюбодеянию между членами семьи, и в этом отношении заслуживает величайшую благодарность общества. В родах, не знавших "стыдения", по летописцу, эти меры были необходимы. За прелюбодеяние между братом и сестрой устав, кроме эпитимии, наказывал пенею в 100 гривен; за прелюбодеяние с женою брата 100 гривен, а жену в дом церковный; за прелюбодеяние с двоюродными сестрами - 30 гривен; с мачехой - 40 гривен. Вообще, церковь строго преследовала разврат в семье. Если в доме отца и матери дочь родит, то взять её в церковный дом, откуда род её должен выкупить...

Один из великих плодов христианских идей - милосердие, которого язычество не знало. Отрицать эту заслугу, нам кажется, нет никакой возможности. Значение человека вне богатства, происхождения, человека самого по себе, выдвинуло христианство, и это есть его величайшая заслуга.

Другою чертою ((( века была любовь к чувственным удовольствиям, в форме пиров и в отношении женщин. Природа человека вообще чувственна, и нужно большое умственное и нравственное развитие общества, чтобы подавить эту естественную слабость и дать лучшее направление страстям. Тем с большей яростью она выступает в варварский век, когда чувственные удовольствия были, за исключением охоты, почти единственным удовольствием человека. Христианство, без сомнения, в этом отношении оказало едва ли не величайшую услугу человеку, но и оно было бессильно против этой слабости.