I у Нахичевани и поселения Бабадервиш, указаны выше. Специальному исследованию подверглись и отдельные категории материалов (
Бунятов Т.А., 1957;
Мурадова Ф.М., Исмаилов Г.С., 1971;
Нариманов И.Г., 1973;
Дадашев А.И., 1981;
Алекперов А.И., 1986;
Бахшалиев В.Б., 1986;
Ахундов Т.И., 1987; и др.).
Особо же следует подчеркнуть результаты работ созданной в 50-е годы в системе Академии наук Азербайджана лаборатории по изучению древнего металла. Проведенные в ней под руководством И.Р. Селимханова спектральные и аналитические исследования металлических изделий из памятников куро-аракской культуры (а также майкопской)[1] показали, что эти предметы изготовлены не из меди, как до этого априорно считалось, а из медно-мышьяковой бронзы. Это послужило одним из веских оснований для новой культурно-исторической интерпретации памятников Закавказья (и Северного Кавказа) III тысячелетия до н. э., отнеся их к эпохе ранней бронзы (Селимханов И.Р., 1960а, б; 1962; 1964; 1986). В начале 60-х годов в результате всех полученных данных был пересмотрен вопрос об уровне развития Южного Кавказа в III тысячелетии до н. э. (Кушнарева К.Х., Чубинишвили Т.Н., 1963). Стало очевидно, что памятники куро-аракского двуречья III тысячелетия до н. э., подобно соответствующим комплексам Восточной Анатолии и Северо-Западного Ирана, относятся не к энеолиту, а к эпохе ранней бронзы, поскольку они характеризуются уже вполне развитой металлургией и производством специфических изделий из медно-мышьяковых сплавов (Иессен А.А., 1965, с. 17). С этого времени, когда изучаемая культура была определена как относящаяся к эпохе ранней бронзы, ее стали называть просто куро-аракской. И это название, несмотря на ее условность, сейчас общепринято[2] в нашей науке.
Следовательно, если работами Б.А. Куфтина, в которых была выделена изучаемая культура, завершился первый этап ее исследования, то последующий период — примерно до середины 1960-х годов, когда было определено точное культурно-историческое место данной культуры, представляет как бы второй этап ее исследования.
Однако рассмотрим конкретно, что было сделано в области изучения куро-аракской культуры в 1950-е и последующие годы в других регионах Кавказа и на смежных территориях. Широкие работы были проведены в Армении. Возобновившиеся в 1958 г. раскопки Шенгавитского поселения продолжались десять лет. К сожалению, происходящий из этих раскопок разнообразный материал не введен до сих пор в научный оборот (Сардарян С.А., 1967; Мартиросян А.А., Мунчаев Р.М., 1968). Одним из результатов новых раскопок Шенгавита явилось открытие здесь слоя, предшествовавшего куро-аракской культуре.
Значительные работы по изучению куро-аракской культуры выполнены Э.В. Ханзадян. Ею исследован с 1949 г. слой III тысячелетия до н. э. в Гарни (Ханзадян Э.В., 1969), в 60-е и 70-е годы проведены раскопки памятников ранней бронзы в Эларе (Ханзадян Э.В., 1979а), в районе Кировакана (Ханзадян Э.В., 1962б; 1963; 1964), около Арташата (Джраовит), Мецаморе в Эчмиадзинском р-не (Ханзадян Э.В., 1975; 1979б; 1987; Ханзадян Э.В. и др., 1973) и т. д. Многие из исследованных ею памятников и добытых материалов уже изданы в виде отдельных статей и монографий (Ханзадян Э.В., 1985). Э.В. Ханзадян является также автором крупного обобщающего труда по культуре Армении III тысячелетия до н. э., в котором сделаны важные выводы, в частности о локальных особенностях развития куро-аракской культуры в различных районах Армянского нагорья (Ханзадян Э.В., 1967).
Из других памятников, исследованных в Армении, отметим могильники и поселения в Лчашене (бассейн Севана) и у с. Арич Артикского р-на (Хачатрян Т.С., 1975), ряд комплексов в Ноемберянском р-не (Есаян С.А., 1976) и Ташир-Дзорагете (Деведжян С.Г., 1981), куро-аракский слой в Двине (Кушнарева К.Х., 1977), поселения Мохраблур и Норабац на Араратской равнине (Арешян Г.Е., 1972; 1978; 1980а; Арешян Г.Е., Кафадарян К.К., 1975), Карнаутское поселение близ Ленинакана (Бадалян Р.С., 1984; 1985а, б; 1986а), погребения в Мастаре (Аветисян П.С., 1986), а также ряд бытовых и погребальных комплексов в других районах края (Есаян С.А., Шагинян А., 1962; Есаян С.А., 1971; Арешян Г.Е., 1985а, б; 1986; Арешян Г.Е., Симонян А.Е., 1988). Значительное внимание привлек к себе первый на Кавказе клад бронзовых орудий III тысячелетия до н. э., обнаруженный в 1967 г. в районе Еревана (Мартиросян А.А., Мнацаканян А.О., 1973).
За последние 25 лет вышли в свет, помимо вышеуказанных, работы, в которых опубликованы серии новых материалов по куро-аракской культуре и рассмотрены важные вопросы развития культуры Армении и Закавказья в эпоху ранней бронзы. Среди них капитальное исследование «Армения в эпоху бронзы и раннего железа» (Мартиросян А.А., 1967), монографии, в которых обобщены материалы по древнейшей культуре отдельных областей Армении (Хачатрян Т.С., 1975; Есаян С.А., 1976), труды по изучению меднорудных месторождений и древней металлургии Армении (Геворкян А.Ц., 1972а, б; 1973; 1980), палеоантропологии (Азизян Г.А., 1963; Алексеев В.П., Мкртычян Р.А., 1989) и палеофауны (Межлумян С.К., 1972) и др. (Карапетян Л.Л., Есаян С.А., 1966; 1980; Петросян Л.А., 1984). Отметим, наконец, что подготовлено исследование по раннебронзовому веку Ширака, в котором обобщены материалы более чем 25 памятников куро-аракской культуры (Бадалян Р.С., 1986).
Исключительно важные результаты по изучению куро-аракской культуры получены в 50-80-е годы в Грузии. Так, в Шида Картли, на небольшой территории вдоль среднего течения Куры было выявлено не менее 15 поселений. В их числе Цихиагора-Гудабертка, раскапывавшаяся с 1956 г. (Надимашвили С.И., 1961а, б), и полностью исследованные в 1954–1964 гг. селища Хизанаантгора (Киквидзе Я.А., 1972) и Квацхелеби (Джавахишвили А.И., Глонти Л.И., 1962; Глонти Л.И. и др., 1968; Глонти Л.И., 1970). Исследования последних позволили установить стратиграфию поселений, соотношение их между собой и тем самым проследить генезис представленной ими культуры. Важно и то, что здесь, в районе Урбниси и на Цихиагора-Гудабертка, были открыты и погребения III тысячелетия до н. э. (Чилашвили Л.А., 1964).
Результативные работы проводились и в Южной Грузии. Начиная с 1958 г. Т.Н. Чубинишвили на Амиранисгора исследованы поселение и могильник (Чубинишвили Т.Н. и др., 1954; Чубинишвили Т.Н., 1963; 1965). В 1961 г. Г.Г. Пхакадзе возобновила начатые Е.Г. Пчелиной (1920 г.) и продолженные Б.А. Куфтиным (1947 г.) раскопки Кикетского могильника. Там же, в Кикети, были зафиксированы тогда и остатки культурного слоя (Пхакадзе Г.Г., 1963).
Новые памятники ранней бронзы выявлены и во многих других районах Грузии. В частности, целая группа их исследована в Тбилиси и близ него (Коридзе Д.Л., 1955; Авалишвили Г.Б., 1964; Абрамишвили Р.М., 1976; Тбилиси, 1978; Абрамишвили Р.М. и др., 1980; Археологические памятники Грмахевистави, 1980), а также в районе Мцхета (Апакидзе А.М., Николайшвили В.Н., 1984; Бохочадзе А.В., 1986), Марнеульском (Отчет Квемо-Картлийской экспедиции, 1975), Тетрицкаройском (Мирцхулава Г.И., 1975; Гобеджишвили Г.Ф., 1978), Тианетском (Мирцхулава Н.Н., 1981) и других районах (Глонти М.Г., 1984; Рамишвили Р.М., Циклаури И.Д., 1986; Гогочури Г.К., 1987; Рамишвили Р.М. и др., 1987; Рамишвили Р.М., Гогочури Г.К. и др., 1988; и др.). С 60-х годов Кахетской экспедицией АН Грузии активно