– Ответ породил сам себя, док. В моей голове. Я нашел альтернативу «ВиКо» и ее плагинам. Для всех и каждого. Нехило, правда?
Я выключил субтом. А еще подумал, что Питера следовало бы ликвидировать.
Эту ночь я провел в лаборатории. Не потому, что заработался – получил запрет покидать здание корпорации. Извините, доктор Уоттс. Причиненные неудобства будут компенсированы, доктор Уоттс. Мы надеемся на ваше понимание, доктор Уоттс. Я понимал. И жилой модуль, любезно оборудованный на этаже, проигнорировал. Я ходил вдоль стен лаборатории, и экран верной собакой следовал за мной. Система жонглировала данными, собирая головоломку чужого мозга.
Точка-тире-точка.
Пустота. Красные вспышки аномалии. Способность Питера каким-то образом снимать и интерпретировать внешние сигналы. Хитрый фильтр, пропускающий пару электронов, от которых работает вся подстанция. Или хотя бы лампочка, что не менее странно.
Питер ворочался на ложементе в соседней комнате. Нас разделяло стекло. Никакой мути: пуленепробиваемая прозрачность, дающая прекрасный обзор. Я наблюдал за ним, потому сразу увидел этот жест. Так приглашают сесть кого-то близкого, легонько похлопывая рядышком с собой. Разумеется, Питер смотрел на меня. Разумеется, мониторы показывали отсутствие активности на зрительной зоне, кроме кратковременного пробоя всё на том же уровне пренебрежимо малых величин. Но сейчас пренебрегать нельзя ничем. В том числе и подобным приглашением. Я открыл дверь и прошел в бокс.
– Тебя оставили в группе продленного дня? – спросил Питер.
– Получается так.
– Ты бодро держишься, док.
– Спасибо.
– А знаешь, на чем сломался я?
– Нет. Твоя история болезни несколько урезана.
– На грёбаной жене продавца шелка. На красотке Моне Лизе Джи. Ты наверняка слышал о проекте «Музей дома». Его пиарят везде.
Я не только слышал. Я старательно качал его плагины и библиотеки, не жалея денег и впервые наплевав на собственное правило не забивать глафы визуальным мусором. Отвечать не понадобилось. Питер каким-то образом знал обо всем этом без слов.
– Мой отдел работал над пилотными базами. Ну и кто мог быть хедлайнером у «ВинчиКорп», как не эта красотка, раскатанная обратно в плоскость? Не зря они тратят на маркетинг процентов шестьдесят бюджета.
Я слышал, что, даже не называя конкретных размеров стартовой прибыли от проекта, на одних слухах, «ВиКо» взвинтило стоимость акций на кучу пунктов.
– Мы сделали Джоконду. Цифрами нарисовали то, что было выполнено натуральными красками и кистями из беличьих хвостов. Транспонация непрактичного гения в казуально-обезжиренный завтрак. Или трепанация.
– Питер, я не имею возможности сорваться в Париж после ланча и полюбоваться работами мастера.
– Ты предпочитаешь любоваться моей работой? Работой того, кто сам ни разу не видел полотно? Копировальщика с копии по копии?
Я действительно перестал понимать, куда он ведет.
– Вживую картину видел единственный парень из моего отдела, когда ему было лет двенадцать. Намного ярче он помнил, как чуть не обмочился в музее, пока его мамаша не соизволила найти клозет.
– Я не удивлен.
– Зря. Поэтому ты тихо пускаешь дома слюни даже не на эхо. На кучку импульсов, грамотно скомпилированных дизайнером на основе чего-то, по сути, неизвестного и непонятного самому дизайнеру. Есть иллюзия стартовой точки. Но, опершись на нее, ты не перевернешь мир. Ты даже не сможешь привязаться к ней, как к маркеру, чтобы определить свое положение в пространстве. Свалишься в мнимое пространство, но даже там будут непонятки с тем, равно ли «i» в квадрате минус единице.
– Тебя волнуют комплексные числа?
– Уже нет. Меня волнует точка отсчета. Потому я сделал то, что сделал. Нашел идеальную привязку. Теоретически.
– А практически ты сейчас слеп, с синяком в половину лба и магниткой на руках. И «ВиКо» требует вернуть тебе зрение, чтобы увидеть… Что?
– Работу моей экспериментальной системы, не требующей никаких внешних загрузок и плагинов. Системы, не требующей «ВиКо».
– Тебя бы пристрелили сразу, Питер.
– Нет, только когда корпорация убедится, что из этой системы нельзя извлечь выгоду.
– Хорошо, если твоим глафам больше не требуются внешние библиотеки, то откуда они берут скины? Что они наклеивают на серый комбинезон или стену?
– Не знаю. Если ты заметил, я немного слепой. В теории, мое подсознание само нарисует нужный скин. Вытянет его из себя, наплевав на глафы и плагины. Я отчасти соврал тебе, док. Да, я могу описать тебя, завернутого в фирменную шмотку «ВиКо». Но воспринимаю я тебя по-другому. Просто знаю, что рядом со мной находятся три точки. Две из них – глаза под глафами, третья – пятка, по которой лупит «ВиКо». И через эти точки проходит плоскость доктора Уоттса.
– Бред.
– Я так вижу.
– Ты вообще не видишь.
Питер отвернулся и сжался в комок.
– Я не уверен, что то, что я увижу, когда зрение вернется полностью, мне понравится.
– Тогда зачем ты запустил процесс?
– То, что я видел последние пару лет, нравилось мне еще меньше, док.
– Питер, тебе что-нибудь известно о синдроме ложной слепоты Китона?
– Нет.
– Это нормально. Просто ты – тот молоток, которым «ВиКо» стучит по моей пятке. И эта самая пятка тоже ты.
Уверен, скин кабинета рисовали так, чтобы имя на табличке было видно из любой точки комнаты. Т. К. Фойберг, вице-президент. Дизайнер расстарался, и буквы, спрыгнув с таблички, прочно приросли к моей сетчатке. А может, прямо к затылочной доле мозга, последние тридцать пять лет старательно пропалываемой умельцами из «ВиКо».
– Я вас слушаю, доктор, – произнес Фойберг и заученным движением поправил галстук-нитку.
Плагин отработал четко, сначала чуть приоткрыв красную кожу, а потом снова обхватив ее ошейником воротника.
– У вас ведь есть, что сказать.
Есть. Но я не был уверен, что сказанное воспримут верно, а потому начал издалека:
– Решение неординарной задачи требует неординарного подхода.
– Поясните.
– Проблема Питера носит не физиологический характер. И стандартные методы не выправят ситуацию. По крайней мере, в ближайшем будущем. Возможно, со временем проявится положительная динамика.
– У вас есть альтернативный вариант.
Во мне всё больше крепла уверенность, что холеное лицо с аккуратными усиками – еще один отличнейший скин.
– Есть.
Я указал на большую эмблему «ВинчиКорп», нависшую над креслом вице-президента. Он слегка скосил глаза и погладил указательным пальцем стол. Меняет библиотеку. А где же ваш корпоративный дух, уважаемый Т. К. Фойберг?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});