настоящий момент астероид лежал в руинах после бомбардировок.
Жители Весты пока не могли вздохнуть свободно и отказаться от дел. Если раньше работа кипела вокруг новых разработок и вооружения, создания клонов, производства космолетов и беспилотников для нужд фронта, то теперь возникли проблемы, связанные с последствиями военного противостояния нейросети и подчиненным ей машинам. После массированных ударов по астероиду у выживших небоскреберов и мутантов появилась уйма новой работы: кремировать умерших, восстанавливать разрушенные бункеры и башни, приводить в порядок политическую и законодательную сферы жизни.
В информационных сетях проходили голосования по поводу социальных изменений. Еще до вторжения сил астероида на Землю и на Марс, в период действия программы «700 часов» де-факто на Весте установился безвластный политический строй. Президенты районов потеряли полномочия и должности, количество полицейских сократилось до незначительных цифр, лишь военные специалисты оставались в фаворе ввиду готовившихся баталий с нейросетью. Теперь же, когда жители астероида хлебнули лиха из-за предательства высокопоставленных лиц — президента района Миротворцев и его генерала, настроения среди граждан, как небоскреберов, так и мутантов, доходили до крайностей, подогреваясь еще старыми разоблачениями районных президентов и чиновников. Этих разоблачений имелось достаточно в инфосетях, и каждый желающий мог увидеть и понять всю чудовищную подноготную высоких чинов, испокон веков навязывавших свою власть обществу.
Ван и Патриция пока жили в бункере: башня Ангелов лежала в руинах. Но в жилище было тесновато, не то что в прежних апартаментах, где Ван привык к роскоши и широте пространства. Пожалуй, на детей смена обстановки не действовала угнетающе. Они засыпали его вопросами о маме и бабушке с дедушкой. Ван же был вынужден уходить от прямых ответов:
— Дети, после войны так всегда: мы не можем ни с кем увидеться, поскольку нужно время, чтобы отремонтировать дома и бункеры. После реконструкции зданий мы обязательно полетим в наши апартаменты в башне Ангелов и в Столетнюю башню.
Казалось, дети понимали его, но потом опять спрашивали про маму, бабушку и дедушку. И Ван опять говорил похожие слова, ненадолго их успокаивая. Он и сам верил, точнее, ему хотелось бы верить, что они покончат с нейросетью навсегда, разведка доложит, что все завершено, и они с помощью накопителей восстановят родственников. Да, как и любому жителю Весты, ему был присущ оптимизм. Хотя, он мог бы признаться: после войны и болезненных мук любви его жизнелюбие пошло на убыль. У него погибли родители, друзья и товарищи — для оптимизма не было повода, кроме одного: огромного желания увидеть будущее. Мирное и счастливое будущее.
Однажды Ван проснулся с надеждой, что счастливое будущее должно наступить прямо сейчас. Может быть, это была лишь фантазия, пришедшая откуда-то из сна, но ему казалось, что она реальна, и он стал тормошить Патрицию. «Ведь наши беды должны когда-нибудь закончиться? — спросил он себя. — Когда же, если не сейчас?!»
— Ты забыла? Забыла?! — тряс он за плечи Патрицию.
Наконец она открыла глаза.
— Ты о чем?
— О том, что было, или будет на Эриде, — застыл он в ожидании.
Она кисло посмотрела на него и покачала головой. Он все понял, и больше говорить было нечего. Надо было работать!
На Весте бурлила деятельность: андроиды устраняли последствия радиации, печатали конструктивные элементы башен и бункеров, восстанавливали их под контролем жителей астероида. Андроиды реконструировали не только строения, но и приводили в порядок развороченную каменистую поверхность астероида. Работа продвигалась стремительно, окружающий мир менялся на глазах. Каждый из жителей занимался первоочередными делами, но все понимали, что впереди еще много других, по-настоящему глобальных задач.
Ван и Патриция работали, как и все. При этом почти постоянно они находились в бункере с детьми, решая возникающие вопросы в виртуальном режиме. Потеряв при бомбардировках родителей, Ван не хотел даже на час оставлять детей, они были ему невероятно дороги, и он все больше это понимал.
За решением текущих дел прошел целый день. Наступил вечер.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Патриция, глядя из угла на Вана.
Он ужинал за столом. Дети уже спали в отдельной комнате.
— Лучше, чем вчера, — пошутил он, даже не посмотрев на Патрицию.
Они спали на одной кровати, но Ван за эти дни не прикоснулся к ней. Он все еще болел Амой, она не покидала его души. Иногда он смотрел на Патрицию, и ему становилось полегче, но ненадолго. Мысли угнетали его. Но сколько Ван себя помнил, еще со школы он был таким мрачным и угрюмым, его вечно что-то заботило и не давало наслаждаться жизнью. Родители, дети, дела, служба, война, отношения, — словом, все, что крутилось вокруг него. Только в душе он был гедонистом, в самой ее глубине, до которой не допускал никого, даже себя, потому что боялся думать о чем-то в превосходной степени, чтобы не нарушить гармонию. Он не знал, почему. Так чувствовал и все.
В инфосетях продолжались обсуждения и голосования, тогда как в реальном мире энергично приводились в порядок разрушенные бункеры и небоскребы. Работы, как обычно, хватало всем с горкой. Ученые возвращались к текущим делам. Профессор Нув сокрушался о гибели многих коллег и последние дни сильно грустил. Ему было невероятно жаль погибшего помощника Юла. В то же время Веста не потеряла одного из главных ученых — Крона. Нув часто общался с Кроном, и считал его незаменимым. «Потерять такого, как Крон, — значит потерять почву под ногами, — думал он. — Хотя жалко всех. Безумно тяжело думать, каких людей мы не досчитались».
В один из дней профессор собрал студентов в аудитории кафедры астрономии.
— Дорогие мои, вот и закончилась наша битва за жизнь и за мир, — говорил Нув. — Мы понесли катастрофические потери. Вы сами это знаете, почти в каждой семье поселилось горе, в масштабах астероида — это ужасающая статистика. Слова бессильны описать всю боль, которую мы испытали в результате произошедших событий. Но противнику нанесен сокрушительный удар, и силы наших союзников уже заканчивают уничтожение отдельных очагов сопротивления на Земле и на Марсе. На этом все: война закончена. Дальше будем восстанавливаться: как психологически, морально, так и в быту, материально. Мы восстановим наши районы и как следует подумаем о будущем. Не прогнозирую, что вскоре нам предстоит очередная война, однако всем станет спокойнее, когда у нас будут сильная защита, оборона, вооружение и разведка. Я полагаю, что на днях у нас начнутся обсуждения: мы соберемся на конференцию, запланируем необходимые мероприятия и начнем двигаться в поставленном направлении.
В аудитории кафедры царила непривычная картина: не все места были заняты, война сократила численность учащихся наполовину. Но в первом ряду виднелось