начали сменяться голубым отсветом, Дэмиан уснул, положив руку поперек моей талии, я осторожно выползла из его хватки и, подавив желание остаться, вышла из номера, надеясь, что больше мне не придется искать ключи от старых дверей.
Глава 2. Призраки уходят с рассветом
Наверное, в глубине души я знал, что Мадлен не останется. Знал, что она убежит, как только почувствует прошлое, которое наступает на пятки. Но не знал, что это произойдет так скоро. Хотелось хоть на мгновение задержать этот момент, эту встречу. Без пошлости, без желания обладать. Мне хотелось узнать, как она жила, что делала каждый свой день все эти три года. Хотел быть уверен в том, что Мадлен или Аврора, черт ее разберет, больше не окуналась в ад, который однажды ей уже пришлось пережить.
Кажется, сейчас она знала, что делать, как жить, стала увереннее, но… что-то осталось прежним. И мне не хотелось думать о Мадлен с самого утра, но как только я открыл глаза, ощущая под рукой пустоту, она бесцеремонно влезла в мысли, как делала каждый раз.
Я закурил прямо в постели, подложив руку под голову. Не думал, что отпуск начнется так активно. Точнее, с таких активных умозаключений.
Время уже близилось к послеполуденному, что, в принципе, входило в мои планы на эту неделю. Точнее, уже шесть дней. Я не был в отпуске с тех пор, как взял управление над компанией. Конечно, мы с женой… бывшей женой, летали в то место на карте, куда упадет ее наманикюренный палец, но даже тогда я работал. Ей нравилось хвастаться перед подругами и упиваться новоприобретенным положением, мужем и светской жизнью, но не совсем нравился я. Для нее я был, скорее, путевкой в лучшую жизнь, чем любимым мужем. Впрочем, меня все устраивало. До некоторых пор.
В общем, брак по расчету самое отвратительное, что могло придумать общество. Не знаю, существовала ли любовь, могла ли она пустить корни в душах людей, для которых главная ценность — деньги. Хотя… они были главной ценностью и для Мадлен, но ведь из любви.
Я не хотел об этом думать. И о ней тоже не хотел. Но почему-то думал, когда поднялся с кровати, когда пошел в душ, когда чистил зубы и даже спускался в кафе на первом этаже. И вроде бы я узнал, что она жива, может быть, даже счастлива, но почему-то все равно чувствовал недосказанность, будто чего-то не хватало, будто еще ничего не закончилось.
Уже вечером я бродил по нагретому за день песку, пока тихий шелест волн накатывал на берег, а соленый воздух путался в волосах. Элиза без умолку трещала в трубку телефона, рассказывая про сына, я почти не слушал, потому что разговоры сестры часто сводились к ребенку, будто весь ее мир отныне и навек сосредоточился на нем. Честно, я до сих пор не знал, как с ней разговаривать и общаться. Конечно, я был рад за счастье сестры, и в душе даже надеялся, что ей никогда не придется пройти через то же, что пришлось преодолеть Мадлен, но разве можно простить такое?
Если бы Мадлен не уехала, если бы только осталась, я сделал бы все, чтобы не было ни сплетен, ни интриг, ни испорченного будущего. Если бы она только позволила. Но она решила исчезнуть, начать все с чистого листа, и, наверное, это правильно.
Сестра продолжала тараторить, раздражая писклявым голосом. Кажется, неожиданная встреча вытащила не только призраков Мадлен. Мне было за что просить прощения и винить себя. И я не знал, существует судьба или нет, но мне потребовалась всего секунда, чтобы увериться в том, что существует.
Я так и застыл с телефоном у уха, с размытым голосом Элизы на фоне, которая, поняла, что я не слушаю.
Потому что прямо у самой кромки воды, стояла она — Мадлен в ярко-синем платье, на берегу моря, как ожившая картина, фото или фантазия.
Светлые пряди ее волос разлетались в стороны, бледная кожа поблескивала в закатном солнце, словно ее усыпали миллионом маленьких бриллиантов, а платье развевалось на ветру. Она все также была до безумия красива. И все также заставляла сердце сжиматься, а органы переворачиваться. И, конечно, она походила на мираж. Я даже думал, что сошел с ума, может быть, стоило проверить зрение, когда вернусь домой, я мог и ошибиться. А потом Мадлен повернулась. Это совершенно точно она. Карие глаза раскрылись в удивлении, губы приоткрылись, будто девушка увидела призрака. Хотя призраками мы друг для друга и были.
Волна лизнула тонкие лодыжки, оставила след на подоле платья. И снова ветер растрепал светлые волосы. Черт возьми, почему она не осталась брюнеткой?
Я сбросил вызов, так ничего и не сказав сестре, шагнул вперед, чувствуя себя самым настоящим идиотом. Мадлен не отступила, и я продолжил идти вперед, пока не остановился прямо перед ней.
— Кажется, это судьба сводит нас вместе, — усмехнулся я, а внутри все переворачивалось от волнения, словно я школьник или того хуже.
— Раньше ты от меня бегал, а теперь преследуешь. Мне стоит волноваться? — фыркнула Мадлен, заставив тихо рассмеяться.
— Все еще не веришь в судьбу? — хмыкнул я, усаживаясь на песок. Девушка, вопреки моим сомнениям, села рядом, утопив ступни в песке.
— Нет, Дэмиан, — задумчиво протянула она, карие глаза устремились на солнечный диск, тянущийся к горизонту. — Если судьба есть, то почему тогда в мире столько боли, несправедливости? Можем ли мы оправдывать это судьбой? А свой собственный выбор? Ты скажешь, что моя судьба была оказаться в эскорте, встретить тебя, но это мой собственный выбор. Мой выбор легких денег, — оправдал бы я это судьбой? Вероятно, да.
— Что, если я скажу, что судьба есть, а справедливости нет? — ее взгляд уткнулся в мой профиль, и я чувствовал его, словно раскаленное железо на коже, и боялся повернуться. Но все же посмотрел в ответ, заметив, что Мадлен сидела даже как-то слишком близко ко мне.
— Тогда, может быть, я тебе поверю, — прошептала девушка, хлопнув длинными ресницами. Это походило на эффект бабочки, она моргнула — сердце пропустило удар, и так несколько раз. Мы точно призраки друг для друга. И сейчас, сидя на берегу огромного синего моря, рассматривая прекрасный закат, играющийся целой палитрой на ее коже, мы просто смотрели друг на друга. И, возможно, наши губы сплелись бы в поцелуе. Неожиданном, но абсолютно точно ожидаемом, сносящим на пути все преграды, страхи и прошлое, снова возвращая в место между ребер что-то